Николай ИРИН

31.07.2023

Материал опубликован в июльском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

Подобрать ключ к таинственному, уникальному внутреннему миру этого человека — дело крайне непростое. Практически у всех представителей советских поколений он проходит по разрядам «комический актер» и «гений эпизодов». Кто-то, впрочем, знает его как героического офицера-фронтовика или законного супруга ослепительно красивых киноактрис. И лишь небольшая часть аудитории справедливо приписывает ему безупречное постановочное авторство выдающейся киноэпопеи «Щит и меч», которая в последнее десятилетие оказалась снова востребована отечественными телеканалами. Внутренний объем и жизненное содержание Владимира Басова настолько велики, что поневоле досадуешь на ограниченность массового восприятия. Этот воин, труженик, актер, режиссер, отец, муж, выдумщик, рассказчик, прагматик и романтик в одном лице — фигура поистине мифопоэтическая.

БАСОВ был красив: внешне и внутренне, в военной форме и «в гражданке», рядом с мамой, коллегами-кинематографистами, женами и детьми, в кадре и за кадром, в байках и воспоминаниях. Даже, казалось бы, неприглядные факты и обстоятельства (вроде запойного периода или спорадических проявлений профессионального самодовольства) при внимательном рассмотрении оборачиваются «позитивными» сведениями о большой, самобытной, светлой личности.

Его мать Александра Ивановна была дочерью русского священника, настоятеля кафедрального собора. Отец, финн по национальности и вроде бы философ по образованию, носил фамилию Басултайнен, сражался в Гражданскую бок о бок с Чапаевым, служил красным комиссаром, а погиб, воюя с басмачами Средней Азии, в 1931 году. (Особым смыслом в данном контексте наполнен факт: именно Владимиру Басову, как отличнику производства, поручили доводить до ума провальную, как мерещилось начальству, картину Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни». «Сменщик» выполнил приказ лишь формально, вступил в должность, потянул время, никоим образом в чужой материал не вмешиваясь, а коллега был ему за это очень благодарен: товарищ как-никак помог спасти хороший фильм от уничтожения.)

В силу специфики отцовской службы семья все время перемещалась с места на место. Будущий актер родился в селе Уразово Валуйского уезда Воронежской губернии. Во второй половине 1930-х они с мамой прижились в Москве, где довелось окончить среднюю школу аккурат в 1941-м (возможно, юноша приписал себе год, чтобы иметь законные основания для отправки на фронт).

По свидетельству близких, еще в восьмилетнем возрасте он заявил, что собирается стать кинорежиссером, во всяком случае, поведал о таких планах корреспонденту газеты, где была напечатана статья с броским заголовком «Вова Басов — лучший ученик». То есть налицо беспрецедентный случай целеустремленности.

Владимир стал посещать Арбузовскую студию, облюбовал МХАТ, собирался сразу после школы подавать документы во ВГИК, но отправился на театр военных действий, а там сначала возглавлял художественную самодеятельность 4-й отдельной стрелковой бригады, потом служил командиром батареи минометчиков. Получил тяжелую контузию и высокие боевые награды, закончив войну в звании капитана.

Впоследствии на вопрос младшего сына Александра: «Не боялся ли ты, что убьют?» — Басов-старший, не моргнув глазом, ответил: «Меня не могут убить». Александр Владимирович трактует отцовскую фразу как зашифрованное кредо: «Я не могу проиграть». После Победы молодому капитану, казалось бы, открылась дорога по военной карьерной лестнице, однако точку зрения и вектор движения он принципиально не менял и нисколько не сомневался в значительности личного, как теперь принято говорить, проекта. На сей счет существует отдельная мифология.

Его третья и последняя жена, актриса Валентина Титова говорила: «Послушайте, про Басова ничего не надо сочинять, он сам сочинит. Для Басова жизнь вообще — такая тягомотина. Но зато там, где он главный, Басов цветет и пахнет!» К сказанному ею сын Александр Владимирович добавляет: «Отец всю жизнь считал себя самым красивым, самым талантливым, самым умным. Тарковский? Конечно, ничего себе режиссер, но это никто по сравнению с ним. Герасимов? Большой человек, но куда ему до Владимира Басова. Отец жил в абсолютном ощущении, что он лучше всех, счастливее всех, умнее всех, талантливее всех. В нем не было критики по отношению к себе. Никакой! И если на каком-то фронте что-то не получалось, ему достаточно было себе признаться, что на этом фронте он никакого наступления и не вел. Главное — никогда не признаваться в поражении».

Тут, наверное, должны последовать некие разоблачения, однако они представляются неуместными. Признавая и Тарковского, и Герасимова, и некоторых других мастеров безусловными гениями (киноискусства, педагогики, национального культурного строительства), с мнением Владимира Павловича о самом себе не поспоришь. Если бы его актерская карьера ограничилась единственным шестиминутным эпизодом из ленты «Я шагаю по Москве», то он уже имел бы полное право на самоупоение без границ. Сказать, что в роли легендарного полотера Басов хорош, — значит не сказать ничего. Даже словечко «гениален» в данном случае звучит слишком банально. В назидательной беседе с молодежью, выдавая себя за маститого писателя, его персонаж производит потрясающее интеллектуальное дознание, а у самого при этом натурально загораются глаза, словно в парке аттракционов, в каком-нибудь Диснейленде.

Конечно, все это хорошо сочинено и блистательно срежиссировано Георгием Данелией, однако дебютировавший как актер Басов единолично разогрел эпизод до степени пожара, стихийного бедствия. Когда герой Никиты Михалкова, в свою очередь, выдает себя за поэта, а товарищ опровергает сей невинный обман словами «он шахтер-метростроевец», полотер демонстрирует свою первую термоядерную улыбочку, одаривая фантазера поощрительным взглядом: дескать, парень-то — не зануда-реалист, а импровизатор-выдумщик вроде меня. Немногие замечают, насколько тщательно отыгрывает Басов данную роль, как он щедр, нарочито избыточен в своих грандиозных артистических придумках.

«А ты, как я посмотрю, лакировщик! Конъюнктурщик ты!» — Эти слова сопровождались вторым ослепительным взрывом в его глазах, и получился он даже выразительней первого. Блистательный исполнитель маленькой, эпизодической роли в тот момент явил зрителям свою режиссерскую выучку, умение выстроить мизансцену, задать уникальный темпоритм. При этом совершенно пренебрег популярными в среде тогдашних коллег-диссидентов «подтекстами». Материал предшествующих работ Владимира Басова — исключительно благонамеренный. Практически каждый год он выдавал добропорядочные советские картины: сначала — на тему Гражданской войны, потом — о проблематике производственных конфликтов. Ощущая себя подлинным профессионалом, постановщик не находил ничего зазорного в подобной репертуарной политике. Когда оттепельные настроения охватили кинематографическую общественность, многие «прогрессисты» за спиною, а иногда и в лицо клеймили Владимира Павловича как «лакировщика» и «конъюнктурщика», и на сей счет есть достоверные свидетельства.

Как бы то ни было, в своих коронных эпизодах Басов нередко играл собственных недоброжелателей. Манера его исполнения вкупе с точностью нюансировки как бы снимали все претензии к нему, нейтрализовали любые наветы «прогрессистов», транслируя нечто вроде: «Я-то умею подать себя по-всякому — и как примерный гражданин, и как натуральный хулиган, а вы-то кто вообще?!»

В том же фрагменте с полотером артист предстает в качестве эдакого повидавшего виды мудреца, который, конечно же, знает человеческую природу, однако к ней снисходителен. Художественно выверенный цинизм персонажа характеризует особенности соцреализма как неизбежного на данном историческом этапе и наименьшего из зол. Разоблаченный ребятами полотер наносит через пару минут свой решающий удар, пригвоздив к позорному столбу еще и хозяина квартиры, того самого писателя-классика, которым недавно притворялся: «Алексей Петрович! Откровенно, без обид? У вас ведь тоже нету... правды характеров!»

Благодаря личной установке «быть правым в любых обстоятельствах» Басов обеспечивал себе и своим героям моральные победы в спорах с какими угодно визави. Здесь давала о себе знать оригинальная философия жизни: не обязательно быть принудительно хорошим (утопия Льва Толстого) или, наоборот, грести против течения; гораздо важней — не идти на поводу у чужих и чуждых твоему духу мыслей, кем-то навязанных идеалов. В эпоху тотального идеологического давления, религиозного вакуума, межеумочной интеллигентской фронды Владимир Басов нашел сугубо индивидуальный путь и утвердил в искусстве собственную образную систему.

Нагруженный смыслами эпизод из фильма «Я шагаю по Москве», похоже, сыграл в его жизни терапевтическую роль: после 1963-го в творческой судьбе Владимира Павловича начался новый этап. Мастер срежиссировал две главные свои кинокартины: «Тишину» (1964) по произведению Юрия Бондарева и «Щит и меч» (1968) по роману Вадима Кожевникова. Первая представляла уже не столько социалистический, сколько критический реализм, вторая являла собой грандиозную, безусловно новаторскую, местами похожую на сновидение эпопею о разведчиках Великой Отечественной. В работе над фильмом «Метель» (1964) Басов познакомился с молодой актрисой Валентиной Титовой, которая в последующие 14 лет была его супругой (третьей по счету, первая — Роза Макагонова, вторая — Наталья Фатеева). Он начал получать регулярные приглашения от коллег-постановщиков, играл в их картинах разные по амплуа и художественным достоинствам роли второго плана. Совсем скоро актер-режиссер превратился в одного из трех-четырех отечественных столпов «искусства эпизода». От Николая Парфенова, Бориса Новикова или Михаила Пуговкина его отличало то, что в силу отмеченной выше специфики характера Владимир Басов играл не типового гражданина, не человека толпы, но персонажа, из массы активно выбивающегося. Он как никто из наших артистов аккумулировал в психике и актерской подаче самоуверенный напор, романтическую приподнятость, верность глубоко личному идеалу и некоторым необязательным предрассудкам.

Со временем артист научился создавать огромный, достоверный психоэмоциональный объем даже не за шесть минут, как в фильме Данелии, а ровно за полторы, как, например, в «Большой перемене» Алексея Коренева. Экстравагантный свадебный фотограф сперва подчиняет своей воле и сумасшедшему ритму героя-спасателя Петрыкина (самого Ролана Быкова), а затем внезапно меняется в лице и с трагической ноткой в голосе сообщает, что «смог бы поступить иначе», то есть пройти мимо утопающего. Гротескный немолодой человек мужественно подводит итог собственной жизни, за пару выразительных секунд сообщая многосерийной жизнерадостной картине почти трагическое измерение. Все это — не «система Станиславского», а индивидуальная манера исполнителя, виртуозно балансировавшего между типажностью и психологизмом, самоуверенностью и утонченностью, наглостью и сентиментальностью.

Он удивительно ярок, незабываем как в собственных постановках «Опасный поворот» (1972) и «Дни Турбиных» (1976), так и в картинах других режиссеров: «Операция “Ы”...», «Преступление и наказание», «Бег», «Карусель», «Тридцать три», «Совсем пропащий», «Афоня», «Приключения Буратино», «Про Красную Шапочку», «По семейным обстоятельствам», «Смешные люди!», «Москва слезам не верит», «Приключения Электроника»...

Киноролей у него набралось, по разным подсчетам, то ли восемь десятков, то ли больше сотни. В последние годы жизни Басов снимался, чтобы поддерживать более-менее достойный уровень лент, которые, возможно, того не стоили.

Он был гениальным рассказчиком, и это послужило едва ли не главной причиной того, что Георгий Данелия 60 лет назад пригласил его на съемки фильма «Я шагаю по Москве». Коллеги единодушно соглашались: как человек Владимир Басов был талантливее его же кинопостановок. Когда ему, уже одинокому (суд при разводе оставил дочь и сына с отцом), немолодому и не вполне здоровому, посоветовали привести в дом мачеху или хотя бы домохозяйку, он сказал как отрезал: «Я занят, у меня дети!» В своих интервью его наследники демонстрируют схожие навыки устной речи, вольно или невольно передают некую затаенную нежность, свидетельствующую о подлинном внутреннем мире их отца. Вот, к примеру, как формулирует Александр: «Он был единственным взрослым, которому я доверял. Он был мой лучший друг. Больше у меня таких друзей нет. Отец всегда меня выслушивал, объяснял, если я не понимал, и абсолютно серьезно принимал мои доводы. Он для меня был всем. Вот как Родина. Разве он не есть чудо? Его талант, его желание и то, что он родился в этой стране! Все у него сбылось. Он — настоящий герой советского эпоса». Лучше не скажешь.