Александр КУРГАНОВ

29.10.2025

В Музеях Московского Кремля проходит выставка «Последний триумф Петра Великого. Впереди вечность». Она посвящена 300-летию со дня смерти первого российского императора.

В первом десятилетии XXI века, когда страну охватила мода на «ранжирование» олицетворяющих Россию исторических личностей, социологические опросы выявили «тройку» лидеров, которых россияне считают «нашим всем». Таковыми, по мнению «простых» россиян, являются Пушкин, Сталин и Петр I. Профессиональные же историки, принявшие участие в опросе этого года (в рамках всероссийского конкурса «Знание.Лектор»), первого императора поставили на первое место.

Во многом на результаты повлияли торжества по случаю юбилея, отмечавшегося совсем недавно, в 2022 году. Во исполнение указа Владимира Путина «О праздновании 350-летия со дня рождения Петра I» проводились выставки и прочие мероприятия, посвященные личности и деяниям царя-реформатора. В нынешнем году его снова вспоминают, и повод весьма значителен — 300-летие со дня кончины.

Sic transit gloria mundi

Более 200 предметов из собраний Музеев Московского Кремля и других российских хранилищ, библиотек, архивов, представленные на выставке «Последний триумф Петра Великого», освещают ключевые моменты «высокопечального» действа, которое происходило в начале 1725 года в Санкт-Петербурге.

Тогда траурные церемонии заняли несколько месяцев и охватили несколько локаций. Прощались с императором у парадной кровати в Тронном зале и в «Печальной зале» (castrum doloris) Зимнего дворца. В последний путь усопшего провожали по льду Невы. Отпевали и хоронили его в недостроенном Петропавловском соборе. И все это вылилось в грандиозное театрализованное представление. Изображения похорон, костюмы участников, погребальные атрибуты XVIII века (от траурной одежды до «памятных колец» с адамовой головой) и прочие вещи показываются широкой публике в Одностолпной палате Патриаршего дворца.

Иван Никитин. «Петр I на смертном ложе». 1725. Фрамент

Один из центральных экспонатов — портрет императора кисти Ивана Никитина, датированный 28 января (8 февраля по новому стилю) 1725 года: лейб-художника срочно вызвали к постели умирающего (в те часы по приказу светлейшего князя Александра Меншикова Зимний дворец уже окружали отряды лейб-гвардии — происходил переворот, приведший к власти жену императора Екатерину Алексеевну). Как бы то ни было, мастер успел запечатлеть Петра на смертном одре в первые минуты после кончины. Портрет получился необычный, невероятно реалистичный и... очень человечный.

Любители конспирологии наверняка оценят выбор того, кто получил полное право распоряжаться царскими похоронами. Обер-маршалом Печальной комиссии был назначен известный «чернокнижник», генерал-фельдцейхмейстер граф Яков Виллимович Брюс. Он же выступил автором сценария и главным распорядителем «траурного торжества». Тогдашние дизайнеры (всеми работами руководил обер-церемониймейстер двора граф Франц Санти) украсили «Печальную залу»: «поставлены были статуи, добродетели умершаго монарха изображающиими, такожде и пирамиды, на которых главнейшия дела его написаны были», — вел «репортаж с места события» новгородский архиепископ Феофан Прокопович.

К сожалению, устроители кремлевской выставки решили не делать экскурс в еще более далекое прошлое, не рассказали, как уходили в вечность правители древней Руси, прямые и отдаленные предки «Отца Отечества». А ведь там имелись свои примечательные ритуалы и традиции. К примеру, на похоронах отца Ивана Грозного великого князя московского Василия III из-за горестных криков не было слышно надгробной речи митрополита Даниила, однако прекратить громкий плач никто даже не пытался: считалось, что чем громче рыдают провожающие, тем лучше. Существовала даже практика найма профессиональных плакальщиц. Но иногда справлялись «своими силами». В день похорон царственного брата Федора царевна Софья Алексеевна нашла время, место и силы «истошно возопить», обвинив в его убийстве «нарышкинскую клику». Результатом стало восстание стрельцов и государственный переворот, приведший Софью к власти. Петр Алексеевич был очевидцем всего этого, а вообще за свою жизнь он проводил в последний путь немало родственников и приближенных, начиная с отца Алексея Михайловича, покинувшего престол Московского царства в 1676-м, и брата Федора Алексеевича в 1682-м. Затем очередь дошла и до друзей юности — Франца Лефорта и Патрика Гордона, а также соратников более позднего времени, таких, как генерал-адмирал Федор Головин (их изображения представлены на выставке) и многих других.

Петер Шенк. «Кончина Петра I в 1725 году». 1726

Находясь в постоянном ожидании смерти (в результате заговоров и мятежей боярской оппозиции, интриг приближенных или в сражениях с турками и шведами — выбор не очень велик), Петр неизбежно должен был стремиться увековечить дело всей жизни, пусть и сооружением посмертной Триумфальной арки. Начитавшись переводной литературы, в том числе подробных описаний похорон знаменитейших европейских монархов — от французского «славного короля Анри Четвертого» до бранденбургского великого курфюрста Фридриха I Вильгельма, — царь решил отказаться от традиций старой Руси.

В допетровские времена для уходивших в мир иной самодержцев обязательным был постриг в монашескую схиму — надлежало очиститься от грехов правления, бывшего за редкими исключениями и несправедливым, и кровавым. Примеров для Петра имелось много. Взять того же Александра Невского, чей прах император перевез в Петербург в 1724 году, незадолго до своей кончины, хотя по пути святого Александра основатель новой российской столицы не пошел.

«Коль бедное животное есть человек смертный»

Если начать «ab ovo», то Музеи Московского Кремля подробно не осветили болезнь государя, которая свела его в могилу, при том, что по всем законам жанра экспозиция открывается разделом, посвященным развитию медицины в России: здесь и коллекция аптекарских банок XVIII века, и изображение (литография Петра Андреева с прижизненного портрета) лейб-медика империи Лаврентия Блюментроста, последовательно (и безрезультатно) лечившего Петра, Екатерину, их детей, Петра II, сестру императрицы Анны Иоанновны царевну Екатерину — герцогиню Мекленбургскую...

Современные медики считают, что причиной смерти великого государя было урологическое заболевание, осложненное, мягко выражаясь, неправильным образом жизни, «гусарскими болезнями». Архиепископ Феофан Прокопович, бывший у постели умиравшего царя, писал в своей «Краткой повести о смерти Петра Великого...», что у императора «такая начала быть трудность в испражнении воды, которая часто напиралась, что за прелютейшую резь терпеливый и великодушный в иных случаях муж от вопля не мог себя удержать, и... сам сказывал, что из меня де можно познать, коль бедное животное есть человек смертный».

Впрочем, не отрицается и возможная «помощь» императрицы Екатерины Алексеевны (урожденной Марты Скавронской), то есть отравление мышьяком (версия спорная, поэтому нет ничего удивительного в том, что устроители выставки начали сразу с похорон).

Самодержавный дед и порфироносный внук

Московские великие князья стремились и после смерти подчеркнуть свой монарший статус. С этой целью потомки Ивана Калиты строили храмы, намереваясь использовать их в качестве собственных усыпальниц (а погребали царей не как обычных людей, а в специальных склепах-саркофагах; эта традиция шла из Византии). Петр Великий совместил европейский «шик» и православную ритуальность, повелев похоронить себя в величественном Петропавловском соборе с колокольней выше звонницы Ивана Великого и Меншиковой башни. Строительство храма архитектор Трезини начал еще в 1712 году, но не успел... По каким-то причинам (историки до сих пор ломают копья по этому поводу) погребение Петра (а заодно и его жены Екатерины, ставшей императрицей на неполные два года) было осуществлено только племянницей «Отца Отечества» Анной Иоанновной, дочерью его покойного брата-соправителя Ивана. Произошло это в 1731 году.

С тех пор все потомки Петра Великого находили упокоение в императорской Петропавловской усыпальнице. Не попал в державный склеп лишь юный Петр II, внук Петра I. Юноша скончался в 1730-м в Москве от оспы, и его тело члены Верховного тайного совета решили не перевозить в Петербург, а похоронить в Архангельском соборе Кремля.

Рисунок «Церемония погребения императора Петра Великого и цесаревны Наталии Петровны». 1725. Фрагмент

Тень этого несчастного внука за посетителями кремлевской экспозиции следует всюду: мы видим его изображение в череде участников траурной процессии (рисунок на «панораме», десятиметровом бумажном свитке, запечатлевшем всех (!) участников скорбного кортежа); рассматриваем наряд великого князя — черный шерстяной кафтан и камзол, очень простые черные пуговицы, никаких украшений; находим глазами гравированный портрет — мальчишеское лицо в пышных буклях парика, большие наивные глаза, брови вразлет... Когда хоронили Петра Великого, ему, девятилетнему мальчишке, указали место в соборе, где он сам должен будет упокоиться. Кто же мог предсказать, что наследник великого преобразователя России покинет этот мир через пять лет после того, как проводит в последний путь своего деда?

Еще одно представленное на выставке изображение нагоняет меланхолию — детский портрет великой княжны Наталии Петровны работы знаменитого художника Алексея Антропова. Последнее дитя Петра I и Екатерины получило статус цесаревны, имя в честь матери императора Наталии Кирилловны Нарышкиной и преставилось от кори шести с половиной лет от роду, всего через месяц после смерти своего державного родителя. Для прощания с цесаревной ее гроб был выставлен в «Печальной зале», рядом с последним пристанищем Петра Великого. Хоронили их вместе, но о малышке сейчас уже никто не помнит...

Композицию «театра смерти» дополняют несколько скульптурных изображений Петра. Так, изготовить посмертную «личину» императора вызвали в Зимний дворец Бартоломео Карло Растрелли. У придворного художника и архитектора была идея фикс — создать первый в России памятник Петру Великому, для чего уроженец Флоренции делал маску с еще живого государя (в экспозиции представлен скульптурный портрет Петра I Сергея Меркурова, выполненный в начале XX века по оригиналу Растрелли 1719 года — можно сравнить, как менялось лицо правителя России).

Скульптурную тему продолжают эскизы несостоявшегося мавзолея Петра I в Петропавловском соборе. Проекты на рассмотрение императрице Екатерины I в свое время представили все тот же Растрелли, французский художник Луи Каравак, работавший при русском дворе, и другие мастера. Крышку саркофага должна была венчать мраморная статуя императора в лавровом венке, над ним — склонившаяся фигура богини Славы, а перед саркофагом — аллегория скорбящей России. Всего предполагалось изваять 22 скульптуры и шесть барельефов, повествующих о победоносных баталиях русской армии на суше и на море. Однако грандиозный замысел так и не был осуществлен. Выставка в Музеях Московского Кремля — редкий шанс взглянуть на эти рисунки перед тем, как они снова окажутся в запасниках Эрмитажа.

«Модный приговор»

Вторая часть экспозиции, разместившаяся в Успенской звоннице, получилась на редкость светлой и праздничной. Здесь собрали более сорока нарядов Петра I: русские кафтаны старинного покроя, одежду первых лет правления (тогда «в моде» было польское и венгерское платье). Есть прижизненные изображения царя в «русском наряде»: молодой правитель Московии предстает как настоящий «царевич Елисей» (гравюры Роберта Уайта и Уильяма Фейтхорна Младшего). На одном из таких рисунков, очевидно, относящихся к периоду потешных («Кожуховских») походов, Петр запечатлен на фоне солдатских палаток красующимся в высокой горлатной шапке (гравюра по рисунку Иоганна Лоренца Хеннига, 1700-е). Такие головные уборы носили бояре его отца царя Алексея Михайловича. Вид у монарха на этом рисунке настолько дикий, что становятся понятны и его неприязнь к старой русской одежде, и бритье боярских бород, и все последующие реформы...

Позднейшие наряды — парадные ансамбли по парижской моде, великолепные кафтаны и камзолы, сшитые по европейским лекалам из диковинных (в том числе восточных) тканей, — доказывают, что император был большим модником (хотя, если подумать, что тут удивительного: в 1716 году Петр посетил Францию, был гостем Людовика XV и видел королевский двор в Версале, где еще помнили роскошества «короля-солнца»). В праздники он одевался как истинный щеголь, выглядел изящно и величественно.

Присутствуют на выставке и «домашние» одеяния: повседневные наряды, халаты, а также актуальная в наши дни «ватная» одежда — в одной из витрин выставлена стеганая душегрейка («зимний шлафор»), расшитая трогательными цветочками (сразу представляется Анна Монс, коротающая долгие месяцы разлуки с царственным любовником за рукодельем). Как считают кураторы экспозиции, «душегрейки-безрукавки Петра I разрушают мифологизированный образ «грозного царя», который меньше всего соотносится с нежными и изысканными тканями, трогательно украшенными вышитыми цветами».

Вместо послесловия

«Высокопечальное» действо 1725 года, увековечившее память первого русского императора, безусловно, порадовало бы его инициатора по крайней мере своим размахом. Хотя бы в этом Россия встала вровень с европейскими монархиями, как о том мечтал Петр I. «Слово на погребение Петра Великого» Феофана Прокоповича разошлось по стране и было переведено на иностранные языки («Какову он Россию свою сделал, такова и будет: сделал добрым любимою, любима и будет; сделал врагом страшную, страшная и будет; сделал на весь мир славную, славная и быть не престанет»). Имя «Отца Отечества» широко использовалось позднейшими самодержцами в борьбе за власть: императрица Елизавета вовсю эксплуатировала свое происхождение «дщери Петровой», Екатерина II распорядилась вырубить на постаменте Медного всадника надпись Petro primo — Catharina secunda, на подножии другого памятника Петру, установленного перед Михайловским замком, император Павел I повелел написать: «Прадеду правнук».

А вот последующие императорские похороны с петровским «образцом» сравниться не могли: в эпоху «дворцовых переворотов», как охарактеризовал русский XVIII век историк Василий Ключевский, новым правителям России было просто не до того.

Фото: Ярослав Чингаев/АГН «Москва» и Александр Курганов