Счастье — это когда тебя понимают
05.10.2012
5 октября Россия — наряду со всем остальным миром — отмечает «профессиональный праздник работников сферы образования». В переводе на человеческий — День учителя.
Говорят, об учителях у нас вспоминают только раз в году — как 8 Марта о женщинах. Что, конечно, неправда. Если уж повезло найти его — учителя с большой буквы «у» — думать о нем будешь куда чаще.
В детстве он кому-то предопределит профессию, в вузе — «сферу научных интересов». Для некоторых он — человек, давно умерший. Фрэнсис Бэкон, одержимый Веласкесом, бесконечно писал одну и ту же картину — вариации на тему «Портрета Папы Иннокентия X» кисти великого испанца. Бэкон считается художником-самоучкой. Но учитель у «человека без иллюзий» все-таки был, только их разделяли три столетия. А Эйнштейн уверял, что Достоевский дал ему больше, чем кто-либо из ученых. Великие тоже были учениками — все без исключения.
Иные учителя состоялись благодаря ученикам. Резерфорд мог бы не стать «отцом» ядерной физики, если бы не Нильс Бор — его научный «воспитанник». Разработав планетарную модель атома, Резерфорд так и не смог доказать свою теорию. В центре атома находится ядро, вокруг него вращаются электроны — нынче это знают все. Но в начале прошлого века научное сообщество Резерфорду не поверило: каким образом электрон может двигаться, аки Земля вокруг Солнца? Вращаясь, он излучает энергию, теряет ее и, «обессиленный», должен упасть на ядро. А он не падает. Почему? Сколько Резерфорд ни бился, так и не смог объяснить. Это означало одно: никакой планетарной модели атома нет и быть не может. Теория потерпела крах, а ученый окончательно закопался в расчетах. Пока на помощь не пришел Нильс Бор с простейшим решением: электрон не падает, потому что, двигаясь, не излучает энергию — соответственно, и не теряет ее. Значит, теория верна, неправильно лишь применять законы классической механики к электронам.
Хрестоматийный пример дуэта «наставник — последователь» — Сократ и Платон. Третье звено — Аристотель, воспитанник Платона и, таким образом, «внучатый» ученик Сократа. По дружному признанию историков, Сократа как феномена не существовало бы без его последователей. Внешне довольно несимпатичный, а по греческим стандартам — так вообще урод, эдакий афинский городской сумасшедший, свое учение он никому не навязывал и трактаты не сочинял. По сути, «учение» совпадало с его образом жизни, и наоборот. О воззрениях Сократа прогрессивное человечество узнало из сочинений его воспитанников. Учениками же и был создан мифический образ иронично-мудрого Учителя. По легенде, первая встреча с Сократом так потрясла Платона, что он сжег все написанное им доселе. Из размышлений над вопросами, поставленными Сократом, и выросло учение Платона. Мысли Сократа отразились и в трудах Аристотеля — поначалу самого преданного последователя Платона. Преданного настолько, что его идеи Бертран Рассел описывал как «разбавленные здравым смыслом взгляды Платона». Однако ученик вскоре отошел от учителя, что не редкость.
Говорят, Платон обижался на шепелявого воспитанника и даже избегал гулять по центральной аллее своей Академии — чтобы не столкнуться с вечно спорящим Аристотелем. «Он меня брыкает, как сосунок-жеребенок свою мать», — жаловался философ. Аристотель отвечал хрестоматийным: «Платон мне друг, но истина дороже». Ученик с учителем общались, спорили, ссорились 17 лет — вплоть до смерти Платона. Кстати, к концу жизни тоже отказавшегося от идей своего наставника Сократа...
Самый драматичный и запутанный эпизод из серии «учитель – ученик» разыгрался, как водится, в лоне психоанализа — между отцом-основателем учения и его наиболее талантливым учеником. Великая дружба Зигмунда Фрейда и Карла Густава Юнга закончилась проклятиями со стороны учителя и психозом подопечного — его самого впору было лечить у доктора Фрейда, да тот не взял бы. А начиналось все с феерической встречи, длившейся 13 часов — мэтр и молодой психиатр никак не могли наговориться. Юнг поставил австрийца на воображаемый пьедестал и готов был поклоняться ему до конца своих дней. Добавьте к этому проекцию отца на Фрейда, и вы получите примерную картину обожания. В свою очередь, для Фрейда Юнг был не просто самым талантливым из последователей, но и единственным не евреем, «исповедующим» психоанализ, примером того, что учение Фрейда — явление не «местечковое», но глобальнее некуда.
Идиллия закончилась с публикацией работы Юнга «Либидо, его метаморфозы и символы». В ней любимый ученик Фрейда в числе прочего утверждал, что причина неврозов — не только в сексуальных запретах. Фрейд воспринял книгу как посягательство на психоанализ, расшатывание основ и личное предательство. После чего прекратил всякое общение с «ренегатом».
Юнг, не предполагавший такой реакции, первое время пытался восстановить отношения. А потом у него начался психоз. Продуктивный бред — как называют это психиатры. К Юнгу приходили мертвые воины, старец со слепой девушкой, собственная душа, с которой он вел долгие беседы...
В течение десяти лет он тайно записывал пережитое, а осмысливал — всю оставшуюся жизнь. Лишь три года назад в Америке издали «Красную книгу» — тетрадь, в которой Юнг каллиграфическим почерком выводил рассказы об увиденном. Башню, собственноручно построенную под Цюрихом, он тоже расписывал «снами». Привет от дедушки Фрейда.
Читайте также:
Классные фильмы. Знаковые отечественные картины о суровых буднях педагогов
