Вадим БОНДАРЬ

26.02.2014

Ровно 60 лет назад, в феврале 1954-го, пленум ЦК КПСС принял решение о подъеме целинных и залежных земель. Результат оказался крайне неоднозначным — как это было со многими инициативами Никиты Хрущева.

Хрущев родился в селе Калиновка Курской губернии и при каждом удобном и неудобном случае бравировал своим самым что ни на есть народным происхождением. Наверное, по той же причине считал себя природным знатоком сельского хозяйства. Хотя профессионально его никогда не изучал. 

Памятна история о том, как, побывав в Америке и увидев, насколько здорово там поднимается кукуруза, Хрущев дал команду активно выращивать ее и в наших широтах. А в 1964-м, когда по пути на отдых в Пицунду, где-то в Тульской области, выглянул в окно и не увидел своей любимой «царицы полей», тут же из вагона позвонил по ВЧ Брежневу и приказал немедленно снять Ивана Юнака, тогдашнего первого секретаря Тульского сельского обкома партии. Это в его стиле. Вот так же лихо, особо ничего не просчитывая, доверяясь лишь чутью и настроению, за десять лет до того Хрущев принял решение о поднятии целины. Но в том-то и казус Хрущева, что при всей кажущейся непродуманности многих его решений, время показывает: назвать их полностью провальными нельзя. 

К 1950-м годам резко изменились масштабы советской экономики. Десятки тысяч промышленных предприятий, около 10 тысяч совхозов, более 20 тысяч колхозов. «Число комбинаций различных хозяйственных связей измерялось астрономическими цифрами», —  сообщает нам сборник исследовательских статей «Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди». Управление такой сложной и взаимозависимой в отраслевом, ресурсном и инфраструктурном плане махиной требовало комплексного научного подхода и системных мер. 

Но не таков был Хрущев. Ему нужна была зримая динамика, а не научные подходы и многолетние исследования. Внедрять новые культуры — это зримо. Не было — стало. Так у нас появились та же кукуруза (и по сей день растет как миленькая), кормовые бобы. Распахивать новые земли, чтобы там, где была голая степь с бурьяном, заколосилась пшеница — тоже зримо. Так появилась идея о целине. 

Была ли у страны острая необходимость в дополнительном зерне? В октябре 1952 года на XIX съезде КПСС Георгий Маленков, в те годы фактически второй после Сталина человек в партии и государстве, заявил, что зерновая проблема в СССР «решена окончательно и бесповоротно». И никто с этим не спорил. Но стоило Сталину уйти из жизни, как Хрущев, жонглируя цифрами, стал доказывать, что в 1953 году было заготовлено всего один миллиард 850 млн пудов зерна, и для прокорма страны 160 млн пудов пришлось брать из государственного резерва. На этом основании он предложил самым активным образом продвигать идею распашки целинных и залежных земель в Казахстане, Западной Сибири, на Урале и в Поволжье.

Ученые и хозяйственники пытались убедить Хрущева, что освоение и вовлечение в сельскохозяйственный оборот новых земель — дело крайне рискованное. Страна только-только встала на ноги после разрушительной войны. Силы требовались в первую очередь на строительство жилья, восстановление коммуникаций и инфраструктуры.

Еще один важный момент: по какому пути идти — интенсификации или экстенсификации. Первый, в упрощенном виде, означал повышение урожайности уже имеющихся посевных площадей. Резервы: выведение более урожайных сортов, более тщательный учет погодных условий при определении сроков посевных и уборочных работ, сохранение собранного урожая (эта проблема жива и сегодня). Второй, экстенсивный, путь означал увеличение посевных площадей при тех же методах хозяйствования. Тот факт, что в США и Канаде в тех же широтах собирали (и сохраняли) значительно больше зерна с гектара, чем у нас, красноречиво говорил, что резервы интенсификации в СССР были еще далеко не исчерпаны.

Разумеется, любой человек, освоивший таблицу умножения, отдаст приоритет интенсивному, а не экстенсивному развитию. О том же пытались сказать новому вождю и советские умы: вовлечение в оборот огромных участков «дикого поля» без какой бы то ни было теоретической проработки и экспериментальной подготовки может крайне негативно и даже пагубно отразиться на всей экономике страны и уровне жизни ее граждан. В качестве альтернативы ученые и хозяйственники-практики предлагали развивать зерновое хозяйство в уже освоенных районах путем повышения урожайности, работать над сокращением масштабов потерь собранного урожая и улучшением качества его хранения и транспортировки. 

Но не таков был наш первый секретарь, чтобы слушать подобные «нелепицы». В итоге февральско-мартовский пленум ЦК КПСС 1954 года принял постановление «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель». Госпланом СССР было намечено распахать в Казахстане, Сибири, Поволжье, на Урале и в других районах страны не менее 43 млн га. При этом архиважные уточнения специалистов о том, что целинные и залежные земли можно использовать только в течение нескольких лет после начала их освоения (потом их урожайность резко снижается), Хрущевым были проигнорированы. Глава государства хотел получить зерна много, быстро и дешево. Он считал, что этот прорыв, помимо решения чисто прикладной задачи, обеспечит общий подъем трудового энтузиазма в стране.

Главная битва за урожай должна была развернуться в казахстанских степях, где местное население издревле пасло скот. Руководство республики акцентировало на этом внимание ЦК: мол, не будет пастбищ — скот погибнет, людям кушать будет нечего. Однако Хрущев в свойственной ему манере такое руководство немедленно заменил. В феврале 1954-го вторым секретарем ЦК Компартии Казахстана был избран Брежнев, которого Хрущев лично хорошо знал еще с войны. Именно ему было поручено освоение целины. Сам Леонид Ильич об этих событиях вспоминал так: «Массовый подъем целины хотят поручить именно мне. Начать его в Казахстане надо ближайшей весной, сроки самые сжатые, работа будет трудная — этого не стали скрывать. Но добавили, что нет в данный момент более ответственного задания партии, чем это. Центральный комитет считает нужным направить туда нас с П.К. Пономаренко». 

Решение было принято окончательно и бесповоротно. В последний раз перед началом работ с предостережениями и рекомендациями выступили ученые и специалисты-практики. Понимая, что процесс уже не остановить, они пытались смикшировать удар «пролетарской атаки» на землю. Так, например, знатный полевод, лауреат Сталинской премии 1946 года, Терентий Мальцев, предлагал распахивать целинные земли не глубоко, без выворачивания почвы и без отвалов. Для чего поставил вопрос об изготовлении специальных сельскохозяйственных орудий. Терентий Семенович считал необходимым обрабатывать целинные земли особым способом, что, по его мнению, должно было позволить не только получить урожай до 20 центнеров с гектара, но и сохранить структуру и плодородие почвы. Для этого акцентировал внимание на важнейшем значении паров (поле, оставляемое на одно лето незасеянным, — для отдыха). Мальцева поддерживал директор Почвенно-агрономической станции имени Вильямса профессор Чижевский и ряд других ученых. 

Но все они не были услышаны. Партия и комсомол бросили клич, и, ведомые порывом, революционной

 романтикой, на целину устремились тысячи молодых энтузиастов, часто не имевших ни малейшего представления о сельском хозяйстве. Эти ребята и девчонки готовы были распахать землю до самого ядра. В первые годы поднятые за счет естественного плодородия земли действительно давали небывало высокие урожаи. Так, в 1956 году в казахстанских степях вместо обещанных 600 млн государству сдали миллиард пудов зерна. Казахстан за этот миллиард был награжден орденом Ленина, а Брежнев, являвшийся с мая 1955 года первым секретарем ЦК Компартии республики, отбыл в Москву на повышение. 

Однако со временем положение становилось все более нестабильным. Количество неурожайных лет росло. Естественное плодородие земель, как и предсказывал Мальцев, иссякало. Стала активно проявляться ветровая эрозия (выдувание верхнего, наиболее плодородного слоя распаханной земли), на полях, не знавших паров, появились сорняки (результат глубокого вспахивания), бороться с которыми было очень трудно. Грандиозный проект, как пылесос, тянул из страны все больше ресурсов. В период с 1954 по 1961 год целина поглотила 20% всех вложений СССР в сельскохозяйственный сектор. Производимые заводами тракторы, комбайны, автомобили в ущерб районам традиционного земледелия эшелонами шли на целину. Туда же массово гнали выпускников аграрных учебных заведений, во временные командировки отправляли (в том числе через военкоматы) механизаторов, водителей, строителей, поваров и т. д. 

Но колоссальные затраты и ставка на районы рискованного земледелия не дали ожидаемого эффекта. По данным автора книги «Думы о целине» Федора Моргуна, в среднем за период 1954–1964 годов урожайность на введенных в сельхозоборот целинных землях составила 7,3 центнера с гектара. Катастрофически низкий показатель. Для сравнения: в начале XX века в России зерна получали по 8,2 центнера с гектара. Это в немеханизированные-то времена. 

При этом перераспределение всех ресурсов на целину затормозило развитие традиционных районов земледелия. Целинный эксперимент Хрущева дорого обошелся стране. Сельскохозяйственная отрасль уже не смогла оправиться от нанесенного удара. Именно с тех времен повелась последующая многолетняя практика импортирования зерна из-за рубежа. Захирела традиционная деревня.

Но были в целинной эпопее и положительные моменты. Благодаря ей на юго-востоке страны, и прежде всего в Казахстане, возникли новые поселки и города, дороги, предприятия и целые отрасли экономики. О целине сняты фильмы, написаны книги, сложены песни. Она осталась в истории страны и памяти народа героической страницей жизни послевоенного поколения. Ну и на закуску немного конспирологии: говорят, что целинными потребностями были удачно замаскированы перевозки грузов и людей при строительстве космодрома Байконур. 

Академик Российской академии сельскохозяйственных наук, ветеран освоения целины Александр КАШТАНОВ:

— После войны прошло не так много времени, страна нуждалась в увеличении производства зерна. Проблему требовалось решить капитально и быстро. Ведь зерно — это не только хлеб, но и развитие животноводства, то есть мясо и молоко. К тому же сибирскую индустриальную базу необходимо было дополнить житницей в соседнем регионе. Работали на дальнюю перспективу.

Другое дело, что допустили множество ошибок. Еще за 70 лет до начала целинной эпопеи великий русский почвовед Василий Докучаев предупреждал: местные черноземы бедноваты и требуют крайне аккуратного отношения. Мы — молодые агрономы — его работы хорошо знали. Но Хрущев поступил по-своему — приказал распахать все на стандартные 22-23 см. Я не знаю, из каких соображений это сделали. Но только в конце 60-х, уже при Брежневе, на целине стали восстанавливать элементы отмененного «Сталинского плана преобразования природы» — сажать лесополосы, вводить новую агротехнику, бороться с эрозией почв.

Писатель, публицист Владимир КУЧЕРЕНКО:

— Целинный проект — не результат недальновидности Хрущева. Скорее, это продукт деятельности всего партийно-номенклатурного аппарата, который, защищая свои интересы, к тому времени уничтожил всех сторонников интенсивного пути развития нашей страны. Но наращивать производство зерна было нужно, пошли по единственному известному партократам пути — экстенсивному. Именно поэтому на целине распахали значительно больше, чем первоначально планировали. Логика: следует максимизировать посевные площади. Не задумывались даже над тем, что собранное зерно нужно где-то хранить. Результат известен — первый урожай по большей части сгноили, да и потом потери были огромными. Освоение степей Казахстана являлось попросту экспансией системы: партийно-хозяйственный аппарат расширял влияние, ему требовалось все больше территорий, штатов, материально-технических ресурсов. Чиновников интересовали только борьба за власть и получение орденов, а не реальный экономический эффект.