Нильс ИОГАНСЕН

05.10.2017

Тайга, лесотундра и тундра — в Мурманской области на территории Лапландского биосферного заповедника можно всего за несколько минут переместиться из одной природной зоны в другую. В лесу царствует медведь, а по просторам поросших ягелем арктических пустошей бродят стада северных оленей. В рамках Года экологии «Культура» продолжает знакомить своих читателей с крупнейшими заповедниками России.

Скорый поезд Москва — Мурманск прибыл на станцию Оленегорск, — это ближайшая к заповеднику точка, куда можно добраться по железной дороге. До Мончегорска, в окрестностях которого и расположена охранная зона, всего около 30 км — ветка проложена, но пассажирского сообщения нет, придется пересаживаться на автобус или такси.

Что немцу хорошо

Между прочим, именно «чугунка» и стала причиной того, что в начале 30-х годов прошлого века в этих краях было принято решение создать природоохранную зону.

«До революции в ходе строительства трассы Санкт-Петербург — Романов-на-Мурмане по обе стороны полотна где-то на сотню километров все было уничтожено, — рассказывает директор Лапландского государственного биосферного заповедника Сергей Шестаков. — Популяция северного оленя находилась в критическом состоянии, велась бесконтрольная охота и рыбная ловля, рубили лес, который в наших суровых краях растет очень долго. А на тревогу ученых не обращали внимания — покричат да и угомонятся. Только в 20-х дело пошло на лад. Собрав всю статистику по экологической обстановке в регионе, русский немец геоботаник Герман Крепс подал в СНК документы на создание заповедника. Было это в 1930-м, в общий госреестр мы попали через пять лет».

Около 160 тысяч га леса и тундры, 95 оленей и… больше ничего. Ни дорог, ни жилья, ни людей — выживай, как хочешь. Но благодаря неуемной энергии Германа Крепса сюда начали приезжать ученые, на балансе организации появлялись строения, транспорт (в основном водный), научное оборудование, немудреные предметы быта. Госфинансирования поначалу не было, но пробивной немец умудрялся добывать внебюджетные деньги. Помогала та же железная дорога, местные предприятия. Подкидывали средства и власти Ленобласти — тогда Мурманск относился к Северной столице.

У знаменитого ученого находилось время и на иные дела. Так, при его непосредственном участии была организована экспедиция по геологоразведке окружающей заповедник местности, в ходе которой географ Гавриил Рихтер открыл крупнейшие залежи медноникелевых руд. И вскоре в дикий край стали прибывать строители-первопроходцы — началось возведение комбината «Североникель» и Мончегорска.

«Есть идея назвать заповедник именем Германа Михайловича: если бы не он, ничего бы здесь так и не появилось. И богатства этого уникального уголка природы были бы навсегда потеряны для людей. А так у нас — одна из крупнейших охранных зон в Европе, причем по сравнению с другими заповедниками здесь антропогенный фактор минимален. Можно сказать, это огромная территория с девственной природой», — говорит заместитель директора по туризму и рекреации Юлия Евсеева.

Медведи здесь тихие

Одна из трех экологических троп, что вьются по территории заповедника, называется «Старая усадьба». От жилища Германа Крепса и его товарищей остались только ямы подвалов да россыпи кирпичей, вскоре тут появятся мемориальные таблички, рассказывающие о годах основания и становления заповедника.

От новой Чунозерской (центральной) усадьбы деревянный настил идет по берегу водоема, через тайгу, ручьи и болота. Здесь можно полакомиться ягодами, брусникой, черникой и вороникой — это не возбраняется, но набирать с собой запрещено.

Древний бор вокруг — уникален, аналогов ему на территории России нет. Но почему именно здесь сохранился такой реликтовый лес, ученые не знают. «Вы не смотрите, что деревья такие скромные по размерам. То есть как бы обычные для средней полосы России. Вот этому — 300-400 лет, а может, и больше, точно можно установить, только если его спилить. Природа у нас суровая, сосна растет очень медленно, да и почвы под ней минимум. Десяток-другой сантиметров — и все, скала», — объясняет заместитель директора по науке Мария Каримова.

Растительность тут отвоевывает каждый свободный кусок плодородной земли, карабкается по камням, сопротивляется ветрам и снегам. Зачастую можно увидеть причудливо переплетенные ветки, искривленные стволы и иные последствия непогоды. Красиво и необычно.

Гора Ельнюн-2 высотой всего 580 метров, но склоны тут очень крутые. Деревянный настил быстро заканчивается, и приходится карабкаться по корням деревьев, а потом и по камням. И, похоже, нам тут не совсем рады — прямо на дороге видны здоровенные отпечатки медвежьих лап, а вскоре натыкаемся и на свежую кучу помета. Хозяин леса был здесь за несколько минут до нашего прихода. Впрочем, мои гиды совершенно спокойны — косолапые тут мирные, спокойные, к людям с приветами не лезут.

«Все рассказы о том, что у нас стало очень много медведей, и они нападают на людей, ложь. Во-первых, некогда на этой территории хищников проживало в два раза больше. Во-вторых, с людьми они не стремятся общаться, знают, чем это грозит. У нас в заповеднике случаев нападения на человека не было вообще, а то, о чем говорят, произошло за его пределами. Да, один пострадал, но он сам виноват — был нетрезв и полез знакомиться с мишкой. А тот это не оценил. Так что гуляйте, никого не бойтесь, но и сами не нарывайтесь на неприятности», — посоветовал Сергей Шестаков.

Остров на Чунозере тоже заслуживает внимания. Называется он Бараний — потому что в 30-х туда пришлось перевезти овец. Их работники разводили на мясо — жили практически натуральным хозяйством, ведь дорог тогда тут не было. Но скотину повадился таскать медведь, вот ее и перевезли на островок. Однако топтыгин оказался хорошим пловцом, и в итоге участь травоядных была решена.

Далеко гляжу

С Ельнюна открывается восхитительный вид на озера, леса, тундру и болота, тоже, между прочим, весьма живописные. Мы стоим в лесотундре — ниже тайга, выше уже только карликовые деревца, травы да ягель. Вот она — так называемая «высотная поясность», наглядное пособие для школьников.

Если повезет, здесь уже можно встретить северных оленей, правда, к людям они забредают не часто. Местные копытные — как раз самые настоящие, дикие, в отличие от тех, что показывают туристам в Финляндии. Там животные, по сути, уже домашние, и только в Лапландском заповеднике сохранилась естественная популяция. Тут бегает более тысячи рогатых красавцев.

Рыси, росомахи, волки, лоси, лисы, зайцы и выдры — животный мир здесь очень богат. В водоемах водится множество рыб, с птицами тоже полный порядок — 214 видов. Есть и гуси, те самые, перелетные, которые прибыли в Лапландию в компании со сказочным мальчиком Нильсом.

Помимо лекций о природе, посетителям рассказывают и иные истории, порой загадочные. Например, про Фрицев мыс — в годы войны тут нашли замерзшего немецкого парашютиста, отсюда и название. Каким образом диверсант попал на территорию заповедника и что он тут делал, никто не знает. Есть предположения, что это последний из группы, направлявшейся взорвать «Североникель», но точно ничего не известно.

Не менее таинственны сейды (каменные сооружения — священные объекты некоторых северных народов), их на территории заповедника более десятка. Особо титанических нет, но от этого они не становятся менее интересными. Один из древних артефактов стоит на вершине Ельнюн-2, его всегда показывают туристам.

«Половина наших посетителей — детишки, которых привозят к лапландскому Деду Морозу, у нас тут его усадьба. Остальные — это жители городов, мечтающие вырваться на настоящую нетронутую природу. Они редко берут с собой экскурсовода (хотя за это и не нужно доплачивать), просто уходят в лес, в горы, подолгу сидят, наслаждаются чистым воздухом, видами, тишиной. Чаще всего это одиночки — таких больше половины. Как правило, это человек 30-35 лет, образованный, начитанный, бережно относящийся к природе — нам приятно принимать таких гостей», — рассказывает Юлия Евсеева.

Стоит отметить, что число посетителей растет — если в 2010-м было зарегистрировано около 3000 туристов, то в прошлом году приехали уже 5600 человек.

На всю оставшуюся жизнь

В Чунозерской усадьбе целых два музея, очень маленьких, но от этого не менее интересных. Первый посвящен заповеднику, хотя его правильнее назвать экспозицией о Германе Крепсе.  Во время эвакуации Центрально-Лесного заповедника (Тверская область) в начале войны исследователь попал под бомбежку и получил тяжелое ранение. Как и завещал ученый, его похоронили на берегу Чунозера. Но Герман Михайлович успел направить на Кольский полуостров удивительного человека, который посвятил Лапландскому заповеднику всю свою жизнь — более 60 лет. Олег Семенов-Тян-Шанский, внук знаменитого «отца русской географии», приехал на Кольский полуостров в 1930 году и так тут и остался — до 21 сентября 1990 года. Именно его заслугой является увеличение территории заповедника практически в два раза (1983 год), а его научные работы давно стали классикой.

«Высшего образования у него не было — обучался дома, в частном порядке. Поэтому в научном мире ему пришлось нелегко — считали недоучкой. Но он защитил кандидатскую, потом стал доктором наук. Вот, смотрите — это самописцы, их Олег Измайлович сам придумал и сделал. Он ставил эти приборы на гнезда птиц и измерял, сколько времени они высиживают яйца, с какой периодичностью отлучаются. Таким образом, была получена ценнейшая информация, которой орнитологи пользуются по сей день», — объясняет Мария Каримова.

Второй музей, домик ученого-подвижника, невелик и аскетичен: этажерки и полки с научной литературой, скромная койка, печка да письменный стол. Настоящая обитель исследователя.

Среди научных работников заповедника еще много тех, кто помнит Семенова-Тян-Шанского, — коллектив ученых, увы, «возрастной», от 65 до 80 лет. Из молодежи только Мария, да и она работает тут всего год. Обновить исследовательский состав нет возможности — мешает бюрократия. К сожалению, в настоящий момент Лапландский заповедник, а также соседние природоохранные зоны — «Пасвик», Кандалакшский государственный природный заповедник и национальный парк «Хибины» (в процессе создания) находятся в подвешенном состоянии. Всех их собираются объединить под одну дирекцию, однако процесс намертво застопорился.

«Проект утвердили, но потом человека, который был инициатором этой реорганизации, из Минприроды уволили. Сложилась странная ситуация: нас не могут объединить, потому что все документы составлены неправильно — другие министерства и ведомства их с возмущением «разворачивают». Вот так и живем… А хочется определенности. У нас из-за этого многие дела простаивают», — сокрушается Сергей Шестаков.

Стоит отметить, что подобные проблемы тут уже были. В 1951 году заповедник расформировали, зачем и почему — неизвестно. Но просто так закрыть такую организацию невозможно, и «пошла писать губерния». Бюрократическая возня длилась целых шесть лет, а в 1957-м столь же внезапно его восстановили. В Мончегорске надеются, что и в этот раз им повезет, к тому же есть опасения — удаленное управление огромной уникальной территорией попросту невозможно и новый «эффективный менеджмент» может наломать дров.

Планы и трудности

А пока идет бумажная свистопляска, заповедники работают — по мере сил и возможностей, с оглядкой на правовые коллизии, но развиваются. Вскоре экологическая тропа, что идет мимо старой усадьбы, будет продолжена на гору Ельнюн-1, оттуда она пойдет на Ельнюн-2 — появится своеобразное экскурсионное кольцо. Везде расставляются щиты с подробной информацией о природе и истории этих мест, в том числе специально для детей. Так, на малой экотропе язык плакатов содержателен, но прост и понятен, а неакадемические определения, вроде «шуршунчиков», умиляют и вызывают улыбку.

Есть здесь и свой гостевой комплекс, но он, к сожалению, пока не работает — новые красивые бревенчатые дома простаивают, в них пока нет коммуникаций. Опять дело в бюрократии, средства бы нашлись, но… Кстати, по старой доброй традиции, заложенной еще Германом Крепсом, тут продолжают активно пользоваться внебюджетными средствами: по итогам 2016-го они составили 27,5 процента. Помогает «Норильский никель», другие местные предприятия.

Поступления от туризма скромные — менее миллиона рублей ежегодно (около одного процента бюджета), хотя эту цифру можно увеличить в разы, причем без ущерба для природы. Казалось бы, с транспортной доступностью тут все нормально, но это только на первый взгляд.

«Если приезжать на машине — никаких проблем, федеральная трасса Р-21 «Кола» в хорошем состоянии. С поездом сложнее: таксисты в Оленегорске просят от тысячи рублей в один конец, ломят ценник, ориентируясь на внешний вид пассажиров, москвичей и жителей Северной столицы они вычисляют «на раз». Своего транспорта у нас нет, эта деятельность требует лицензии. Пока в числе первоочередных задач — запустить свой гостиничный комплекс. А там посмотрим», — рассуждает Юлия Евсеева.

Планов много. Хватает интереснейших объектов — как природных, так и рукотворных. К примеру, уникальный трелевочный трактор, работающий на дровах (газогенераторный двигатель) — его притащили сюда в начале 50-х, когда заповедник закрывали, да так и бросили. Таких аппаратов уже не осталось, это ценнейший культурный памятник, технический раритет. А на старой вырубке сохранилась деревянная дорога с рельсами из брусков и любопытными колесами. Тоже уникальная штука, в других местах эту машинерию еще в советские времена сдали на металлолом, а тут оно есть. Так что не исключено появление в заповеднике и своеобразной технической экспозиции. Жаль, конечно, что один экспонат уже ушел — упавший в годы войны тяжелый двухмоторный истребитель Ме-110. Лишь недавно он был обнаружен — в Москве, в музее на Поклонной горе. «Конечно, ему там самое место, но можно было бы и спросить разрешения — так, просто, для соблюдения приличий», — считает Сергей Шестаков.

Регулярно обнаруживаются новые сейды, ищутся места для интересных экскурсионных маршрутов, обновляется материальная база. Но не все получается: идея устроить для туристов прогулки по озерам пока неосуществима как по финансовым, так и по правовым причинам. А жаль — виды с воды открываются просто волшебные.

Друзья леса

Тем не менее на фоне богатств природы и замечательных людей, что здесь работают, все описанные проблемы — не более чем «отдельные недостатки». Несмотря на отсутствие рекламы (все-таки главная задача — охрана природы) турпоток растет, Лапландский заповедник становится все более узнаваемым. В том числе за счет тех программ, которые реализует отдел экологического просвещения: акция «Лесная почта» проводится уже второе десятилетие.

«В некотором роде мы пытаемся возродить то, что было потеряно в последние двадцать лет, — то, чему в Советском Союзе учили на уроках природоведения, о чем писал журнал «Юный натуралист». Сейчас всего этого уже нет, а у нас, в «Лесной почте», есть. Мы рассылаем своим подписчикам письма, ежегодно приходят тысячи ответов — как с решениями заданий, так и просто с рисунками и рукоделием, уже целую коллекцию собрали, проводим выставки. Со школами сотрудничаем, но не только — много и тех, кто узнал о нас, как говорится, по «сарафанному радио». Пишут со всей России», — гордится методист отдела по экологическому просвещению Екатерина Вересова.

У Лапландского заповедника нет больших проблем с браконьерством и незаконными посещениями: народ к природе относится действительно бережно. И если кого и ловят на незаконных прогулках или рыбной ловле, то лишь приезжих. Кстати, стоит помнить — водоемы, расположенные по границам территории, тоже входят в состав природоохранной зоны. Далеко не всем это известно, поэтому можно нарваться на крупный штраф. Если что-то поймали — то точно. Нет — могут просто пожурить и отпустить. Здесь, «на северах», люди очень душевные, отзывчивые и справедливые.

И это вполне понятно. Сложно жить здесь и оставаться черствым человеком. Именно поэтому те, кто хоть раз побывал в Мурманской области — и в Лапландском заповеднике в особенности, — возвращаются сюда снова.

Фото на анонсе: laplandzap.ru