Андрей САМОХИН

09.12.2014

Недавно на российскую станцию «Восток» стартовала 60-я антарктическая экспедиция. Предстоит, в частности, вторичное бурение уникального, полного загадок подледного озера. О задачах юбилейного путешествия на край света «Культуре» рассказал Алексей ЕКАЙКИН, ведущий научный сотрудник Лаборатории изменений климата и окружающей среды Арктического и Антарктического НИИ Росгидромета.

5 февраля 2012 года произошло первое «вскрытие» реликтового озера Восток, вызвавшее огромный резонанс во всем мире. Пробурив лед на глубину 3769 метров, российские ученые «прикоснулись» к водной поверхности и взяли пробу из водоема, который был изолирован от остального мира около 14 миллионов лет! Этот научный успех России специалисты сравнивали с первыми полетами в космос. Запаянные пробирки с «доисторической» водой были торжественно продемонстрированы Владимиру Путину. После столь ярких событий началась менее шумная, но не менее важная исследовательская часть. Но однозначного ответа о наличии жизни в озере ученые пока не получили.

Екайкин: Пробы замерзшей воды были исследованы разными методами. Наш коллега — биолог Сергей Булат из Петербургского института ядерной физики (ПИЯФ) — обнаружил в ней неизвестные доселе ДНК. Но дело в том, что озеро во время бурения неожиданно поднялось на 300 метров, и вода была сильно загрязнена буровой заливочной жидкостью — смесью керосина и фреона. А значит, «следы жизни», возможно, родом из нашего времени. Более чистые образцы надеемся получить во время 60-й экспедиции.

Благодаря работам сезона 2013–2014 годов, нам предстоит пробурить не так много — всего 45 метров, — что вполне реально за два месяца. Собственно бурением занимается со своей командой профессор Николай Васильев из Национального минерально-сырьевого университета «Горный». Мы же с моим коллегой, Владимиром Липенковым, будем работать с керном. Есть большая надежда, что изменение технологии бурения позволит на этот раз получить пробы озерной воды на большей глубине, избежав ее «встречи» с загрязнениями из верхних боковых шахт. 

Если выяснится, что микроорганизмы в озере «Восток» все-таки живут, то у них должен был выработаться механизм приспособления к высочайшей концентрации кислорода в озерной воде. Это страшно интересно!

культура: Однако для многих такой интерес сродни сакраментальному «есть ли жизнь на Марсе?». Люди спрашивают: «А где практическая польза?» 

Екайкин: Здесь, как и всегда с фундаментальной наукой, поначалу вроде бы простое любопытство, а потом — через годы, десятки лет обязательно находится практическое применение. Но без этого первого «любопытства» в жизни человечества не было бы никаких последующих «полезностей», ни космоса, ни атома.

культура: Сказались ли на на вашей работе западные санкции?
Екайкин: Многое мы можем делать сами. Скажем, проводить изотопный анализ в современной лаборатории, несколько лет назад оборудованной нашим институтом на деньги Росгидромета. Но для других важных научных работ у нас все еще не хватает оборудования и опыта. Например, в России пока не создана «сверхчистая комната» для подготовки биологических проб. В ПИЯФе сейчас начали такую создавать, но это процесс не быстрый. То же относится к измерениям редких и «трудноуловимых» элементов в озерном льду, например гелия. До сих пор такой анализ — прерогатива западных научных центров. Разумеется, России надо развивать собственную инструментальную и исследовательскую базу. Но весь спектр исследований в современной науке в рамках одного института объять невозможно. Что касается влияния санкций, то в нашей сфере мы их не заметили. Хочу подчеркнуть, что иностранные ученые, с которыми мы сотрудничаем по проблемам Антарктиды, — это не только коллеги, но и друзья. Не думаю, что политические амбиции западных лидеров как-то повлияют на наши отношения.

культура: Что еще входит в задачи экспедиции, кроме реликтового озера?
Екайкин: Мы уже много лет проводим в районе станции «Восток» мониторинг скорости накопления изотопного состава снега, изучаем изменения климата за последние 200 лет. Наши экспедиции выяснили, что объем антарктического снега в последние годы не уменьшается, а даже растет. Также не заметен подъем температуры. Почему это так важно? Антарктида — это гигантское хранилище воды в форме льда. Если он весь растает, то уровень мирового океана повысится на 60 метров! Даже частичное таяние этой громады станет глобальной катастрофой. Так вот, если накопление снега увеличивается, значит уровень океана будет расти не так быстро, как предсказывают модные футуристы.

культура: Отстает ли сегодня наша наука от мирового уровня в полярных исследованиях? 
Екайкин: В области гляциологии и бурения ледников мы держимся наравне. При бюджетах несопоставимо меньших, чем у американцев, мы часто «выезжаем» на традиционных для русского менталитета кулибинских хитростях. У Николая Васильева, думаю, из них состоит весь буровой снаряд. В прошлом сезоне на станции «Восток» побывал министр природных ресурсов РФ Сергей Донской. После этого в одном интервью он признался, что был удивлен, как в таких тяжелых, в том числе бытовых, условиях на станции российские ученые получают столь значимые результаты.

Но вообще-то эпохе «полярного героизма» на «Востоке» пора бы уже и закончиться. Станция давно устарела морально и физически, необходимо создавать новую. Тема активно обсуждалась в последние годы. Новая станция должна была строиться на средства антарктической подпрограммы ФЦП «Мировой океан», но с января 2014-го та была свернута. А по последним слухам, со следующего года сокращается бюджет Российской антарктической экспедиции: на станции «Восток» прекратятся сезонные научные работы и останутся жить, сменяя друг друга, только зимовщики…

культура: Но, может, и правильно. У нас как-никак под боком есть свой полюс стратегического значения…
Екайкин: Что ж, залежей полезных ископаемых на Южном полюсе, в отличие от Арктики, действительно, скорее всего, нет. А если и есть — то они вряд ли когда-нибудь будут доступны для разработки. Но Антарктиду не зря называют «кухней погоды» и «мировым холодильником». Весь этот ледяной континент оказывает огромное влияние на климат в разных концах земного шара. У него высокое альбедо — он отражает приходящее к нему тепло Солнца, охлаждая Землю. Но мы до сих пор слабо понимаем, как формируется климат и баланс массы самого шестого континента. Эти знания, без всякого преувеличения, также являются стратегическими для России. Ведь тот, кто понимает глобальные климатические изменения, контролирует будущее своей страны: может составить грамотный долгосрочный прогноз, принять заранее экономические и организационные меры.

Масштаб расходов на российскую антарктическую экспедицию не таков, чтобы быть обузой для госбюджета. Надо трезво осознать: если мы уйдем с Южного полюса, то никогда больше не восстановим там сегодняшних позиций. Напомню, что в 1820 году именно русские мореплаватели Беллинсгаузен и Лазарев открыли Антарктиду. Это русский проект. Мне кажется, мы просто должны заниматься шестым континентом: это наша обязанность и перед предками, и перед потомками.