Сергей АЛДОНИН

13.03.2023

Материал опубликован в февральском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

Наш выдающийся поэт, баснописец, соавтор кинолент, создатель спектаклей и мультфильмов Сергей Михалков в период Великой Отечественной был одним из самых известных и уважаемых в стране военкоров. Этот высокий, стройный, подтянутый офицер отправился на фронт в первые дни войны, а победный май 1945-го встретил в австрийской столице.

ВОЙНА И ДЕТИ

Немногие помнят, что за год до большой войны он даже дядю Степу отправил в войска, на одну из западных пограничных застав, а в 1939-м написал замечательную, великолепно проиллюстрированную Виктором Щегловым книгу о Красной армии, предназначенную для младших школьников. Сегодня вошедшие в это издание стихи и рисунки — признанная классика жанра. Рассказать детям о тех, кто призван защищать Родину, Сергей Михалков умел как мало кто иной. Советской детворе он поведал обо всех родах войск, да так, что каждому мальчишке хотелось поскорее подрасти, чтобы встать в строй, сесть за штурвал самолета, научиться водить боевые машины.

Танк в реке не ищет броду —

Он бесстрашно входит в воду,

Переваливает ямы,

Под себя деревья гнет.

Если надо ехать прямо —

Едет прямо,

Не свернет!

В лихие годины вчерашние почитатели его творчества первыми шли на фронт, а те, что были помладше, наравне со взрослыми трудились в тылу, ковали оружие победы (кому недоставало роста — вставали на специальные приступочки). Своими бодрыми стихами Михалков помогал этим маленьким героям труда выстоять, не пасть духом. Крылатые строки вдохновляли, придавали сил.

ПЕРО, ПРИРАВНЕННОЕ К ШТЫКУ

День 22 июня 1941 года застал поэта в Риге. Вечером он должен был выступать в тамошнем Доме Красной Армии, однако в пять утра раздался странный звонок. Вежливый голос спросил, состоится ли объявленное выступление? В холле гостиницы из радиоприемника Сергей Владимирович услышал обрывки немецких приказов...

На вокзале он с трудом купил билет до Москвы в общем вагоне. Фашистские стервятники уже бомбили Даугавпилс, а некоторые рижане общались с советским поэтом-орденоносцем (первый орден Ленина ему вручили 31 января 1939-го) как с обреченным. Михалков тем не менее держался спокойно, уверенно, с достоинством, сказалась фамильная выучка потомка воевод и офицеров. По прибытии в столицу получил направление в газету 22-й армии и немедленно выехал на передовую.

«Друзья мои! Перо у нас/ Приравнено к штыку./ Не время нам идти в запас —/ Мы числимся в полку!» — так, слегка перефразируя Маяковского, напишет спустя годы автор «Дяди Степы». Эту поэму на момент начала Великой Отечественной знали (практически наизусть) миллионы людей. Преданными читателями Сергея Михалкова они оставались и в дни жесточайших сражений.

Вскоре поэт-военкор стал регулярно писать для другой, еще более известной в среде фронтовиков газеты — «Во славу Родины». С нею дошел до легендарного города на Волге. Еще в Одессе получивший сильную контузию, в октябре 1942 года он снова угодил в госпиталь. «Ты готовил пушки к бою,/ Ты закапывался в снег —/ В Сталинграде был с тобою/ Каждый русский человек», — пронзительное стихотворение «Мой боец» было написано к профессиональному празднику красноармейцев в феврале 1943-го.

Известный всей стране военный корреспондент зачастую попадал в такие переделки, в которых выжить можно было только чудом. Непосредственно участвуя в Сталинградском противостоянии, он вместе с бойцами отступал и шел в наступление, хлебал с ними из одного котелка, укрывался в наспех вырытом окопе. Поэта, знавшего не понаслышке, почему наш солдат непобедим, судьба хранила особенно бережно.

Военкоров Великой Отечественной сегодня стали вспоминать часто (вряд ли кому-то нужно объяснять значимость работы их теперешних коллег на территории бывшей Украины). Восемь десятков лет назад, в годы беспримерных личных и массовых подвигов, миссия фронтового корреспондента была (как, впрочем, и сейчас) особой. Он выхватывал из «текучки» фронтовых будней тот или иной боевой эпизод и делал его достоянием миллионов. Люди с блокнотами в офицерских сумках поведали соотечественникам о героизме Зои Космодемьянской, Виктора Талалихина, Александра Матросова и многих-многих других. Дух советских воинов наши литработники поддерживали исполненными оптимизма, душевной стойкости, неиссякаемой веры в победу репортажами, заметками, очерками, стихотворениями.

Почти на всех армейских фотографиях Сергей Михалков улыбается или с трудом скрывает улыбку. В те трудные, горячие дни права на уныние, скорбное или угрюмое выражение лица у него не было. От поэта-военкора постоянно ждали добрых вестей, лирических (но не элегических) строф, беспощадной, яростной по отношению к смертельному врагу сатиры, поэтических строк, написанных понятным каждому соотечественнику языком, — как, например, в стихотворении «Фотография»:

В бумажнике фашистского солдата,

Насильника, бандита, подлеца,

Ее нашли.

Перед расстрелом сняты

Два наших русских раненых бойца.

Минуту смерти гордо презирая,

Они, непобежденные, стоят

На фоне подожженного сарая

Спиной к огню, лицом на аппарат.

А возле них, нацелив автоматы,

Убийство в развлеченье превратив,

Позируют фашистские солдаты,

Стараясь не уйти за объектив.

Чтобы так описать страшную правду, нужно ее лично освидетельствовать, прочувствовать. Возомнившие себя сверхчеловеками гитлеровцы упивались собственной властью над советскими людьми, вновь и вновь фотографировали друг друга на фоне виселиц, оскверненных храмов, музеев. Цинизм, самонадеянность оккупантов, точно подмеченные Михалковым в первые недели войны, куда-то делись, испарились после разгромных поражений «юберменшей» в 1943-м.

Детский поэт и в армейских газетах не мог не говорить о детях. Когда же эти публикации читали бывалые солдаты, у них светлели лица, и они еще тверже понимали, за что им предстояло идти в бой. В стихотворении о посылках на фронт потрясающе передан дух времени, той поры, когда тыл стал неотделим от фронта и каждый пытался по мере сил помочь бойцам:

Две нательные фуфайки,

На портянки — серой байки,

Чтоб ногам стоять в тепле

На снегу и на земле.

Меховые рукавицы,

Чтоб не страшен был мороз.

Чтоб с друзьями поделиться —

Десять пачек папирос...

Земляничное варенье

Своего приготовленья, —

Наварили мы его,

Будто знали для кого!..

Острый ножик перочинный —

Колбасу и сало режь! —

Банка каши со свининой —

Открывай ее и ешь!

Все завязано, зашито,

Крышка к ящику прибита —

Дело близится к концу.

Отправляется посылка,

Очень важная посылка,

Пионерская посылка

Неизвестному бойцу!

Поработав над обзором пришедших на фронт детских писем, военкор Сергей Михалков быстро убедился: именно таких публикаций ждут суровые, рано поседевшие бойцы, те, у кого дома остались сыновья и дочери. Воины плакали над газетными страницами, и эти слезы помогали им сражаться, побеждать.

«И немец, бравший Варшаву,/ Входивший маршем в Париж,/ Погибнет в степях России/ А ты в бою — победишь!» — обещал поэт Михалков русскому солдату в августе 1942 года, тогда, когда к Сталинграду еще только стягивались гитлеровские дивизии.

«МЫ В БИТВАХ РЕШАЕМ СУДЬБУ ПОКОЛЕНИЙ»

В марте 1943-го он получил редкую для военкоров боевую награду — орден Красной Звезды «за самоотверженную литературную деятельность, организацию выпусков газеты «Сталинский сокол» и издание стихов, пьес и листовок». Что стоит за этой лаконичной формулировкой приказа о награждении? Прежде всего — репутация в среде бойцов и их командиров. Если бы Сергея Владимировича воспринимали как «штатского» — такой орден ему бы никто не вручил, тем более в начале весны 1943 года, когда разгром врага еще не был окончательно предопределен и красноармейцев награждали довольно скупо, «с оглядкой».

Его стихов, репортажей и самого автора на фронте неизменно ждали. Тогдашний начальник политуправления Северо-Западного фронта генерал-лейтенант Андрей Окороков в своих мемуарах вспоминал: «Особенно популярен был у нас Михалков. До Отечественной войны его знали как поэта, пишущего стихи для детей. «Дядя Степа» стал известен всей советской детворе, но война превратила автора в поэта, отдавшего весь свой талант делу защиты страны. Сергея Владимировича любили не только за талант, но и за простое, товарищеское отношение ко всем. Всегда подмечавший острым глазом юмориста теневые стороны фронтовой жизни, он как никто умел мягко, милой шуткой обратить внимание на эти отрицательные моменты. В компании любил иногда подшутить и над собой, простодушно используя свое небольшое заикание».

После побед под Сталинградом и на Курской дуге государству потребовался гимн освобождения, победы над сильным и жестоким врагом. Поучаствовать в конкурсе Сергея Владимировича уговорил старший приятель, тоже бывалый военкор Габриэль Эль-Регистан, который хоть не писал стихов, зато подал несколько интересных идей (позже воплотившихся в тексте гимна). Слова Михалкова положил на музыку Александр Александров, и страна обрела торжественную песнь, ознаменовавшую сначала изгнание гитлеровцев за пределы Отечества, а затем, весной 1945-го, уничтожение «зверя в его логове». Впервые новый гимн прозвучал на весь мир в начале переломного 1944 года. В понятных каждому строках автор постарался отразить весь свой фронтовой и жизненный опыт:

Мы армию нашу растили в сраженьях.

Захватчиков подлых с дороги сметем!

Мы в битвах решаем судьбу поколений,

Мы к славе Отчизну свою поведем!

Могучая мелодия и соответствующие ей по духу слова звучали по радио ежедневно, вдохновляя героев-красноармейцев на великие подвиги.

Дольше всего Сергей Михалков служил в газете Военно-воздушных сил «Сталинский сокол». Морально поддерживая асов перед вылетами, поэт писал о них стихи. Вместе они создали уникальную систему контрпропаганды: Сергей Владимирович сочинял подписи к карикатурным изображениям захватчиков, лаконичные послания к тем, кто попал под оккупацию, а летчики разбрасывали листовки в партизанских районах. Для тысяч ушедших в лес людей это был голос Родины. Примерно то же самое делали немцы, однако сражение на пропагандистском фронте выиграли Михалков со товарищи: партизаны не складывали оружие, сражались до полной победы. А еще стихи поэта-военкора помогали тысячам детей в неволе сохранить чувство единения со своей страной. Повторяя звонкие строки, ребята и девчата не переставали ощущать себя русскими.

Май 1945 года любимец летного братства подполковник Михалков встретил в Австрии, в 4-й Гвардейской армии. В день Победы солдаты устроили невиданный праздничный салют, радостно палили в воздух из винтовок и автоматов, а затем всю ночь, до утра, провозглашали тосты за окончание войны и в память о погибших товарищах. Многие пришли на Дунай с берегов Волги, от священных развалин Сталинграда. Вскоре Сергей Владимирович напишет об этом стихи: «Бил я немцев на улицах Вены,/ В ней сады и дворцы хороши./ Только Вена, скажу откровенно,/ Хороша не для русской души».

ВОЙНА НАВСЕГДА

О военной службе он вспоминал без пафоса. Став свидетелем беспримерных подвигов и скорбных проводов огромного числа героев-фронтовиков, Сергей Михалков не считал себя вправе говорить о своем вкладе в Победу. Вспоминал разве только о том, как боролся за внимание читателей, которые каждый день рисковали жизнью: «Мы, армейские журналисты, не просили у редактора двух недель, для того чтобы написать стихотворение или очерк. Мы писали, сидя где-нибудь на пеньке в лесу или в землянке, все, что тогда было нужно нашему читателю в солдатской шинели. И пусть не много из того, что в те годы написано, осталось жить в наших авторских сборниках, но это была великолепная школа оперативности, внутренней собранности, воспитания чувства ответственности и медленного, трудного, капля за каплей, накопления опыта».

Война осталась с ним навсегда. Детям он сумел талантливо поведать о ней в «Разговоре с сыном», который знали наизусть несколько поколений советских школьников.

Эти строки запоминались сразу и навсегда:

— Нет! — сказали мы фашистам,

Не потерпит наш народ,

Чтобы русский хлеб душистый

Назывался словом «брот».

Ему удалось найти очень точные слова, чтобы объяснить суть великого противостояния.

Мудрость Михалкова проявилась и в умении принимать жизнь. Обладая острым зрением сатирика, он видел в людях и уродливое, и смешное, но не это определяло его характер, сознание. Поэт благодарил судьбу за все — за любовь, за литературный талант, за счастье долгой плодотворной жизни. На закате дней Сергей Владимировича спрашивали, что ему чаще всего вспоминается. Ответ был такой: «Война и то, что на ней я остался жив». Иногда задавали близкий по смыслу вопрос: «Что вам снится?» И он неизменно отвечал: «Война», — ничего при этом не поясняя.

Многие запомнили его в костюме, при галстуке, кто-то — в железнодорожной форме (как перед кинокамерой Михалков отправляет в путь состав «Фитиля»). И все-таки более верным, характеристически точным видится образ поэта-военкора в офицерском кителе, гимнастерке, сапогах, с боевым орденом на груди. Ведь он — из племени победителей.