Анна ЧУЖКОВА

16.07.2014

Первый «Мотор!»

— Мой дебютный художественный фильм — «Фуэте». Ничего не умел, но знал, чего хочу.

Когда посмотрел первый выстроенный кадр, не понравилось. Попросил оператора снять с плеча. Все мне сказали, что это будет непрофессионально. Тогда сам схватил камеру, начал с ней вертеться. Прошли годы. Лет десять-пятнадцать назад встретил Валерия Миронова — того самого оператора. Оказалось, с тех пор он полюбил снимать с плеча.

«Фуэте» давался очень трудно, фильм хотели закрыть. Группу распустили. Но когда снова собрали команду, артисты согласились участвовать, только если я поставлю в титрах свое имя в качестве режиссера. А имя тогда уже было — народного артиста СССР.

Слава Богу, съемки состоялись, но дались кровавыми слезами. Хоть я ничего не понимал, спорить очень любил. Сейчас смотрю ленту и думаю: «Господи, неужели этот кошмар сделал я?» Просто чудовищно, детский лепет. Правда, есть и неплохие сцены.

Со времен «Фуэте» больше всего меня беспокоит вопрос музыки в кино. Считаю, самый интересный период — монтажный. И здесь решающее значение имеет мелодия — она определяет ритм. Мой преподаватель — Касьян Голейзовский, выдающийся хореограф — научил: музыка есть во всем, например, в звоне капели. Феллини я готов смотреть бесконечно. Однажды решил отключить звук. Эффект оказался поразительным: без Нино Рота не почувствовал ничего — набор кадров.

Пожалейте артиста

— С Франко Дзеффирелли подружились на «Травиате». Правильно говорят, нет пророка в своем отечестве. Меня поразило, как его гнобили в Италии — за то, что снимал чересчур красиво. А он отвечал: «Красота — мое кредо». Редкий человек может так сказать. В его фильмах, действительно, прекрасно все — и люди, и декорации. Когда с Катей вошли в павильон, где снимали «Травиату», обалдел. Все выполнено в мельчайших деталях. Ведь Дзеффирелли был архитектором, он сам делал декорации.

Перед поездкой за границу предупреждали: «С дублями поосторожней. Там не как у нас — снимают сразу шестью камерами». И как на зло бал у Флоры мне не давался. Уже шестой раз пробую, вспоминаю наставление, подхожу к режиссеру: «Франко, простите, пожалуйста. А сколько вообще можно дублей?» Дзеффирелли ответил: «Пока не сделаешь, как считаешь нужным, — будем снимать». Это было откровением! Но так и должен поступать большой мастер. А ведь иногда режиссеры нас мучают.

У танцовщиков есть одно «но» — иногда ты просто не можешь продолжать работать, нужен перерыв. Морис Бежар ставил на меня «Петрушку». После первой сцены опять появляется мой герой. Говорю: «Морис, я просто упаду». Тогда он подзывает каких-то ребят, назначает их обезьянами. Почему обезьянами? Кто его знает. Они выходят на сцену в масках с барабанами и начинают стучать. И стучат, и стучат. Я удивляюсь:

— Сколько это будет продолжаться?
— Сколько тебе надо.

Такая раскрепощенность меня поразила.

Будь понятным

В юности мы творим неосознанно, плюем на каноны, и это замечательно. Революции совершают молодые. С годами поневоле приходим к самокопанию. Но скажу откровенно: не дай вам Бог когда-нибудь найти формулу собственного творчества. Это конец художника. Знаю по себе.

Любую идею можно опровергнуть. Но от одного отказываться не хочу: действие на сцене должно быть осмысленным. Уж коли ты вышел к зрителю, постарайся быть понятным. Не люблю в кино и на сцене крик. Для меня это невыносимо. Боюсь ходить в драматический театр. Смотришь иногда, как артист старается, громко читает текст, который запомнил, но не прожил. Порой хочется закрыть уши и сказать: «Ребята, подождите, остановитесь!»

Сейчас, кстати, возрос интерес к немым драматическим спектаклям. Может, мы действительно устали от словотворчества?

Еще одна моя забота — каким образом привить молодым людям вкус к классике? Попса захватила все. Ненавижу скопления народа, меня не затащишь в эти грандиозные шоу — они все, как одно. Там артист на сцене — винтик, от которого ничего не зависит. Тобой завладевает ритм, а мелодика теряется. Люди устали от «примочек». Сейчас ни одно зрелище не обходится без сцены насилия. Или кто-то обязательно под юбку должен залезть… Кощунство!