В чем мягкая сила, брат?
19.10.2017
Ехать в Лос-Анджелес со своим рэпом — серьезная заявка, решится на это не всякий. О том, что российский автор Мирон Федоров (Оксимирон) даст бой Баширу Ягами (он выступает под псевдонимом Дизастер), американцу арабского происхождения, популярному артисту этого сложного жанра, говорили так долго, что их схватка привлекла к себе нешуточное внимание.
Вспомним, что еще в августе рэп-баттл между Мироном и Вячеславом Карелиным (Слава КПСС) неожиданно набрал несколько миллионов просмотров на YouTube, долго обсуждался в СМИ и социальных сетях, вызвав к жизни множество споров о границах допустимого в культуре. Тот поэтический спор, впрочем, так и остался внутрироссийским сюжетом. Темы полемики, язык, контекст — все было рассчитано на молодую отечественную аудиторию. А вот бой с Дизастером стал прорывом.
В чужой монастырь Федоров пришел со своим уставом. «Вот скажи мне, американец, в чем сила? / Ты увидишь российские авиаудары по Сирии. / Они боятся сибирских танков-амфибий» — так, с цитаты, начался баттл, в котором вопреки обычным правилам не было победителя. В подобных соревнованиях все решает голосование — зрителей или судей — однако тут был особый случай. «Мне приходится говорить на неродном языке / Намного медленнее, чем на русском. / Но я здесь, чтобы поговорить о серьезном» — и Мирон слово сдержал. Его панчи — не всегда полностью внятные, иногда недостаточно жесткие — были набором наших претензий: не столько к реальной Америке, сколько к тому образу, который она транслирует. От имени рэпера говорило политизированное отечественное большинство, которое и любит Запад, и терпеть его не может. Оно обрело голос, подростковый, ломающийся, еще не окрепший.
В свою очередь, за Баширом Ягами стоит опыт американского восприятия России: он вывалил на слушателей весь набор стереотипов, но не постеснялся расписаться в собственном непонимании: «Что это было? Этот чувак пришел обсуждать политику? — ответил Дизастер. — Как это, обсуждать политику?» Американцы на самом деле, всерьез, без дураков, удивляются тому, что кто-то спрашивает с них за пролитую по всему миру кровь. Это означает, что задавать подобные вопросы стоит почаще, на любых площадках — чтобы привыкали. Опустим ту часть, где оппоненты, как того требует логика сюжета, упражнялись в личных оскорблениях — то была самая скучная и предсказуемая часть произошедшего.
Мирон Федоров не победил, но перевел баттл в удобную нам плоскость. Хайпа (шумихи и ругани) не вышло, а вот несколько уроков из произошедшего вынести стоит.
Популярность рэпа, довольно простого речитатива о самом наболевшем, — хороший пример того, что дух веет там, где хочет, а культура всегда найдет себе путь. Какими бы окольными ни были тропы. Не стоит зацикливаться только на этом жанре: просто пока его представители быстрее всех поняли, что бояться нечего. Мирон вызывающе неполиткорректен, но и его оппонент — такой же: диалог хорошо получается в формате «праздника непослушания».
Кто же «воспитатель»? Культурные инстанции, которые навязывают свой вкус, формируя современную уродливую моду на эксперименты с плотью (все эти пошлые обнажения на сцене давно «заводят» лишь постаревших кокеток) или рассказы о «подростковых травмах» (это забавно слышать от какого-нибудь голливудского пенсионера), и к тому же диктуют слишком узкий список разрешенных тем.
Тупое, нерассуждающее, некритичное следование правилам низвело современную нашу творческую общественность, ориентированную на «Запад», до колониального состояния. Именно поэтому (а не из-за «языкового барьера» и «среды») Борис Акунин или Людмила Улицкая, иконы либерального стиля, даром никому не нужны за пределами России: это здесь они еще могут попытаться сыграть в «элиту», в США писателей такого уровня слишком много, чтобы пускать чужих.
Удивительно, но из всякого сора, из панчей и едких шуток прорастает другая, не привычная нам культура. Мирон — патриот, но совсем не кондовый. Он современен, но не готов играть по уродливым навязанным правилам, которые запрещают говорить о мире правду. Не приглаженная, злая «мягкая сила» обычно бывает именно такой: американцы слушали Оксимирона, открыв рты, потому что — оказалось — можно приехать к ним в Лос-Анджелес, встать, подбоченясь, и на площадном языке, громогласно, начать разговор о политике и месте США в мире. Да, Дизастер огрызался, но был не слишком убедителен (как и сама Америка, где Хиллари Клинтон и Трамп теперь обвиняют друг друга в «работе на Путина»).
«Я не говорю, что баттл-рэп может изменить мир. Но я верю: он может быть чем-то большим, чем просто рифмы и панчи», — закончил свое выступление Федоров.
Не «может быть», но уже стал.