Петр АКОПОВ

24.10.2015

«Если драка неизбежна, бить надо первым» — эта фраза Владимира Путина, из очередного валдайского выступления, безусловно, запомнится надолго. При этом главный посыл рассуждений российского лидера о войне и мире был вовсе не в признании неизбежности конфронтации, а в том, что пришло время становиться реалистами и договариваться о балансе интересов.

Запоминается всегда последняя фраза. А встречу с участниками клуба «Валдай» в Сочи президент закончил словами «договариваться надо, прагматизм должен победить», однако самым тиражируемым стало совсем другое выражение — «бить надо первым». Это и понятно — идет война, в которую Россия вступила, именно понимая ее неизбежность. Вступила не в Сирии и даже не на Украине, а когда приютила Сноудена. Именно летом 2013-го, когда мы дали убежище врагу американских спецслужб, и были сожжены мосты. Разумеется, Путин прекрасно понимал, что делает, — глобальная империя такого не прощает. И хотя к моменту появления Сноудена в Шереметьево наш президент уже был для США «нежелательным элементом», а Россия воспринималась как «растущая проблема», все же тотальной конфронтации еще не было. И многим экспертам тогда казалось, ее вполне можно избежать — просто не надо злить мирового гегемона.

Путина обвиняют в том, что он сам спровоцировал Штаты на конфликт — сначала Сноуденом, а потом Крымом. Но такое представление не просто ошибочно — оно, мягко говоря, является сознательным искажением действительности. Путин «ударил» Сноуденом именно потому, что отчетливо видел дальше тех самых «многих экспертов»: драка неизбежна, отступать некуда. Крым стал лишь продолжением — ранее уже было несостоявшееся нападение США на Сирию, которое предотвратили именно умелые дипломатические маневры Кремля. Осенью 2013-го у нас были уже два выигранных эпизода — Сноуден и Сирия, а вскоре к ним добавился третий: отказ Украины от евроинтеграции. На три пропущенных удара американцы отреагировали жестким хуком в виде майдана. Однако, устроив киевский переворот, Штаты подвигли Путина на ответ в Крыму. Россия продемонстрировала, что готова всеми способами отстаивать границы Русского мира и защищать соотечественников. Но тем самым был брошен публичный вызов всей системе однополярного мира, де-факто ликвидировано право англосаксов определять «что такое хорошо, а что такое плохо».

Началось открытое противостояние. Санкции, попытка изолировать нашу страну, борьба за Европу, война в Новороссии. Несмотря на несопоставимый, казалось бы, экономический вес России и Запада геополитическая инициатива оказалась на стороне Путина. Дополнительным плюсом служила его личная энергия. И главное — с ним была логика истории, сам ход событий. Россия ведь приняла бой, хорошо представляя себе расстановку игроков на мировой арене, просчитывая имеющиеся тенденции и улавливая дух времени. США уже не справлялись с взятой на себя ролью мирового жандарма — недовольство всех центров силы диктатом Вашингтона стремительно нарастало. Целый клубок фундаментальных проблем — вроде кризиса экономической модели англосаксонской глобализации или неуправляемого хаоса на Ближнем Востоке, спровоцированного попыткой американцев перекроить регион — делал перспективу ослабления США неминуемой. И в этих условиях заведомо более слабая экономически Россия вступила в конфронтацию, имея отчетливое представление об уязвимых местах «западных партнеров», рассчитывая использовать растущую слабость последних. Конечно, и наши риски были велики, но наступил тот самый случай, когда с философским спокойствием наблюдать, как политика сдерживания России набирала обороты, было бы самоубийственным безумием.

И вот, спустя два с лишним года после начала боя, Путин открыто говорит, что есть обстоятельства, когда надо «бить первым». Но в какой ситуации он это заявляет? Попытка изоляции России провалилась, мы развернулись к Востоку и Югу, стали выстраивать альтернативу атлантическому проекту через структуры ШОС и БРИКС. Борьба за Украину не завершена, но уже очевидно, что ни США, ни Европа не смогут целиком и полностью оторвать украинский народ от России. Хаос на Ближнем Востоке привел к тому, что и здесь Вашингтон серьезно потерял в глазах основных местных игроков. Наша сирийская операция, таким образом, становится тем самым рычагом, который не просто меняет ближневосточную расстановку сил, но также ускоряет глобальный процесс заката «мира по-американски». Все дело в правильно выбранной точке нанесения удара — в случае с Сирией это было сделано идеально.

Дело в том, что Штаты не могут отказаться от громогласно провозглашенной ими войны против исламского халифата. Если, конечно, хотят сохранить лицо и какие-то позиции в регионе. А значит, рано или поздно, Вашингтон будет вынужден просить Москву о координации — что будет воспринято не только на Ближнем Востоке, но и во всем мире, как переход стратегической инициативы и лидерства к России. Не экономического или глобального — а лидерства в решении реальных проблем, угрожающих всему человечеству.

Вот почему Путину нет никакого смысла наращивать конфронтацию с Вашингтоном — естественный ход вещей приведет Штаты к признанию новой реальности: для начала на Ближнем Востоке. Пожалуй, не лишним будет разве что слегка подтолкнуть наших «западных партнеров» в этом направлении. А значит, последнюю фразу из выступления российского лидера в рамках сочинской сессии Валдайского клуба, действительно нынче следует расценивать в качестве основополагающей: «прагматизм должен победить».