Нильс ИОГАНСЕН

02.02.2017

Полсотни верст от столицы — и вы на дикой природе, среди зубров и бизонов. Приокско-Террасный природный биосферный заповедник имени М. А. Заблоцкого пользуется заслуженной популярностью у жителей центральных регионов РФ, приезжают сюда и туристы издалека. 2017-й объявлен в России годом экологии, «Культура» начинает цикл репортажей о лучших охраняемых территориях нашей страны.

Всего пять тысяч гектаров — по сравнению с другими заповедниками Приокско-Террасный обладает скромными размерами. Да и вокруг — привычные всем нам ландшафты российского Нечерноземья. Казалось бы, что тут может быть интересного? Оказывается, может.

Завтра была война

В числе приоритетных задач по охране природы, а этим вопросом молодая советская власть озаботилась быстро, устройство заказника под Москвой не числилось. Имелись иные регионы, которыми следовало заняться в первую очередь, да и не сделали еще ученые никаких громких открытий вблизи столицы. Но как только это произошло, медлить не стали.

В 1861 году была обнаружена так называемая «Окская флора» — лесостепное растительное сообщество, не характерное для нашей местности, его тогда описал профессор Николай Кауфман. В царской России находку не оценили, исследования феномена начались лишь в 1923-м. Разобравшись, ученые испытали шок — оказалось, что в Подмосковье имеется реликт, и подобных ему нет нигде в мире.

Среди песчаных холмов на юге территории нынешнего заповедника, вблизи реки, приткнулся настоящий уголок степи, коему тут совсем не место. Такое впечатление, что каким-то чудом произошел пространственный перенос нескольких квадратных километров почвы вместе со всей флорой откуда-нибудь из-под Астрахани. Попахивает откровенной мистикой.

Есть три теории, которыми пытаются объяснить загадку. Согласно первой, семена принесла Ока. Вот только почему лишь сюда, откуда, когда и как — против течения? Данную гипотезу очень многие ботаники подвергают серьезной критике. По второй версии, во время ледникового периода что-то случилось, и возник «степной оазис» среди лесов. Тоже ученые не согласны: совершенно непонятен механизм образования аномалии. А третий вариант — с монголо-татарами, вытрясавшими тут мешки с остатками кормов для своих лошадок, и вовсе считают шуткой, что сочинили профессора за рюмкой чая. Тем не менее и он фигурирует в научной литературе. Иными словами, будущим поколениям исследователей тут есть еще чем заняться.

— Да, это уникальное явление, и внятного объяснения ему до сих пор не придумано. На границе так называемой европейской тайги и лиственных лесов чудесным образом возник очаг степной флоры, насчитывающий около тысячи видов растений. Туристов мы сюда не пускаем, это особо охраняемая территория, которая еще не до конца исследована, — подтверждает ведущий сотрудник Приокско-Террасного заповедника, кандидат биологических наук Мария Заблоцкая.

Сама она не менее уникальна — старейший работник учреждения. На Оку родители привезли ее в 1947-м, так здесь и живет, продолжает дело отца и матери. Мария Михайловна — дочь основателя заповедника, человека по большому счету легендарного. 

История с Приокско-Террасным вообще удивительная. В 1938-м доцент Александр Протопопов написал докладную о необходимости защиты «Окской флоры», и вскоре началась подготовка — власти дали добро на появление природоохранной зоны. Открытие запланировали на 41-й, но помешала война. Молодой зоолог Михаил Заблоцкий, мечтавший восстановить в нашей стране поголовье зубров, ушел на фронт.

После Победы власти вернулись к идее — уже 9 июня 1945-го был подписан документ об учреждении заповедника. А через год к семье вернулся и Заблоцкий: демобилизованный гвардии лейтенант, минометчик, который дошел до Праги целым и невредимым, принялся наверстывать упущенное. В том числе по теме зубров.

Трудности перехода

Когда-то эти лесные великаны жили повсюду — от Атлантики до Урала, однако к середине XX века их остались считанные экземпляры. Причем не столько  охотники истребили животных, сколько те сами вымерли — по причине уменьшения площади лесов. Русские цари еще в XIX столетии озаботились охраной исчезающих копытных, в Беловежской пуще и на Кавказе были созданы «охотничьи хозяйства». На зубров там никто не охотился, более того, покушение на их жизнь приравняли к государственному преступлению. Но в годы Гражданской войны браконьеры порезвились, кавказская популяция полностью прекратила свое существование, а в Белоруссии выжили единицы. Поляки, оккупировавшие территорию Пущи, взялись восстанавливать численность зверей, правда, в предельно милитаризованной панской республике на это постоянно не находилось достаточных средств. У энтузиастов что-то получалось, но масштабной работы не велось.

После Великой Отечественной в СССР решили вернуть зубров в нашу дикую природу. Однако освобожденные соседи не горели желанием предоставлять животных для разведения в России.

— Вначале поляки хотели дать самца и старых самок, не годившихся для воспроизводства. Пришлось буквально выпрашивать кондиционных особей. Наконец, 21 ноября 1948 года в Подмосковье прибыл первый зверь — бык Пуслав. Вскоре ему привезли подругу, затем доставили еще одну пару, — говорит замдиректора заповедника по содержанию и разведению зубров Ирина Землянко.

Дело пошло: вымершие было великаны стали плодиться, их распределяли по другим охраняемым местностям. Задача стояла грандиозная — возвратить копытных в дикую среду. Согласно сталинскому плану преобразования природы, площадь лесов предстояло сильно увеличить, а в многочисленные новые угодья завезти зверей. Всяких-разных. Даже гепардов — когда-то сей хищник в заволжских степях был таким же обычным обитателем, как волк. Кошачьих разводили в «Аскания-Нова». К началу 50-х над восстановлением поголовья диких животных работало около полутора сотен заповедников. Увы, после смерти вождя народов план отменили. Хотя кое-что все равно получилось.

— Например, бобры — к середине ХХ века их в Европейской части страны оставалось очень мало, практически всех истребили. Затем из заповедников, в том числе от нас, они стали расселяться в другие места, и сейчас этих зверьков везде полно. То же самое произошло с косулей. Более того, эти млекопитающие стали охотничьим видом, — объясняет сотрудник отдела экологического просвещения  Сергей Маслов.

Добрый Мурусик

С зубром до таких достижений пока далеко, популяцию возрождали почти с нуля. Занятие непростое. К каждому гиганту нужен свой подход, ведь по характеру они сильно отличаются. С кем-то легко, за другим нужен глаз да глаз.

Несмотря на приличный морозец, на территории питомника людно, туристы с удовольствием разглядывают мохнатые «экспонаты», ахают, восхищаются и фотографируют. А сотрудники рассказывают, чем именно примечателен тот или иной персонаж.

— Вот это — Мурусик, очень хороший семьянин. Присматривает за своими детками, уникум просто. Полюбуйтесь, как он играет с дочкой, чудо, а не отец. Есть у нас и второй такой заботливый папаша, Августин, хотя Мурусик, конечно, вне конкуренции, — говорит Ирина Землянко.

В сообществе зубров царит матриархат, всем управляет доминантная самка. Самец же просто выполняет возложенные на него природой обязанности. Утром перед кормежкой по периметру обходит вольер, как бы отслеживает — да, все в порядке. Бдит, одним словом. После совершения ритуала можно и покушать, но около кормушек уже рулит подруга.

Создать семью быку нелегко: выбирает не он, а его. Того же Августина долго не хотели признавать: зубрицы игнорировали молодого «жениха», и он загрустил, осунулся. Но с третьей попытки все получилось, и теперь у него крепкая и дружная фамилия. Эту и многие другие истории вам с удовольствием поведают сотрудники заповедника, к подопечным они относятся как к детям, а те отвечают им взаимностью.

Есть тут и свой уникум — Мугли. То есть Маугли, имя немного подкорректировали. Его мать вернулась из леса одна, без теленка, малыша долго искали, но безуспешно. Вольеры огромные, на одного обитателя по нормам положено не менее 5–6 гектаров, вот и сгинул куда-то зубренок. Каково же было удивление ученых, когда через три месяца тот пришел в сопровождении лосихи. Она нашла и выкормила чужого детеныша, сегодня он — здоровенный и очень красивый, как с картинки.

— Лосям наши вольеры не помеха, они легко перепрыгивают ограждения, бродят где хотят. Кабаны тоже есть в заповеднике, один у нас вообще ручной — привык к людям, приходит прямо к крыльцу, любит, когда его гладят. Сейчас куда-то пропал, но, надеемся, вернется. Олени, лисы, куницы, прочие хорьки, есть даже рыси — официально их две. Гуляют сами по себе: кошка живет на юге угодий, кот — на севере. Хотя, судя по камерам наблюдения, уже вроде бы четыре особи, — отмечает Маслов.

Второй по привлекательности после зубров «аттракцион» для туристов — бизоны. Быков прерий доставили в СССР в 70-е годы из США, планировалось изучать, чем они отличаются от зубров. С точки зрения охраны природы у этого вида все в порядке, на просторах Северной Америки их более чем достаточно.

Они и похожи, и нет. У зубра, которому нужно срывать ветки деревьев и кустарников, высоко посаженная голова, а бизон, как газонокосилка, объедает заокеанские степи — у того шея идет вниз. В характере тоже есть отличия: наши — уравновешенные, семейные, спокойные. Напротив, американцы, живущие огромными стадами, более злобные, агрессивные.

В 1982-м бизоны начали плодиться, процесс не прекращается и по сей день. В настоящий момент есть три «лишних» теленка, их готовы продать. Стоит бизон недорого, всего 70–80 тысяч рублей, в качестве украшения какого-нибудь ковбойского ранчо, которые нынче очень модно устраивать для туристов, — самое оно. А вот в заповеднике, решающем иные задачи, этим животным по большому счету не место.

— Они у нас остались только для посетителей, разводить их мы не собираемся. И в дикой природе России эти гости совершенно лишние. Выживут на воле, тут нет проблем, но навредят. Если зубр бережет свои угодья (ведь других у него нет) и аккуратно объедает верхушки трав, веточки кустарников, то после бизонов — как Мамай прошел. У себя-то на родине они опустошат до земли один участок прерии и уйдут на новый, а кушают постоянно, не переставая, — откровенничает Мария Заблоцкая.

С разрешения персонала кормлю морковкой зубров и бизонов. Да, все-таки они разные. У огромного Мугли очень мягкие губы, он деликатно берет ими лакомство, неторопливо жует, просит еще. У заокеанского быка и рот, и язык заскорузлые — та самая «газонокосилка», которую описывала Ирина Землянко. Хотя тоже очень приятный зверь, косматый и величественный. Туристы в восторге.

Сафари на пятачке

— В прошлом году у нас побывало 50 тысяч посетителей, на четверть больше, чем в 2014-м. В этом ждем не менее 60 000. Как видите, прогресс есть. Традиционно половина гостей — индивидуалы, остальные прибывают организованно, с экскурсиями. Иностранцев официально немного, менее процента, но это неверная статистика — их значительно больше. Просто многие косят под россиян, дабы не платить в два раза дороже, — смеется заместитель директора заповедника по экологическому просвещению, развитию и туризму Светлана Родионова.

Столь очевидный рост вовсе не следствие того, что люди резко рванули поглазеть на зубров и бизонов. Заповедник развивается, делает свою инфраструктуру более привлекательной для посетителей. Новые аттракционы и интересны, и полезны. Скажем, высотная экологическая тропа «Сквозь листву» — среди ветвей, в восьми метрах над землей, проложены мостки, по ним можно погулять. И не только: в кронах сосен, елей, березок во множестве размещены плакатики с информацией о том или ином организме.

— Для городских жителей, которые нынче имеют более чем поверхностные знания о природе средней полосы, — то, что надо. Пользуется большой популярностью и среди детей, и у взрослых. А еще мы проводим экологически-просветительские квесты и иные мероприятия, различные акции: «Прикоснись к живой природе!», «Всей семьей без автомобиля» и так далее. Приезжайте, — зазывает Сергей Маслов.

В балансе заповедника туристические поступления закрывают лишь 20 процентов доходной части, но на отсутствие средств организация не жалуется. Государство не скупится, хотя заметно, что денег все-таки не хватает. Не помешало бы целевое финансирование на обновление дорог и тротуаров (требуется около 20 млн. рублей). С другой стороны, наука в полном порядке.

— На постоянной основе у нас трудится шесть специалистов, еще 22 — приглашенные, заняты в проектах. Так гораздо рациональнее с точки зрения оптимизации расходов: у большинства ученых работа сезонная, нанимаем их, когда надо. Изучили что-то, обработали материалы, сдали нам — можно приниматься за новое исследование, — объясняет Светлана Родионова.

При наличии такой массы позитивной информации о Приокско-Террасном нельзя не упомянуть и о серьезной проблеме. Его вольеры сильно перенаселены, ситуация близка к критической. По нормам тут должно содержаться племенное поголовье в 20–25 зубров, а в настоящий момент их 58 единиц. Вот уже два года программа переселения лесных исполинов в другие заповедники явно пробуксовывает. 

— Вначале требовали сдать анализы на паразитов. Сдали — проблем нет, но время было потеряно. Потом стали выяснять, настоящие ли у нас зубры, и по сей день данная эпопея не завершилась. Не смейтесь, это факт — заставляют пройти тесты на родство с КРС, почему-то раньше никто никогда на сей счет не задумывался. Да и все родословные наших животных прекрасно известны, их можно изучить в специализированной литературе, поляки ежегодно издают справочник, — сетует Ирина Землянко.

— Животных ждут в Брянске, Вологде, Смоленске, Орле, и не только. Заповедники заваливают нас запросами, а мы ничего не можем ответить — не дают нам добро на отправку. Уже и не знаем, что делать. Напишите об этом, помогите нам, пожалуйста, — грустит Мария Заблоцкая.

Обещаю помочь, осветить проблему. Тем более, что вскоре она может усугубиться— ожидается новое потомство. Чтобы как-то выйти из положения (дополнительные вольеры проектом заповедника не предусмотрены), работники думают обратиться к опыту основателя зубрятника. В свое время Михаил Заблоцкий практиковал полувольное содержание питомцев. Именно так и планируют поступить: вся территория заповедника огорожена, вот по ней и станут бродить семьи копытных. Для туристов большой плюс — сафари, не иначе. Но у хозяйствующего субъекта на горизонте и другие проблемы. Прежде всего с кормами, ведь бюджет учреждения не резиновый, а «лишним» зубрам нужно чем-то питаться. Точнее, не чем-то, а специально разработанным именно для них комбикормом. Снова расходы.

Впрочем, не прошло и пары дней, как из заповедника раздался телефонный звонок. Сообщили, что «блокада снята». 23 зубра вскоре отправятся в национальный парк «Смоленское Поозерье». Отрадно думать, что решающую роль мог сыграть визит корреспондентов «Культуры» — во всяком случае в этом уверены наши собеседники.

Остается надеяться, что в обозримом будущем препоны к перемещению зубров полностью исчезнут и гордые животные продолжат осваивать российские просторы. Возможно, недалек и тот момент, когда мохнатые быки в лесной чаще станут столь же обычным явлением, как лоси или кабаны.