Елена ФЕДОРЕНКО

20.11.2023

В КЗ Чайковского состоялся концерт, посвященный 80-летию Школы-студии при Государственном академическом ансамбле народного танца имени Игоря Моисеева, которая указом президента РФ отнесена к особо ценным объектам культурного наследия народов страны.

Великий Моисеев организовал уникальный коллектив и сложил творческие принципы открытого им жанра народно-сценического танца. Он, конечно, понимал его значение, как и то, что для свежих идей и развития традиций Ансамблю остро необходим приток молодых сил. «Если нет школы — нет преемственности», — говорил Игорь Александрович. Сила воздействия и дар убеждения Мастера сделали, казалось, невозможное — в грозном военном 1943-м появились первые ученики. С тех пор пролетело восемь десятилетий, и юбилей Школы-студии отпраздновали на высоком уровне. Народная артистка России Елена Щербакова, художественный руководитель и директор Ансамбля, открыла вечер словами: «Школа и Ансамбль — одна большая семья». Потом зачитала приветствие президента РФ «старейшей профессиональной школе народного танца, созданной выдающимся хореографом и педагогом Игорем Моисеевым».

Гала был отмечен неповторимым моисеевским блеском, что жил в танце всех, выходивших на сцену, — по сути это был вечер встречи разных поколений. По-взрослому сосредоточенные школьники эмоционально и синхронно станцевали зажигательную испанскую зарисовку «В ритмах фламенко»; благородные и изящные девушки в башкирском танце «Семь красавиц» отбивали легкие и четкие дроби, рисовали гибкие линии корпусом и руками. Нежная лирика корейского танца «Юность» заворожила пробуждающейся женственностью. Тепло встретили зрители шутливую белорусскую «Лявониху». С азартом ученики соревновались в мастерстве прыжков и приземлений во вьетнамском танце с бамбуками — его Игорь Александрович сам передал детям, сказав: «Пусть Школа танцует».

Взрослый состав мастерски представил Сюиту мексиканских танцев: очаровательная сентиментальность манер и капризные флирты под горячим знойным солнцем. В калмыцком танце кочевники с сосредоточенными лицами то взлетали черными ястребами, то гарцевали на горячих жеребцах.

В композиции концерта номера, что исполнялись смешанным составом, наглядно показывали дружное и веселое братство разных поколений моисеевцев. Для них дом и семья — не просто теплые слова, а художественная идея. Моисеевскую зарисовку «Футбол» ученики танцуют с особым удовольствием — они заражены бесшабашным озорством и куражом дворовой игры, а роль милиционера исполняет опытный танцовщик Артем Анисимов. В венгерском «Пантазоо» ученики образцово точны и выразительны, в сольных фрагментах — артисты Ансамбля, уже владеющие тайнами профессии. Они же танцевали «Яблочко» — вторую часть Флотской сюиты «День на корабле», а ученики выступили в первой части — «Машинное отделение», взрослым был только Боцман. Так — весело, радостно, жизнеутверждающе и молодо — завершился юбилейный концерт, посвященный весьма солидной дате.

На вопросы «Культуры» после концерта ответила директор и художественный руководитель Школы-студии при ГААНТ имени Игоря Моисеева, народная артистка России Гюзель Апанаева.

— Столкнулись со сложностями при подготовке программы?

— Дело в том, что детей мы набираем раз в пять лет и соответственно учим тоже пять, а юбилей приходится на начало третьего года обучения. По сути в Школе они занимались два года и два месяца. Времени мало, чтобы освоить разные танцы, — в этом была главная сложность. Мы постигаем репертуар пошагово, постепенно — так учил Игорь Александрович. Ребята еще немногое умеют, и мы привлекаем к участию в юбилейном концерте артистов Ансамбля, выпускников прошлых лет — так всегда поступаем.

— Класс-концерт «Дорога к танцу» уже традиционно открывал школьный концерт, но каждый раз в нем появляются какие-то новые фрагменты.

— У каждого своя «Дорога к танцу» — из огромного объема поставленного материала мы выбираем те эпизоды, которыми ребята уже владеют. Женские диагонали и кусочки с виртуозными прыжками мальчиков — еще в работе, они сыроваты, а недоделанные движения моисеевцы не показывают. Зато добавили дроби, украинский фрагмент из «Ночи на Лысой горе».

— Какие отношения связывают Школу и Ансамбль?

— Вы же слышали слова, которыми Елена Александровна Щербакова открывала юбилей: «Мы — одна семья». Отношения у нас теплые и дружеские. Во-первых, воспитанники Школы учатся на репертуаре Игоря Моисеева, а он принадлежит Ансамблю. Второе — все педагоги, которые занимаются с учениками, — это репетиторы Ансамбля, те, кто прошли творческий путь в моисеевском коллективе и получили профессию в нашей Школе. Только несколько человек старшего поколения, и я в их числе, окончили хореографическое училище.

— Изменилась ли ситуация со зданием? Десять лет назад, к 70-летию Школы, правительство Москвы преподнесло подарок — здание на Тверской улице, на площади Маяковского. Позже выяснилось, что его нельзя приспособить к хореографическим нуждам. Дар оказался напрасным?

— Не скажу, что напрасным. Предоставили нам здание роскошное, где раньше базировалось Министерство экономики, но его действительно надо приспособить для хореографического училища. Чтобы кабинеты, где работали должностные министерские лица, сделать танцевальным пространством — нужно снести перегородки и объединить два этажа — танцевальным залам надлежит быть просторными, светлыми и, главное, с высокими потолками, не менее шести метров. Пишем письма, обращаемся с просьбами. Удалось с помощью Газпромбанка — генерального партнера Ансамбля — отремонтировать три этажа, где разместилась наша Школа. Там проходит обучение по общеобразовательной программе — оборудованы классы, столовая, медицинские кабинеты, надеюсь, появятся и балетные залы.

— А танцами дети где занимаются?

— Как и раньше, ребята репетируют в залах Ансамбля в КЗЧ.

— Каждый танец Игоря Моисеева — спектакль, а любой спектакль, как материя живая, стареет и устает. Почему же моисеевские шедевры по-прежнему обладают энергией и не теряют актуальности? Нет ли разгадки в замечательной моисеевской мысли о том, что он создает искусство, понятное при любой «политической погоде»?

— Не стареют — вы правы. В этом их феномен. Меняются составы, новое поколение исполнителей неминуемо привносит иные нюансы в манеру и стилистику, но танцы сохраняются, как и интерес зрителей. Публика в любой стране, на всех континентах понимает, о чем танцуют моисеевцы. Для этого не надо читать программку — все ясно, все — про жизнь. Игорь Александрович любил ставить жанровые номера, рассказывать внятные человеческие истории, которые не зависят от времени. Ни один танец не погружает в мрак и сумрак. Человек получает только положительные эмоции: красочные костюмы, виртуозное мастерство, со сцены в зал льются оптимизм, жизнерадостность, счастье и вера в светлые чувства. Зрители отдыхают, щедро получают хорошее настроение и восторженные эмоции — это самое главное.

— Сколько ребят учится в Школе?

— Сейчас 38 человек. Максимальный набор — 40, но кто-то отсеивается — по здоровью, по форме, да по разным причинам. Они поступают после седьмого класса, по окончании лучших выпускников берет Ансамбль, остальные распределяются в другие коллективы. Диплом о среднем специальном образовании государственного образца, который получают наши воспитанники — высокая аттестация в мире танца, гарант мастерства – танцевального, актерского, человеческого. Многие идут учиться дальше — в ГИТИС, в МГАХ, осваивают профессии педагога, балетмейстера, театроведа. Они все нацелены двигаться дальше, получать высшее образование.

— У моисеевцев всегда наблюдалась такая тяга к учебе?

— Кажется, это веяние времени. В период моей артистической работы, а я пришла в Ансамбль в 1966-м и танцевала 34 года, не было популярно учиться – получали высшее образование, может, 2-3 человека, а сейчас курсами идут.

— Ребята приходят к вам подростками из разных коллективов, а в каждом свои правила. Что рассказываете им, чтобы поняли ваш устав?

— Знаете, мы мало говорим, мы — работаем, а они, находясь в нашей среде, постепенно впитывают моисеевские заповеди. У меня так было в семье — не помню, чтобы мне говорили: сядь так, держи себя эдак, скажи то-то. Нет, но я видела, как ведут себя родители, и все понимала. Ребята у нас хорошо воспитаны, и мне не приходится их одергивать: тихо, стой, молчи! В день гала-концерта «Танцуй и пой, моя Россия!» мы провели в Государственном Кремлевском дворце много часов. Детских коллективов собралось множество, ребята так устали, что творили за кулисами что-то невообразимое. Наши мальчики, а танцевали они «День на корабле», стояли спокойно, пробовали какие-то движения — незадерганные, уравновешенные, их не надо было призывать к порядку. Моя ключевая фраза: «У нас так не принято, если не нравится, вон дверь». Больше ничего не говорю.

— Коллективы, много гастролировавшие по миру, сейчас скучают по поездкам. На вашу Школу ситуация повлияла?

— Нет, никак. Школа не занимается гастрольной деятельностью, и я против этого. Мы учимся, а поездки появятся тогда, когда ученики станут артистами. Так что мы спокойно переносим время, когда гастролей стало меньше.

— Обязательные уроки «История Ансамбля» кто ведет?

— Наши ребята, которые работают в Ансамбле и уже получили образование на театроведческом факультете. Я их привлекаю не случайно: они знают не только факты, а чувствуют внутренний мир и атмосферу, знают тех, кто стоял у истоков. Игорь Александрович ценил увлеченных, эрудированных, начитанных артистов и говорил, что на сцене сразу видно, умен человек или глуповат.

— Ставил ли Моисеев танцы специально для Школы?

— Нет. Он создавал репертуар для Ансамбля.

— Игорь Александрович создал уникальную Школу, делегировал в нее своих учеников, а сам принимал участие в ее работе?

— Он любил Школу, по-настоящему, даже восторженно, и гордился ею. Основная же работа связывала его с Ансамблем: сочинение танцев, репетиции, частые концерты, долгие гастроли — заботы не оставляли времени для ежедневного участия в школьных делах. Но за ними он внимательно следил и часто повторял: «Я создал школу, чтобы не начинать с каждым исполнителем с нуля и заново не проходить с ним весь путь ансамбля». Он не пропускал экзаменов, подробно разбирал увиденное и был требователен к педагогам. Говорил, что не надо учить весь танец сразу, постигать его стоит по отдельным движениям, деталям, элементам. Только тогда «танец войдет в тела» — это для Моисеева было важно. Он интересовался не только освоением своего наследия, строго контролировал и уроки классического танца. Один раз, и я была тому свидетелем, сказал на репетиции детям — «браво». Подумала — какие они счастливые, мы такого от него никогда не слышали.

— Как вы — балерина классической выучки, партнерша Александра Годунова — попали в мир народного танца?

— Наш выпускной экзамен проходил еще в училище на Пушечной, атмосфера царила демократическая, и ребятам разрешали присутствовать — они стояли на стульях в конце зала, с высоты наблюдали за лицами экзаменаторов. Еще до объявления результатов они сказали: «Тебя возьмет Хозяин, он все время на тебя смотрел». Только тогда я и узнала, что Хозяином называют Моисеева. И действительно, на следующий день пришла заявка из Ансамбля народного танца.

— Обрадовались?

— Как сказать? Мечтала о классике, готовила себя к ней. Она манила своим особым мироощущением, неповторимым способом существования на сцене. В училище самым важным для меня педагогом была Ольга Генриховна Иордан, ученица Вагановой. На ее уроках я поняла, что классический танец — это наука, которую нужно постигать не только телом, но и головой. Но Ансамбль я через какое-то время полюбила — за невероятный профессионализм, уникальное мастерство и высокую планку требований.

— Но ведь с классикой вы тоже столкнулись…

— Года через полтора Игорь Александрович создал второй коллектив — «Молодой балет», перевел меня туда и начал ставить классические дуэты для нас с Сашей Годуновым. Это было незабываемое время работы с педагогами и хореографами, чьи имена сегодня во всех энциклопедиях — нам преподавали Асаф Мессерер и Суламифь Мессерер, для нас сочиняли Касьян Голейзовский, Олег Виноградов, Игорь Чернышев и, конечно, сам Моисеев. Понимаете, с кем посчастливилось работать! Мы побывали в роскошных поездках — в Австралии и Латинской Америке, я занимала положение ведущей солистки. Это продолжалось пять лет. Потом Моисеев решил покинуть «Молодой балет»: трудно оказалось совмещать два коллектива, которые много гастролировали.

— И он вновь ангажировал вас в Ансамбль?

— Игорь Александрович пригласил меня к себе домой и сказал: «Из «Молодого балета» ухожу. Считаю себя ответственным за твою судьбу и хочу, чтобы ты ушла со мной».

— К тому времени, наверное, вы уже полюбили народный танец?

— Нет, я ушла за Игорем Александровичем. Классика оставалась мне ближе, но я понимала, что в труппу придут другие руководители, поменяется репертуар, начнется иная жизнь. Так я вернулась в Ансамбль.

— Когда вас потянула педагогика?

— Она не тянула. У меня удачно сложилась творческая жизнь: плотная занятость в репертуаре, с утра до вечера репетиции, постоянная подготовка новых программ — сколько их было! Гастролей — немерено, мы уезжали на месяцы. Работа, работа, работа! Через лет 20 пришли мысли, но не о педагогике, а о пенсии, а я очень хотела танцевать еще. Подумала, что если поступлю в ГИТИС, то этим продлю танцевальный срок. Институт меня увлек: к сессии нужно сочинить урок, придумать комбинации и соединить их. Я с интересом подключилась к процессу, появилось внезапное прозрение — я могу переводить желания в слова, подключать к танцу исполнителей, объяснять движения, добиваться результата. Сейчас в Школе ежедневно веду классику, от первого года до выпуска, и получаю огромное удовольствие. Рада, что знаю, как подсказать ученику исправить ошибку, какие слова подобрать. Наверное, у меня все сложилось вовремя. Сегодня наши восемнадцатилетние выпускники идут на педагогическое отделение в ГИТИС, а я понимаю, что рано, они еще не прожили танцевальную жизнь, не имеют зрелости, опыта, багажа за плечами. Согласитесь, это же важно.

— Действительно ли у Игоря Александровича не было солистов? Его же фраза: «все учат всё»?

— Как не было солистов? Все сложные партии, а их немало, исполняли лучшие танцовщики Ансамбля — солисты. И Моисеев сам их воспитывал, выдвигал и очень любил своих сильных, профессиональных, образованных солистов. Знаете, сейчас журналисты возвели в степень и все время цитируют моисеевскую фразу: «У нас в ансамбле все равны, и я выгоню любого, кто возомнит себя солистом». Тут ключевое слово — «возомнит», то есть зазнается, зазвездит.

— Вы танцевали столько соло, а вставали в кордебалет?

— Конечно. Мы танцевали действительно все. В первом отделении у меня «Жок», во втором — солирую «На катке». Сегодня в «Арагонской хоте» кордебалет, завтра — одна из трех солисток. Моисеев не давал почувствовать себя избранной, да мы и не вели себя высокомерно, все были тружениками, вечно собой недовольными. Но Игорь Александрович никогда никого не хвалил — это правда. А каждый из нас хотел получить хоть кивок головы или улыбку: мол, да, все хорошо.

— Сейчас учеников хвалите?

— Не особенно. Но могу сказать «ты стала лучше», «ты исправила ошибку» — поощряю, понимаете? Потому что мне этого не хватало, комплимент придал бы мне уверенности. Сейчас-то я понимаю, что если тебя ставят в первый состав или ты открываешь гастроли — значит, тебе доверяют и ты танцуешь хорошо. Игорь Александрович мне дал звание, всегда меня поощрял, но все равно так хотелось хоть разочек услышать похвалу. Но такого не было.

— А по взглядам, жестам не могли понять его реакцию?

— Нет. Допустим, идет прогон программы, и его внимание сконцентрировано на целом, на всем композиционном полотне. Качественную работу каждого он воспринимал как должное — мы обязаны хорошо танцевать.  

Фотографии: Николай Костюк/предоставлены Школой-студией при ГААНТ им. Игоря Моисеева.