Александр АНДРЮХИН, Коломна

06.10.2017

Монастыри в России — не редкость, но коломенский женский Свято-Троицкий Ново-Голутвин стоит особняком. Не только потому, что в конце 80-х он восстал из небытия одним из первых. Именно здесь создаются произведения искусства, достойные лучших музеев мира. Отдельного разговора заслуживают животные и птицы, которые нашли в обители приют.

Три храма

Когда входишь в ворота монастыря, обыденный мир за спиной тускнеет — впервые в жизни начинаешь понимать алчную бессмысленность сегодняшнего бытия.

Чего стоит человек без Бога? Таким вопросом много лет назад задалась будущая игуменья Ксения, тогда, в миру — Ирина Зайцева, студентка Московского авиационного института и выпускница журфака МГУ.

Сейчас территория монастыря вся в цветах. Из кустарников — барбарис и жасмин, из деревьев — голубые ели и туи. На клумбах — розы. О растениях заботится послушница Татьяна. По ее признанию, еще в детстве, побывав здесь, она поняла, что нигде больше уже жить не сможет. Она обожает выращивать цветы, и сейчас это ее обязанность.

Площадь перед Троицким собором и все дорожки красиво выложены плиткой. Кругом уютные скамейки. За храмом большой сад, где растут яблони и груши.

— За ним ухаживают сестры, окончившие Тимирязевскую академию, — рассказывает настоятельница, игуменья Ксения. — Их оставляли в аспирантуре, но они вернулись в монастырь. Сестры здесь вырастили 26 сортов груш и вывели морозоустойчивые виды абрикосов и алычи.

По высокой лестнице в собор поднимаются люди. Среди них много молодежи. Внутри — свойственная храмам тишина, приглушенные шаги, горящие свечи. В отдалении стоят леса, с которых расписываются стены и свод, — занимаются этим принявшие постриг выпускницы художественных вузов. Здесь можно увидеть и иконы — как восстановленные в реставрационной мастерской обители, так и заново написанные.

Под собором, в подклете, расположен еще один храм — блаженной Ксении Петербургской. Он совершенно удивительный: стены выложены мозаикой, а многие образа созданы в технике лицевого шитья, да так тонко, что нужно очень внимательно вглядеться, чтобы это заметить. И мозаика, и иконы — также дело рук монахинь. Поражает образ адмирала Ушакова, вышитый шелком. Подобного не увидишь нигде.

— Когда мы восстанавливали храм, решили расчистить подвал под ним, — объясняет настоятельница. — И вдруг наткнулись на стены более древней церкви. Решили ее воссоздать.

Есть в обители и третий храм, примыкающий к архиерейскому корпусу, — Покровская церковь. Она расположена у входа в монастырь, и еще более удивительна. Ее иконостас почти полностью вышит, что придает образам особую теплоту, и способствует, по словам монахинь, умягчению злых сердец.

Во дворе бревенчатая часовня князя Владимира и Анастасии Узорешительницы с высоким шатром и главкой. Ее конструкцию разработали сестры, получившие архитектурное образование. Сюда обычно выстраивается очередь за святой водой, которая льется из креста, стоящего на роскошной мозаичной водосвятной чаше. 

— Когда в часовню вошел Владимир Путин, он поинтересовался, кто нам сотворил такую высокохудожественную чашу, — рассказывает матушка Ксения. — Я ответила, что ее изготовили сестры в нашей мастерской. Владимир Владимирович удивился и, как мне показалось, не очень-то в это поверил.

За часовней стоит одноэтажное здание — это действующий медицинский центр. Его кабинеты оборудованы современной техникой. Монахиня-медсестра деловито проверила у меня давление, сахар в крови и определила количество гемоглобина. И все это за пять минут.

— Здесь по выходным мы принимаем всех желающих, и не обязательно из числа прихожан, — объяснила мне матушка Ксения, протягивая стаканчик с пустырником. — К нам обращаются как местные жители, так и приезжие из других городов. Иногда даже с довольно серьезными заболеваниями. Мы проводим диагностику, связываемся с медицинскими центрами и направляем людей на лечение.

Свято место пусто не бывает

Сегодня коломенский Свято-Троицкий Ново-Голутвин женский монастырь широко известен. Его посещали первые лица государства, общественные деятели, актеры, музыканты, журналисты. Сюда приезжают паломники со всего мира. Но так было не всегда.

Мало кто знает, через что пришлось пройти матушке Ксении и сестрам в период восстановления, который начался в 1989 году, когда монастырь передали РПЦ. В архиерейском корпусе даже есть музей 28-летней истории. На стендах фотографии: облупившиеся стены храма без креста, полуразрушенные здания без окон, разбитые дороги, монахини, которые занимаются отнюдь не женскими делами. Они таскают камни, бревна, распиливают кирпичи, месят бетон, разгружают машины.

— Основная трудность была не в том, что мы пришли на развалины, — вспоминает настоятельница. — Хотя это место в 1989 году было бандитским притоном, да и Коломну в то время называли «дырой». В храме находилась швейная мастерская, а в других полуразрушенных зданиях жили бомжи. Нас сначала было пять человек, потом 12. А страна еще оставалась атеистической — родные и друзья не понимали близких, решивших посвятить себя Богу. Признаюсь, мои родители испытали шок, когда узнали, что я собралась в монастырь. Только остановить нас уже было невозможно. Мы пришли сюда, на развалины, и начали очищать территорию, которая представляла собой свалку. Нам стали помогать местные жители, в основном женщины.

По словам игуменьи, жили в жуткой антисанитарии — в тех самых комнатах без окон, где обитали бомжи. На ходу осваивали профессии каменщика, плотника, штукатура, реставратора — все делали вручную. Но мать Таисия добыла передвижной кран и пригнала его на стройку. Первым делом, конечно, восстановили Троицкий храм, следом — архиерейский корпус. 

— Советские люди не участвовали в праздничных ночных богослужениях. А бабушки приходили только на утро. Жители Коломны церковь не посещали, но считали, что раз в год следует явиться в храм. И этот раз выпадал на чистый четверг. И вот проводим мы первую пасхальную службу, а в храме никого, — вспоминает настоятельница.

Потом монастырю дали участок рядом с селом Карасево. Там построили коровник. На подворье выращивали картошку, свеклу. Разбили пасеку. С местными соседствовали мирно. Но однажды на лугу, где паслись животные, появились подвыпившие мужики. За скотиной приглядывала лишь одна послушница. Они, недобро скалясь, направились к ней. Но неожиданно коровы обступили сестру и заслонили собой. Позже стадо начали охранять среднеазиатские овчарки, идеальные пастухи.

— Ими обзавестись помог случай, — продолжает вспоминать матушка Ксения. — Нам подарили собаку по кличке Суджа. С хорошей родословной — собирала призы по всей Европе. Ее отдали, потому что она больше не могла приносить потомство. И вдруг у нас она неожиданно ощенилась.

Сегодня в обители целый питомник. В нем 30 собак с титулом чемпиона России, 10 чемпионов РКФ, 6 чемпионов национального клуба породы САО.

— Но есть у нас и простые дворняги, — говорит настоятельница. — Одну подобрали на дороге со сломанной лапой. Ее отвезли к ветеринару, сделали операцию, вставили в лапу спицу, и сейчас она помогает нам пасти коров. У нас такие сестры — не могут пройти мимо бездомной собаки.

Обрусевший Синай

На подворье есть даже верблюд по кличке Синай. Он живет в большом загоне за садом. Еще маленьким Валентина Терешкова привезла экзотическое животное из Египта и подарила монахиням. Когда мы подошли, он оживился и доверчиво протянул к нам через забор веселую морду.

— Хочешь что-нибудь вкусненькое? — сказала матушка Ксения и сорвала ему лопух, который верблюд тут же умял с большой охотой.

Синай на редкость крупный и невероятно пушистый. По словам настоятельницы, он ничуть не страдает от наших морозов и предпочитает российские овощи.

— Однажды привезли ему из пустыни колючек. Думали, он обрадуется и ностальгически на них набросится. Так нет — поморщился и есть не стал. Совсем обрусел!

В монастыре вся живность используется в хозяйстве, не бездельничает здесь и корабль пустыни — зимой его запрягают в сани и катают детей.

Кроме этого чуда, в обители живут совы. Когда их впервые заметили, всполошились все местные орнитологи. Это событие горячо обсуждалось в коломенской прессе. Но совы поселились здесь не просто так.

— Началось с того, что на наших деревьях певчие птицы свили гнезда, — рассказывает игуменья. — Это был хороший знак. Мы обрадовались: в святом месте снова начнут петь птицы. Но вороны принялись разорять гнезда и уничтожать птенцов. Мы не раз наблюдали, как они с яйцами в клюве отбивались от бросающихся на них крохотных пташек. Сестры вооружились рогатками и начали стрелять по хищным птицам, но это мало помогало. Тогда мы привезли сову, а потом к ней на помощь из леса прилетели еще три. Позже они вывели здесь птенцов, которые во время службы в Троицком храме садились на березы и слушали пение, вращая во все стороны круглыми головами.

Молитва и борьба

Общаться с настоятельницей необычайно легко и просто. Матушка Ксения не использует в речи дежурные и бессодержательные фразы. Она говорит только по существу и только о важном. Мысль настоятельницы о значении монастырей проста — только они, по ее убеждению, отвоевывают у мира обманутые души и возвращают человеку понимание, что он существо Божие. Конечно, существует много путей к свету, но монашество помогает отчетливо осознать, что за красивой оберткой современной цивилизации прячется раковая опухоль, разъедающая в людях саму человечность.

Настоятельница убеждена, что в монастыре одаренному человеку проще проявить себя, чем в миру. В обычной жизни этому могут помешать безденежье и много чего еще, а под куполами в нем воспламеняются искры, о которых он сам не ведает. К примеру, не все люди рождаются с музыкальным слухом и певческим голосом, но в церковном хоре начинает петь каждый.

— Через некоторое время пробиваются голоса даже у самых безнадежных, — рассказывает матушка Мария, — даже у тех, кто считал, что им медведь на ухо наступил.

Замечено, что в монастырях довольно часто проявляются и художественные способности, которые среди мирской суеты часто остаются незамеченными. Именно в обители каждый занимается тем, к чему склонен от природы: преподает детям, расписывает храм, обжигает горшки, лечит людей или работает на ферме. Но есть и такие, как матушка Елена, — умеют все: писать картины, сочинять стихи, сказки, лечить, преподавать, возделывать землю, класть кирпичи, тесать камни, разговаривать с чиновниками, управлять автомобилем, трактором, краном. Именно она, в прошлом звукооператор певицы Елены Камбуровой, обучила всем премудростями сестер, а кроме того, основала компьютерный центр и студию, на которой записываются передачи для радиостанции «Благо».

Многие сюда пришли детьми. Они окончили монастырскую школу, а потом матушка Ксения, изучив наклонности каждой, распределила их в вузы. Некоторые монахини имеют по два высших образования.

— Не все сестры быстрые и решительные, — рассказывает настоятельница. — Некоторые излишне мягкие. Такой мы всегда считали Полину, которую отправили учиться в педагогический институт. И вот на одном семинаре преподавательница, озлобленная и богоборная женщина, вызвала ее на всеобщее обозрение и принялась ругать — требовала, чтобы она покинула монастырь. Вот тогда Полина и проявила свой характер: твердо заявила, что не уйдет. Та рассвирепела еще больше и, крича, обратилась к студентам: «Ведь вы хотите, чтобы она ушла?» Но студенты ответили: «Нет, не хотим!» На другую нашу сестру, Таисию, тоже во время учебы набросился преподаватель: «Посмотрите, на нее, она верующая! Да из-за таких, как вы, серостей, вся страна отбрасывается на столетие назад! Вы — худшие представители людей». Но ее было трудно смутить. Она ответила: «Простите, но вы не в теме!» И ее поддержали студенты. Многие думают, что труд монахов бесполезен. Я слышала, как одна туристка, рассматривая наши розы, восхитилась перед другой: «Смотри, какая красота!» А та ей ответила: «Ну и что? Им же делать нечего — вот они и сидят на клумбах!» Так думают многие, и мало кто знает, что молитва — это борьба.

Но послушницы Свято-Троицкого монастыря не только молятся. В начале 90-х они стали помогать бездомным детям, до которых никому не было дела. Живя впроголодь и работая по 20 часов в сутки, сестры построили дом на подворье и открыли школу, где сами же и начали преподавать. Приют для мальчиков-сирот, который год от года только пополнялся, не финансировался государством, поскольку формально у детей родители были.

Их отучали от вредных привычек, некоторых — от наркотиков, привлекали к труду. К своему совершеннолетию практически все они имели рабочие специальности, спортивный разряд и водительские права. И все это благодаря заботе сестер. Теперь многие воспитанники выросли, отслужили в армии, окончили вузы, но свой приют при монастыре продолжают считать домом. Как сложилась бы их судьба, если бы они не попали сюда?

Без монастыря сама Коломна была бы другой. Как-то незаметно обитель стала частью старинного подмосковного городка. У кого теперь повернется язык обозвать его «провинциальной дырой»? Изменились и местные жители.

— Сегодня люди сильно отличаются от тех, что приходили к нам в храм 28 лет назад, — вспоминает настоятельница. — Они стали проще, уже не относятся к нам с подозрением. И прихожан теперь мы видим всех возрастов, а раньше это были только бабушки. В Коломне многие полюбили монастырскую службу — она отличается от обычной, которая проходит по более укороченному варианту.

Фото на анонсе: Александр Чипурин/РИА Новости