Алексей ЧЕБОТАРЕВ

29.05.2014

Двадцать лет назад, 31 мая 1994 года, было принято постановление правительства Москвы о восстановлении Храма Христа Спасителя. Корреспондент «Культуры» встретился с теми, кто занимался возрождением величайшей православной святыни России — известным архитектором Михаилом ПОСОХИНЫМ и скульптором, протоиереем Леонидом КАЛИНИНЫМ.

культура: Кто все-таки первым потребовал восстановления Храма? До сих пор существуют самые разные версии...
о. Леонид: Было так. К мэру Москвы Юрию Лужкову — он сам об этом рассказывал — пришла на прием интеллигентная бабушка… 
Посохин: Послушайте, ну какая бабушка… 16 июля 1992 года президент Ельцин подписал указ «О создании фонда возрождения Москвы», где в перечне объектов, строительство и реконструкция которых обеспечивается в первоочередном порядке, на первом месте значится Храм Христа Спасителя.

культура: А Вы когда подключились к этой работе?
о. Леонид: Я тогда еще учился в Московском художественном институте имени Сурикова на скульптора. Но уже состоял клириком при соборе Спаса Нерукотворного в Андрониковом монастыре. И был поначалу противником восстановления Храма — считал, что полезнее построить сто храмов в глубинке. Таким было тогда почти всеобщее настроение церковной интеллигенции. Но произошло чудо. Я направил патриарху обращение с множеством подписей против восстановления. И получил в ответ… предписание участвовать в церемонии закладки. 

7 января 1995 года мы собрались в Успенском соборе Московского Кремля. После торжественного богослужения отправились крестным ходом на место закладки. Я был в одном стихаре, а мороз стоял такой, что я ожидал для себя самых жутких последствий. Как минимум — воспаления легких.

Но удивительное дело — во время крестного хода я даже немного согрелся. Когда мы пришли к месту, где должен быть установлен закладной камень, сквозь затянутое облаками небо неожиданно прорвалось солнце. А когда патриарх начал читать молитву, я увидел сходящий с неба золотой огонь, увидел, как он проходит сквозь меня и всех окружающих и охватывает строительную площадку. Там были сотни людей, со многими из них потом я поделился своим видением, и они отвечали, что запомнили ощущение чего-то необычного.

Я стоял с хоругвью напротив патриарха и членов правительства и видел, что Юрий Лужков истово крестился, а стоявшие рядом с ним тогдашний глава президентской администрации Сергей Филатов и премьер Виктор Черномырдин, оба в шапках, улыбались и что-то мэру говорили — как потом он рассказал, посмеивались над ним. Однако в тот момент, когда я увидел золотой огонь, Черномырдин и Филатов внезапно прекратили разговоры, перестали улыбаться, сняли шапки и тоже начали креститься. Вопреки ожиданиям, я не простудился. 

Потом мне позвонил отец, скульптор Дмитрий Калинин, он работал в «Моспроекте-2» у Посохина, и сказал: «Мы приступили к работе по проекту восстановления. Нам очень нужен человек, который бы разбирался в искусстве и был воцерковленным… Я надеюсь на тебя». Так я стал связующим звеном между Церковью и художниками, помощником владыки Ювеналия, который возглавил комиссию по художественному убранству Храма.

Посохин: Конечно, с градостроительной точки зрения, ткань столицы была разорвана — мы имели в центре Москвы наполненную водой воронку, как от удара бомбы. Но разговоров о восстановлении Храма долгие годы никто не вел. В конце 80-х в Орехово-Борисово решили строить храм, посвященный 1000-летию Крещения Руси. Строили долго, дотянули до 1994 года. На одном из совещаний с участием патриарха Алексия II и мэра Лужкова строительство отменили и приняли решение о воссоздании Храма Христа Спасителя. Это поручили архитектору Игорю Покровскому. Но через некоторое время Лужков разнес его в пух и прах. Оказалось, что тот стал спорить с патриархом о том, как восстанавливать Храм. Покровского отстранили. Собрали совещание в мэрии на Арбате. Строители ругали наш «Моспроект-2», мол, плохо работаем... Выхожу после совещания, надеваю пальто, вдруг подлетает Лужков. Остановился, ткнул меня пальцем в грудь и говорит строго: «Учти, ты за храм ответишь». И ушел. Ну, я профессионал: поставлена задача — выполнил.

культура: Что было самым сложным при восстановлении Храма?
о. Леонид: Тяга архитекторов и художников к самовыражению, а также абсолютное незнание ими церковного искусства. Вместо Храма всё норовили начертить дворец, а Христос, Богородица и апостолы получались похожими на сталеваров. Кому-то пришло в голову посвятить первый колокол певчим Храма. Но это противоречит церковной традиции! Однако приказ о посвящении как-то очень быстро провели через комиссию. А на Заводе имени Лихачева скульптором Вячеславом Клыковым уже была выполнена восковка для отливки колокола. В полном соответствии с историческими документами: вверху Христос, Богородица и апостолы, ниже — портреты четырех императоров с надписью «Александр I заложил, Николай I совершил, Александр II завершил, Александр III освятил». И вот, надо было эту красоту разрушить, чтобы сделать посвящение певчим, с таким предписанием меня направили на ЗИЛ. 

Рабочие просили меня не делать этого. Я пытался связаться с митрополитом Ювеналием, но владыка был недоступен. Восковка между тем может быть использована только в течение двух-трех часов — потом она дает усадку и деформируется. И я взял ответственность на себя: не стал ее разрушать, а направил в литейный цех. Владыке это очень не понравилось. Я получил выговор, мне угрожали извержением из сана. «Владыко, — ответил я митрополиту, — я не знал, что столкнусь с такими прещениями. Но если бы знал, поступил бы так же». В итоге на отливку первого колокола приехал сам патриарх. И колокол был с восторгом принят.

Были сложности и с изображением ликов святых. Получались не иконы, а портреты. По поводу горельефа Владимирской Богоматери у меня случился жаркий спор с его автором — Юрием Ореховым, который возглавлял трудившихся на восстановлении Храма скульпторов. Прихожу к нему в мастерскую. Посидели. Ну, я и скажи: «Вы отрезали вашему внуку путь к Богу. Пойдете вы с ним в Храм и скажете «Вот эту Богоматерь я делал. У нее лицо твоей няни тети Поли. А младенец — это ты маленький». Но Христос вчера, днесь и во веки тот же, по слову апостола. Вы должны были сделать икону, а сделали портрет». Я специально так сказал — знал, что он души не чает в своем внуке. Орехов тут же посуровел. Сказал: «Я буду думать. А сейчас, — и он повысил голос, — уходи, не хочу тебя видеть!» Но через три дня сам позвонил и пригласил. Вся его мастерская была завалена книгами по иконографии. «Ты был прав! — говорит. — Теперь я знаю, какой должна быть икона и в чем моя ошибка. Но у меня нет сил переделывать, а завтра в отливку. Помоги! Вот тебе гипс и инструмент». И ушел. Я снял подрясник, остался в майке, взял монтировочный топорик и несколько часов без остановок переделывал лики.

Посохин: Основная проблема, с которой столкнулись строители и архитекторы, — материалы, использовавшиеся в оригинале, были не всегда доступны. Взять хоть кучинский мраморовидный известняк, которым был отделан первый Храм. Мы приехали на единственное месторождение — а там вести разработки нельзя, город стоит. Такой легкости, как сейчас, — что надо, то и купим, 20 лет назад еще не было.

Очень помогло, что мы нашли старые бухгалтерские книги, где были зафиксированы все материалы, использованные при строительстве первого Храма. Написано: бельгийский мрамор, заплачено 50 тысяч золотых. Так мы смогли составить палитру использованных материалов. Интерьеры восстанавливали, во многом руководствуясь акварелями XIX века. В росписи участвовали 23 артели художников, а всего коллектив художников, архитекторов и инженеров доходил порой до 3–4 тысяч.

культура: Так что же получилось в результате — новодел или все-таки реконструкция?
о. Леонид: Это можно сравнить со списком с чудотворной иконы. В результате Россия обрела свой главный Храм. Одновременно произошел и другой символический акт — располагавшуюся в фундаменте комнату Политбюро, построенную для Дворца советов и пережившую бассейн, со всеми ее телефонами залили бетоном. 
Посохин: Разумеется, это реконструкция. Воссозданный Храм воспроизведен максимально близко к оригиналу. Да, нам пришлось порой применять другие материалы, но это было неизбежно. Задача восстановить Храм была выполнена. Более того, в инженерном плане здание вышло даже лучше прежнего, в котором, например, постоянно мокла живопись, на что, по свидетельствам историков, жаловались сами художники.

Сегодняшнее сооружение гораздо качественнее. Стены и несущие конструкции изготовлены из железобетона с последующей облицовкой кирпичом. Для наружной отделки использовался мрамор с Южного Урала, похожий на тот мраморовидный известняк, который мы не смогли добыть, а цоколь и лестницы высечены из финского красного гранита.

Архитектурно современный храм отличается от оригинала наличием стилобатной (цокольной) части, созданной вместо стоявшего когда-то в основании холма. Эта цокольная часть имеет в высоту 17 метров, там находятся церковь Преображения Господня, Зал церковных Соборов, зал совещаний Священного синода, трапезные палаты, технические помещения. В колоннах Храма и в стилобатной части установлены лифты.

Единственная претензия, которую предъявляют нам сегодня, — то, что на фасад здания подняты вместо белокаменных бронзовые медальоны. Однако, насколько мне известно, по проекту архитектора Тона на Храме Христа Спасителя изначально планировались именно бронзовые горельефы. Но началась Крымская война, и металл потребовался на другие цели.

культура: Что дало лично Вам восстановление Храма?
о. Леонид: Я многому научился как скульптор. И как настоятель храма — опыт восстановления и приобретенные связи, разумеется, очень помогли мне при восстановлении церкви Св. Климента, где я сейчас служу. 
Посохин: Для меня восстановление Храма Христа Спасителя стало началом большого пути. Двадцать лет назад у меня не было опыта комплексного руководства такими огромными проектами. После этого я почувствовал себя совершенно другим человеком. Я понял, что способен реализовывать гигантские проекты. Посыпались масштабные и сложные заказы — Манежная площадь, Царицыно... Считалось, что, раз Посохин построил Храм, можно поручить ему что-либо подобное — справится.