Алексей ИСАЕВ, военный историк

31.07.2019

«Russians did it!» — ​к этой универсальной оговорке наши заграничные недоброжелатели охотно прибегали еще до того, как она стала мейнстримом. Яркий пример — ​Варшавское восстание 1944-го, 75-летняя годовщина которого отмечается 1 августа. «Советские войска стояли и смотрели, как немцы уничтожают поляков, не давали их снабжать…» — ​череда подобных обвинений звучит до сих пор. Подчас на данном историческом событии откровенно спекулируют, используя его в качестве примера вражды двух народов.

Справедливы ли упреки? Для начала зададимся вопросом: а если бы поляки подняли восстание в Познани или Кракове, надо ли было спешить им на помощь, не постояв за ценой? Оба города будут освобождены лишь в 1945 году. Ситуация же с гипотетическим штурмом Варшавы в августе 1944-го складывалась менее очевидная, но с военной точки зрения настолько же сложная, как если бы речь шла о населенных пунктах, расположенных в глубоком немецком тылу.

План «Буря» предусматривал атаки отходящих под натиском Красной Армии немцев: поляки надеялись получить контроль над варшавским регионом до подхода русских. Далее предполагалось объявить освобожденные земли частью Польской Республики, подчиненной правительству в изгнании — ​оно пережидало войну в Лондоне. Отмечу, что вклинивание между воюющими сторонами требовало от поляков тщательной разведки и детальной оценки положения на фронте. Ведь повстанцы по понятным причинам не могли быть готовыми к затяжной борьбе.

Насколько же адекватно оценивали обстановку в штабе Армии Крайовой в конце июля 1944-го? Там имелись достоверные сведения о прибытии немецких резервов. Однако решение о восстании принималось спонтанно — ​вечером 31 июля, хотя еще утром его отложили. Импульсом явились непроверенные данные о приближении советских танков к пригороду Варшавы. Сомнительность решения многим была ясна уже тогда и кристально очевидна сейчас, в ретроспективе. Варшавское восстание с первых мгновений обрекалось на поражение.

Что примечательно, «лондонское» правительство рекомендовало лидеру повстанцев Тадеушу Бур-Коморовскому известить советское командование о своих планах. Если бы польский генерал сообщил о начале «Бури» в штаб 1-го Белорусского фронта хотя бы 31 июля, то Рокоссовский мог бы отменить форсирование Вислы, намеченное на 1 августа в 60 км южнее столицы. Однако уведомление не сделали: это привело к тому, что в руках советского командования не оказалось вообще никаких свободных соединений. Все армии были так или иначе скованы боями с противником.

Вместе с тем, мы приняли на себя практически все резервы нацистов в районе Варшавы. У них не нашлось ни одной армейской дивизии, которую можно было бы немедленно бросить на подавление восстания. Хотя именно регулярные части могли бы растоптать мятеж очень быстро. Собственно, так и произошло позднее, в сентябре, когда немцы вытащили полки с передовой.

Уличные бои растянулись на два месяца лишь потому, что Бур-Коморовскому противостояли каратели, коллаборационисты и прочий сброд. Несмотря на задействованное «чудо-оружие» (радиоуправляемые танкетки, 600-мм мортиры и «Штурмтигры» с 380-мм реактивными снарядами) зачистка города наспех собранным «воинством» велась достаточно уныло.

Остановка же советских войск под Варшавой была обусловлена объективной реальностью. Наступление 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов (в его составе, кстати, сражались дивизии Войска Польского) перешло в борьбу за удержание плацдармов — ​Сандомирского и Магнушевского.

Можно ли было совершить чудо и прорваться к Варшаве? Вопрос надо ставить так: куда прорываться? Поспешности восстания сопутствовали нечеткие указания и слабая управляемость отрядами Армии Крайовой. К примеру, в атаку на важнейшие мосты через Вислу бросили ничтожные силы, от которых смогли отбиться несколько десятков немецких саперов. Советские части вышли к городским переправам в середине сентября. Немцы, разумеется, мосты незамедлительно взорвали. Восстание к тому моменту уже сходило на нет. Тем не менее, попытка форсировать Вислу в черте Варшавы все же предпринимается частями Войска Польского — ​и это изначально выглядело как весьма сомнительное предприятие. Провалив захват мостов, АКовцы лишили Рокоссовского возможности помочь мятежникам.

Таким образом, ошибочный выбор момента восстания и грубые организационные ошибки загнали 40 тысяч поляков в безвыходное положение. Без всякой надежды на спасение за прочной стеной заново выстроенного немцами фронта.

Серьезный упрек, звучащий в адрес советской стороны — ​отказ принимать англо-американские «челноки» с целью дозаправки. Но, во‑первых, союзники этого не просили. Во-вторых, они и без нас сбрасывали контейнеры для АК — ​до, и после 1 августа 1944 года. Поэтому восставшие изначально были вооружены британскими автоматами и гранатометами. Во-третьих, наступающая Красная Армия далеко оторвалась от своих аэродромов. А те, что уже успели оборудовать в прифронтовой полосе, требовались для штурмовой авиации.

Как видим, обстоятельства и события 75-летней давности вполне поддаются объяснению без чистой политики. История Варшавского восстания — ​не рассказ о противостоянии русского и польского народов, а грустная повесть о поспешных решениях и ослином упрямстве в сочетании с некомпетентностью.

Был ли вообще шанс у плана «Буря»? Был, но в январе 1945 года, когда немцы действительно поспешно оставляли польскую столицу под угрозой советского окружения. Но тогда Варшава уже превратилась в город-призрак, а подпольщики погибли или оказались в плену. Так, что все острые вопросы поляки, в первую очередь, должны адресовать не советским, а собственным командирам.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции