Юрий КОВАЛЕНКО, Кольмар — Париж

18.07.2019

В эльзасском городе Кольмар прошел 31-й Международный музыкальный фестиваль, который все эти годы возглавляет Владимир Спиваков. Франция воздала должное маэстро — он офицер орденов Почетного легиона и Искусств и литературы, почетный гражданин Кольмара. Местные виноделы даже назвали в честь Владимира Теодоровича превосходное вино. Со знаменитым дирижером и скрипачом встретился корреспондент «Культуры».

культура: Этот фестиваль — Ваше детище. В прошлом среди его звездных гостей были Мстислав Ростропович, Евгений Светланов, Григорий Соколов, Иегуди Менухин, Евгений Кисин, Денис Мацуев. Как удалось в провинциальном городке создать праздник, который собирает выдающихся музыкантов и меломанов со всего мира?
Спиваков: Действительно, никто так долго не руководил фестивалем. Даже Слава Ростропович, приезжая ко мне в Кольмар, удивлялся: «Старик, как ты выдерживаешь все это?! В Эвиане я сломался на своем десятом фестивале». Посмотрим, что будет дальше. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Тем более, не мог себе представить, что обоснуюсь здесь так надолго. Кроме Москвы, это единственное место, где каждый год на протяжении двух недель я могу спокойно работать. Даже газета «Нью-Йорк таймс» в числе лучших европейских фестивалей — наряду с Зальцбургом и Экс-ан-Провансом — называет Кольмар. Наверное, этим можно гордиться, но мне это несвойственно.

культура: Но есть же что-то, чем Вы все-таки гордитесь?
Спиваков: Моим Фондом, которому исполнилось четверть века. Он вырастил птенцов, ставших большими артистами. Многим спасена жизнь. Кстати, нынешний фестиваль открывал пианист Саша Романовский, которому в свое время сделали сложную операцию. Он из Харькова, дебютировал в Кольмаре в восемь лет. На закрытии 31-го фестиваля выступила 12-летняя пианистка Александра Довгань. Она сыграла 23-й концерт Моцарта — композитора, который не перестает восхищать нас тем, как человек в раннем возрасте смог заглянуть в космические глубины. Молодым талантам Кольмар дает уникальную возможность приобрести опыт. Ведь многие западные музыканты, приезжающие в Москву на Конкурс Чайковского, никогда не играли с оркестром. Это дорогое удовольствие: надо арендовать зал, заплатить оркестру, дирижеру, обслуживающему персоналу. Это огромные деньги, а у нас же все бесплатно. Наконец, ребята моего Фонда участвуют в программе «Дети на обочине» — выступают в колониях для несовершеннолетних. Начальник одной из них рассказывал мне, что публика на концертах плачет. Это для них настоящее откровение, луч света в темном царстве.

культура: Из вундеркиндов всегда вырастают большие музыканты?
Спиваков: Нет, но всегда хочется надеяться. У Саши Довгань есть для этого все задатки и прекрасный педагог Мира Алексеевна Марченко из Центральной музыкальной школы. Ее ученики не только поразительно хорошо играют, но и дружат, вместе ходят на концерты.

культура: Наши люди воспитаны не на классике, а на попсе, сожалеет известный хормейстер Михаил Турецкий. Народ жаждет зрелищ, развращен легкостью?
Спиваков: Напротив, идет сильное отторжение попсы. Публика утомлена тем, что льется с телеэкранов, одними и теми же ничего не значащими песнями. Когда в маленьких городах мы с музыкантами выходим на сцену, зал встает.

культура: Тем не менее композитор Арнольд Шёнберг видел в публике «врагов музыки».
Спиваков: Это говорил обиженный человек. Когда он ввел метод додекафонии, то решил, что дальше музыка развиваться не будет. Как всякое новшество, его метод не очень приняли. Для меня, напротив, публика — соучастник, сопереживатель. Для кого же тогда все творят? Те, кто утверждает, что пишет в стол, лукавят.

культура: Ваша жена Сати много лет ведет телепередачу «Нескучная классика». Значит, есть и скучная?
Спиваков: Бах, Моцарт, Чайковский, Шостакович или Прокофьев не нуждаются в популяризации. Однако люди часто думают, что классика — это нечто такое, к чему даже страшно прикоснуться. Сати доступно и достойно объясняет, беседует с замечательными людьми, порой далекими от музыки. Например, как-то ее гостем была Татьяна Черниговская (российский ученый в области нейронауки и психолингвистики. — «Культура»).

культура: В парижской Филармонии пользуются огромным успехом образовательные циклы «Пробуждение к музыке». Их семь — в зависимости от возраста — от трех месяцев до одиннадцати лет. У нас нет ничего подобного?
Спиваков: Для детей в Америке выпускают видеодиски «Мой первый Моцарт» или «Мой первый Вивальди». Грудной ребенок слушает классику, которая проникает в него буквально с молоком матери. В Московском международном доме музыки треть всех концертов — детские образовательные. Абонементы на них расхватывают за два-три дня. Разумеется, преподавание музыки — я об этом говорил не раз — надо вернуть в общеобразовательные школы.

культура: В какой степени музыкант выступает соавтором композитора?
Спиваков: Он им становится, когда влюбляется в произведение, превращая его как бы в собственное. Чем больше масштаб личности композитора, тем больше открытий ждет исполнителя. Погружение в творческие глубины происходит как в батискафе. Иногда музыканты говорят, что заново прочитывают произведение. В этом году фестиваль посвящен  дирижеру Клаудио Аббадо, эпиграфом я взял строчку Уолта Уитмена: «Я развею себя между всеми, кого повстречаю в пути». Поэта в России открыл Корней Иванович Чуковский. Когда в 1901 году он познакомился со стихами Уитмена, тот стал его кумиром: «Книга сразу проглотила меня всего с головой». Меня так«глотает» музыка. Не зря же Рахманинов называл поэзию и музыку сестрами.

культура: Вопреки пушкинскому Моцарту, другие считают совместимыми гений и злодейство. «Самые высокие художественные таланты, — утверждал герой Достоевского в «Бесах», — могут быть ужаснейшими мерзавцами, и что одно другому не мешает».
Спиваков: Я тоже думаю, что не мешает, но и не помогает.

культура: Зависит ли успех музыканта от везения?
Спиваков: Конечно. Работает и грамотный пиар, которого раньше не существовало. Очень часто раскручиваются средние исполнители. Пример тому — Ванесса Мэй (английская скрипачка, композитор, певица и горнолыжница. — «Культура»). Такого «продукта», как она, сегодня «на рынке» становится все больше и больше.

культура: Что может выразить музыка из того, что нельзя выразить словами?
Спиваков: Любые чувства — любовь, надежду, грусть, отчаяние, все аспекты человеческого бытия. Где кончаются слова, начинается музыка. На концерте происходит соучастие и сопереживание с публикой. Даже если вначале она настроена холодно, то постепенно возникает удивительное взаимодействие. Дирижер чувствует зал, даже если стоит к нему спиной.

культура: Одни музыканты, играя Рахманинова, по их словам, представляют русскую природу, а другие — бушующее море или бурную страсть. Обязательно ли мыслить конкретными образами?
Спиваков: Нет, но еще Малер заметил, что после Бетховена не существует музыки без своей внутренней программы. В музыке, как и в театре, образность очень важна. У Чайковского в Четвертой симфонии (она была в программе последнего фестиваля в Кольмаре. — «Культура») звучит гордость за победу в войне против турок. После завершения этой симфонии Петр Ильич написал: «Не говори, что все на свете грустно. Есть простые, но сильные радости. Веселись чужим весельем. Жить все-таки можно».

культура: Почему тогда Стравинский утверждал, что у него никакой программы нет и быть не может?
Спиваков: Это он так только говорил и называл свою музыку «сухим шампанским».

культура: Как Вам удается на протяжении стольких лет сохранять творческий азарт?
Спиваков: Он у меня от природы и от понимания мудрости слов того же Малера: «Традиция — не поклонение пеплу, а передача огня». Исполнение великих произведений не превращается в рутину, если ты увлечен, глубоко переживаешь и умеешь передать чувства другим. Сезанн писал, что когда каждое утро открывает окно, то не узнает свой сад.

культура: Сегодня большая редкость — оперы, поставленные без нового режиссерского «прочтения». Можно ли так же «по-современному» исполнить музыкальное произведение?
Спиваков: Когда я записывал «Евгения Онегина» и познакомился с автографом Чайковского, то увидел, что много привнесено. Когда я «очистил» материал, то оказалось все очень современно. В любом случае вы читаете классику глазами сегодняшнего человека: другие темпы и чувство времени, другие образы и ассоциации. Все работает. Поэтому чтобы быть современным, не обязательно превращать Онегина и Ленского в гомосексуалистов, как поступают некоторые постановщики.

культура: Маэстро Евгений Мравинский однажды отменил концерт после блестящей репетиции. Он сказал, что второй раз подряд так хорошо сыграть не получится.
Спиваков: Репетиции — это поиск того, как должно звучать сочинение или, как в чеховской «Жалобной книге», «проба пера». На них можно многое изменить. Но, действительно, бывает так, что они получаются, а концерт — нет. Этим отличался, например, великий дирижер Серджу Челибидаке. Репетиции были гениальными, а концерты не всегда удавались.

культура: Как дирижер Вы чаще используете кнут или пряник?
Спиваков: Ни то, ни другое. Когда музыканты видят честное и жертвенное отношение дирижера к своему делу, они ваши.

культура: В нынешнем столетии оркестров без дирижера становится больше. Разве музыканты не могут сыграть без него?
Спиваков: Могут, но только сыграть, а с дирижером — интерпретировать.

культура: Влияет ли на музыку нынешний цифровой век — соцсети и всякие гаджеты и девайсы?
Спиваков: Замечательно уже то, что YouTube дает возможность увидеть концерты миллионам людей.

культура: Хочется ли Вам иногда побыть одному — отдохнуть и от музыки, и от музыкантов, и от публики, и от журналистов с критиками?
Спиваков: Еще как! Поэтому в августе обычно отказываюсь от всех концертов — в прошлом году от всех летних фестивалей в Америке. Но и этот отдых использую для подготовки к следующему сезону — репертуар, новые программы. Творческий процесс не останавливается.

культура: Чехов считал праздность одним из необходимых условий личного счастья, а Пушкин называл себя «счастливой лени верный сын». Напротив, Прокофьев не мог читать «Обломова» — слишком чужд ему был этот герой.
Спиваков: Понимаю Прокофьева, я тоже антиобломовец. Не то что не люблю Гончарова, но праздность мне абсолютно чужда.

культура: Какой из грехов для Вас самый страшный?
Спиваков: Равнодушие. Еще в Библии сказано: «Но как ты тепл, а не горяч, и не холоден, то извергну тебя из уст Моих».

культура: У Вас превосходное собрание отечественной живописи.
Спиваков: У меня как бы две коллекции. Одна в Париже, связанная с моей любовью к Дягилеву и его «Русским сезонам». Двадцать пять — тридцать лет назад эти работы ничего не стоили. Помню, купил великолепную гуашь Натальи Гончаровой за полсотни фунтов стерлингов. А в Москве у меня очень хорошее собрание художников-нонконформистов: Владимира Немухина, Бориса Жутовского, Анатолия Зверева и других. Это около двухсот работ, которые я дарю Московскому дому музыки. Хочу, чтобы красота окружала людей, которые там трудятся.

культура: Добрыми людьми рождаются или становятся?
Спиваков: Думаю, рождаются. Но воспитание и жизненные обстоятельства часто меняют людей.  

культура: Совсем недавно патриарх Кирилл освятил новый православный храм Всех Святых в Страсбурге. Вы входили в его попечительский совет, давали благотворительные концерты, а настоятель храма архимандрит Филипп приезжал в Кольмар на открытие фестиваля.
Спиваков: В Страсбурге много православных — русские, белорусы, украинцы, молдаване, грузины. Есть и французы, и немцы, а храма не было. Теперь справедливость восстановлена. Я передал храму икону XVIII века Одигитрию Смоленскую. Богоматерь — покровительница Страсбурга с V столетия.