Татьяна УЛАНОВА

08.10.2015

Год 70-летия Великой Победы был омрачен мерзкой историей. Незадолго до праздника интернет-заголовки били наотмашь: «Грузин Мелитон Кантария водружал знамя над Рейхстагом, а его внук снял с байкеров георгиевские ленты», «Внук Мелитона Кантарии принудил россиян срезать георгиевские ленточки в Тбилиси». 

Вскоре последовали опровержения, что это был внучатый племянник Ираклий Кантария, а ленты по требованию активистов НПО «Свободная зона» российские мотоциклисты срезали ножом сами. Но на это уже никто не обратил внимания. 95-летие младшего сержанта Кантарии 5 октября и вовсе прошло незамеченным. Только близкие тихо помянули его в семейном кругу. А накануне спецкор «Культуры» встретилась с Мерабом Кантарией — настоящим внуком Мелитона Варламовича.

— Вообще-то, он родился в 1919 году, — огорошил сразу Мераб. — Это подтверждали и соседи в Джвари, и братья. В те времена ведь как было: человеку паспорт нужен, жениться собрался — значит, пора метрику сделать. Записали 1920-й. В семье было четверо братьев и две сестры. Дед — старший. Сейчас осталась только Аня, ей за 80. Живет в деревне Мужава, недалеко от Джвари.

Местечко в Западной Грузии, откуда происходят «кантариевцы», называется Лекантаре. Род крестьянский, большой. Один из потомков, научный сотрудник в Тбилиси, даже составил генеалогическое древо — до начала ХIХ века. 

культура: Как же дед оказался в Абхазии? 
Кантария: Деревня Джвари находилась в низине. Места болотистые. В какой-то момент дети и взрослые стали сильно болеть. У местных даже тост родился: «Пока в Джвари не появится железная дорога, пусть у тебя голова не болит». (Станция была построена только в 1965 году. — «Культура»). Словом, семья деда перебралась в Абхазию. Там прошла вся его сознательная жизнь. А вот братья со временем вернулись на родину. Началась всесоюзная стройка Ингурской ГЭС. Глухая деревня Джвари превращалась в город. Возводились хорошие дома. Была даже негласная установка — делать все, чтобы люди оставались. 

В Госфонде теле- и радиопрограмм сохранилась аудиозапись выступления Мелитона Кантарии в 1970 году. Чуть больше 11 минут, в течение которых он, так и не овладевший в совершенстве русским, умудрился рассказать всю биографию.

«...Одиннадцатилетним мальчиком я вступил в колхоз и работал там до 1940 года. Потом переехал в Абхазию. Появилась семья. И сразу же меня призвали в армию... 20 лет было. Совсем неграмотный. По-русски ни слова не знал... Ну, 41-й год, знаете, какой тяжелый был... Пришлось многие города нашей Родины оставлять. В 43-м... начали наступление и погнали фашистов с нашей земли... Я был разведчиком до конца войны... 29–30 апреля наш полк подошел вплотную к реке Шпрее и занял дом Гиммлера. Штаб полка уже был там. 30-го утром меня и Михаила Егорова вызвал командир полка Зинченко, показал здание Рейхстага и поставил задачу водрузить знамя. Это оказалось непросто. Бой был сильнейший — я такого за всю войну не видел... Нашли винтовую лестницу. А она разбита. Пришлось искать деревянные помосты, чтобы подняться на крышу... Около 20 тысяч фашистов были захвачены там — у Бранденбургских ворот все сдались. До 7 мая мы находились в Рейхстаге, после чего знамя сняли и привезли в Москву... Мы дружим с Михаилом Алексеевичем, уже пять раз ездили в Германию... В 46-м году я демобилизовался, шесть лет работал в колхозе бригадиром, пять лет — на шахте, тринадцать — бригадиром в стройуправлении. Сам я плотник. Сейчас — в советской торговле, завмагом... Работа как работа. Без нее не могу».

Кантария: В Джвари дед окончил, кажется, три класса. Тогда это называлось «ликбез». Всех экстренно учили читать и писать. А Кантария с Егоровым и в конце войны еще были практически неграмотными.

культура: С первого дня воевал?
Кантария: Когда его призвали на срочную службу, еще финская шла. Правда, участия он в ней не принимал. Пока готовили (необученных не брали) — война закончилась, и всех обратно отправили в часть... Он уже был женат. Бабушка Варвале — обычная крестьянка, мегрелка, с характером. Семья — это для нее было все! В 1939-м родился мой отец Шота, в 1942-м, когда дед попал в Бакинский госпиталь и даже был комиссован, — дядя Резо. Дедушку тогда ранили в спину и в руку. Пальцы не действовали, и врачи сочли, что он не сможет стрелять. Но потом, видимо, стало лучше, хотя до конца жизни пальцы были полусогнутыми. Возвращаясь на фронт, Кантария шутил: «Теперь вернусь с головой Гитлера...» А после войны, в 1946-м, на свет появилась Циала. (Сыновей Кантарии нет в живых, дочь живет в Греции. — «Культура»). 

культура: Получилось — не с головой Гитлера, но со Звездой Героя. Хотя после распада СССР писали: и знамен было вывешено три или четыре десятка, и Кантария с Егоровым не были первыми — их просто назначили: грузина — потому что со Сталиным одной национальности, Егорова — за простую русскую фамилию... 
Кантария: Никогда не забуду выступление дедушки перед донецкими шахтерами. Ему говорят: «Вы водрузили Знамя Победы...» А он: «Нет, это сделал весь советский народ...» Никто не расскажет правды, кроме тех, кто был в Рейхстаге. Но то, что Кантария с Егоровым поднимались на крышу, факт. 

Из донесения командующего 3-й ударной армией начальнику главполитуправления КА, 02.07.1945: 

«...30 апреля 1945 года в 14.25 бойцы роты старшего сержанта Сьянова с боями прорвались по лестнице на крышу здания и достигли купола Рейхстага. Отважные воины коммунист лейтенант Берест, комсомолец красноармеец Егоров и беспартийный младший сержант Кантария установили знамя, над зданием германского парламента взвился гордый флаг Советского Союза — символ нашей великой победы».

Кантария: Для Кантарии и Егорова это стало очередной боевой задачей. Думаю, что такое Рейхстаг, они в то время плохо себе представляли. У нас была фотография группы, участвовавшей в операции: командир роты Неустроев, Самсонов, Давыдов, Егоров, Кантария, 1945 год. Спустя 65 лет на Поклонной горе открывали новый монумент. Наверху — два знаменосца, как символ советского народа-победителя. Путин тогда был премьер-министром. Пригласили дочь и внука Егорова, мою тетю. Приехал и я с теперь уже покойным двоюродным братом Зурабом. Тетя попросила Путина сфотографироваться с потомками героев. И тут к нему подошла дочь лейтенанта Береста: «Не могу добиться, чтобы признали и моего отца...» Владимир Владимирович кивнул головой, но углубляться в проблему не стал — момент был не самый подходящий. Алексей Берест действительно упоминается в источниках. Были и люди, совершившие больше подвигов. Но так случилось — вызвали «наверх» и назначили Егорова и Кантарию. Даром, что на купол они поднялись позже — так сказать, для истории. Сразу, во время ожесточенного боя, сделать это было практически невозможно. 

Из справки Института военной истории Минобороны РФ, 19.06.2005:

«...В каждой из армий, наступающих на Берлин, готовилось по одному Красному знамени для водружения над зданием Рейхстага. В 3-й ударной армии 22 апреля 1945 года было подготовлено 9 таких знамен... Красные знамена, флаги и флажки имелись во всех штурмовых группах, которые шли в бой с главной задачей — прорваться в Рейхстаг и установить их на здании. Всего над Рейхстагом было поднято около 40 флагов... Вопрос.., кто первым совершил этот подвиг, до сих пор остается дискуссионным». 

Кантария: Егорову и Кантарии даже звание Героя присвоили только в 1946-м. Орден Ленина дали сразу, а Золотую Звезду — спустя год. У меня эта корочка, выданная Верховным Советом, и сейчас перед глазами... К сожалению, многое пропало. Фотографии, документы, сама Золотая звезда... Когда началась грузино-абхазская война, квартира в Очамчире, куда дед переехал из деревни Агубедиа, некоторое время оставалась открытой...

культура: По интернету гуляет снимок «дома Кантарии в Сухуме», разрушенного во время грузино-абхазского конфликта, и фраза: после бомбежки фотографии и документы героя летали по всему городу...
Кантария: Отношения к семье это не имеет. Снаряд попал в двухэтажный дом в Очамчире. После войны деда вынудили переехать в город. Столько делегаций к нему в деревню приезжало, а дорог не было. И в 1947-м году правительство купило ему добротный деревянный дом в Очамчире. К сожалению, я привык к фальсификации фактов. Не представляете, сколько у меня родственников, которых я не знаю! «Племянник» деда в Белгороде, «внук» в Саратове... Ну, пусть это останется на их совести. 

культура: Дед ведь долго в Сухуми жил. Там его музея нет? 
Кантария: Разговоры были. Но дальше этого дело не сдвинулось. Сейчас в квартире живет мой двоюродный брат по линии матери-абхазки. Почти все сохранилось так, как было при дедушке, с начала 1970-х. Дом в Очамчире тоже мог бы стать музеем. Но дядя Резо и его сын умерли. Власти Абхазии инициативы не проявляют.

культура: Вы были уже взрослым, когда деда не стало. Могли спросить, о чем не писали в учебниках истории... 
Кантария: Да не любил он вспоминать о войне. В этом плане был невостребованным героем. Представляете, сколько эпизодов может рассказать разведчик? А у него, бывало, до конфликтов доходило, когда дети задавали вопросы. Однажды сосед сказал: «Ты, конечно, герой, но я тоже воевал...» Дед не выдержал: «Ты? Воевал? Да ты для фронта ложки деревянные стругал». И мемуаров Кантарии Вы, к сожалению, не найдете. Были предложения, чтобы за него грамотные люди написали. Но деду это было не нужно. Пожалуй, лишь один эпизод он вспоминал с удовольствием. Когда внутри Рейхстага ощутил себя на волосок от смерти. Была перестрелка. Дедушка вдруг выскочил на немецкого солдата. «Ну, все, мертвец...» — только и успел подумать. И в следующую секунду Егоров выпустил в фашиста пулю... 

В 1946-м, после демобилизации, деду и Михаилу Алексеевичу предложили пойти, если не ошибаюсь, в Высшее командное. Какое там! Оба рвались домой. Война была для них необходимостью. Но она закончилась. И больше всего на свете они мечтали поскорее снять гимнастерки и обо всем забыть. Мой отец потом спрашивал деда: «Не жалеешь? Был бы большим начальником, может, генералом...» — «Нет!» 

культура: А со Сталиным дед встречался? 
Кантария: Близко видел на приемах. Но общаться не довелось. Все-таки генералиссимус был довольно жестким человеком. Странно читать, что он назначил Кантарию «знаменосцем» на Рейхстаге по национальному признаку. Человек, который не обменял фельдмаршала на родного сына? Говорили, ему даже неприятно было осознавать, что Кантария — тоже грузин... К слову, до первого парада Кантарию и Егорова не допустили. Комиссия оценила, как они ходят строевым, и вынесла вердикт: «Не годны».

культура: Сейчас это кажется дикостью. 
Кантария: Страна-победитель должна была выглядеть так, чтобы комар носа не подточил. Весь мир смотрел на нас. Участники были специально подготовленными, с чеканным шагом. Потом уже дед постоянно ездил в Москву. Вызывали его заранее — обследовали в Кремлевской больнице, делали примерки, шили парадную форму из качественной ткани. Как для генералов, наверное. Проходил год — и все повторялось. Дед пытался возмущаться: «Зачем новый костюм? Мне еще прошлогодний подходит...» И иногда после парада оставлял эти мундиры с аксельбантами в Москве. Или дарил знакомым в Абхазии. 

После парада для всех участников устраивался банкет в одном зале, для членов Политбюро — в другом. Туда же приглашали маршалов, Егорова с Кантарией... Это был ближний круг Леонида Ильича, с которым у деда сложились хорошие отношения. Однажды Брежнев спросил: 

— Мелитон Варламович, что пить будете?

— Что нальете, то и выпью.

Брежневу понравилось. Чувство юмора у деда было хорошее. Не раз в трудной ситуации он обращался к шутке. Не пасовал перед проблемами. В советское время ведь тоже появлялись неприятные статьи. Писали: «А почему Кантария летает на другой конец страны, чтобы вызволить родственника из тюрьмы?» Потому что у нас такой менталитет. Если близкий пострадал, он не стал от этого менее близким. Значит, его надо спасать. Дед много ездил, много помогал — появились другие публикации: Кантария связан с криминальным миром. Знакомые советовали подать в суд, дед отмахивался: «Кому надо — знают правду». 

культура: Пользовался своим именем?
Кантария: Особо себя не рекламировал, но, когда что-то нужно было для семьи, шел и добивался. Я был старшеклассником, когда мой отец начал строить в Очамчире капитальный дом. В то время это было крайне сложно. Даже при наличии денег. Леса в Абхазии много, а материалов не достать. Требовалась сотня справок. Конечно, дед помогал. Даром, что вообще-то сам себе не принадлежал. Дома почти не бывал. Встречи в трудовых коллективах, школах... Весь Союз объездил. Был почетным гражданином Берлина. Помню, я учился в институте в Сухуми, жил с дедом. И как-то несколько дней общался с вожатой лагеря, которая надеялась организовать встречу Кантарии с пионерами. «Как так? Его целую неделю нет дома!». А он, бывало, месяцами пропадал. Разве что на мою присягу в Киев приехал с удовольствием. Правда, когда я предупредил об этом ротного, тот возмутился: «Почему мы до сих пор не знали, кто твой дед?» И вот, торжественный день. Полковое построение. «Грамотным» русским языком дедушка произносит пару фраз. И — тишина. Командир полка шепчет: «Мелитон Варламович, и все?» — «А что, я тут два часа что ли буду разговаривать?» 

культура: Он был молчаливым?
Кантария: Не могу так сказать. О военных заслугах не любил распространяться. А вообще мог характер проявить. В 80-е годы в гостинице «Москва» в столице я даже присутствовал при одном инциденте. Представляете, пришел корреспондент уважаемой газеты и спрашивает Героя Советского Союза, воевавшего с первого до последнего дня и бравшего Рейхстаг: «А Вы когда-нибудь убивали немецких солдат?» Не долго думая, Кантария схватил его вещи и вышвырнул за дверь. 

культура: Похоже, Мелитон Варламович всю жизнь оставался по сути очень простым человеком. 
Кантария: Трудяга, он до войны споры выигрывал — кто быстрее мотыгой прополет кукурузу. Но потом и депутатом Верховных Советов был — Грузинской ССР, Абхазии. Работал директором мясного магазина на сухумском рынке. Его зам хорошо знал торговлю, он в основном и вел дела... Словом, наша семья не бедствовала. Но и не шиковала. 

культура: А писали, что у Кантарии дома даже двери из красного дерева.
Кантария: Оно растет в Абхазии (улыбается).

культура: У Михаила Егорова судьба сложилась иначе...
Кантария: Его семья жила очень бедно, но это не мешало деду и Михаилу Алексеевичу всю жизнь общаться. Отношения были не просто как у однополчан — ближе. Всю войну вместе. В разведроте. К сожалению, Егоров рано ушел. Разбился на машине, подаренной к 30-летию Победы. Говорят, был абсолютно трезв. Написали — пьяный... Это сегодня в Рудне Смоленской области стоит памятник Михаилу Егорову, а его дочь Ирина часть дома превратила в музей. А когда он погиб, власти даже не хотели хоронить его с почестями. Дед чуть ли не до обкома дошел, всех на уши поставил... 

культура: Мелитон Варламович тоже мог бы еще пожить... 
Кантария: Всего 73 было... Разве что колени побаливали. А так, до последнего бодро держался. Но поехал к другу — почувствовал себя плохо. Кровоизлияние в мозг. Умер в больнице, не приходя в сознание. 

культура: Из-за войны в Москву уехал?
Кантария: Я и мой двоюродный брат Зураб были с ним. Как раз случилось перемирие. Мы уже думали, все... А получилось иначе. Прожив почти всю жизнь в Абхазии, дед, конечно, хотел упокоиться на родовом кладбище в Очамчирском районе. Но время смутное, в правительстве ничего не гарантировали. И мы повезли деда в Джвари — еще были живы его братья. Очень помогли друзья, сотрудники посольства Грузии подготовили все документы, организовали перелет. А в Джвари уже местные власти настояли на том, чтобы похоронить Мелитона Кантарию в школьном дворе. Слава Богу, за могилой ухаживают. В прошлом году я возил туда своих сыновей.

культура: Кем стали дети героя?
Кантария: Мой отец работал водителем. Так же начинал Резо, потом стал начальником топливного склада. Циала трудилась лаборанткой в школе. К сожалению, пойти по стопам отца и дяди пришлось и мне, агроному с дипломом института субтропического хозяйства. Вожу топливо на большегрузной машине. Спасибо руководству России — нас не бросили. Дали статус беженцев, трехкомнатную квартиру в Рязани. Слава Богу, теперь и в Москве есть крыша над головой. И российское гражданство. 

культура: Понимаю, как тяжело Вам отвечать на вопросы о родственнике, попавшем в неприятную историю с георгиевскими лентами... 
Кантария: Спасибо... Только ведь с оружием против россиян никто не выступал. Ленточки не срывали, а попросили срезать — и байкеры подчинились. Они не хотели конфликта. А кому-то был нужен резонанс. После того инцидента другая группа мотоциклистов, из Тамбова, всю Грузию с георгиевскими лентами проехала — никто не тронул. Меня потом спрашивали, что я сказал Ираклию. А мне что, его уму-разуму учить из Москвы? Он человек другой формации, считающий, что Россия — оккупант, что она аннексировала территории Грузии и Украины. А я советский человек. Для меня Россия — часть СССР, моей Родины. И я не понимаю тех, кто кричит, что ему здесь не нравится, но продолжает жить в России. «Может, Вам стоит отказаться от такого родственника?» — бросались корреспонденты из одной крайности в другую... Я спросил тогда: «Вас интересует только эта история? Вот сейчас ведется реконструкция мемориала Мелитона Кантарии в Джвари, будет установлен бюст. Почему бы не написать о хорошем?..» Но меня не услышали.