Мы продолжаем публикации в преддверии 43-го Московского международного кинофестиваля. «Культура» обратилась к главному празднику кино с сакраментальным вопросом: «В чем сила, брат?» и помянула добрым словом главные вехи его творческой биографии.

(Продолжение, предыдущая часть доступна по ссылке)

III. Новейшая история

Белая птица с черной отметиной

На дворе царил «застой», а в мировом кино — ренессанс. Вдохновляемый вниманием публики и международной общественности ММКФ служил верой и правдой, отмечая наряду с лучшими западными лентами «морального беспокойства» нужные, облагораживающие зрителей советские фильмы — и «Журналиста» Герасимова в 67-м, и «Доживем до понедельника» в 69-м, и «Белую птицу с черной отметиной» в 71-м… В следующем году ММКФ получил высшую категорию «А», обязывающую допускать в конкурс лишь премьерные ленты и тем самым поставившую зрителей Москвы в невыгодное положение относительно каннской и венецианской публики. Одновременно это обстоятельство мобилизовало ММКФ на напряженный поиск премьерной повестки, идущий с переменным успехом, но сделавший фестиваль живым и чутким. Не случайно сегодняшний смотр гордится сильным документальным конкурсом, победитель которого автоматически получает оскаровскую номинацию. Не столь заметный, но самый отрадный факт: Московский фестиваль стал не просто точкой притяжения, но малой родиной крупнейших звезд, клявшихся не расставаться с Россией. Как классиков столица встречала Лилиану Гиш, Анну Маньяни, Микеланджело Антониони, Пьетро Джерми, Фреда Циннемана, Мишеля Симона, Дино Ризи, Кэрола Рида, Жака Тати, Пьера Этекса. Среди друзей были замечены София Лорен, Элизабет Тейлор, Симона Синьоре, Ив Монтан, Тосиро Мифунэ, Ричард Бартон, Жан Маре. Первые шедевры представляли на ММКФ Золтан Фабри, Иштван Сабо, Анджей Вайда, Аки Каурисмяки, Атом Эгоян, Кшиштоф Кесьлевский, Асгар Фархади...

Вместе с тем Валерий Фомин  констатирует: «Идеологическое лицемерие, ставшее в СССР нормой жизни в 70–80-е годы, наложило свой отпечаток и на программу фестиваля. В ней главным образом присутствовали «правильные» фильмы из соцстран и не самые выдающиеся произведения с Запада, как правило, окрашенные в монотонные антибуржуазные цвета. ММКФ брежневской поры не мог быть объективным зеркалом мирового кино, которое переживало один взлет за другим, — такие явления, как французская Новая волна, появление американских «независимых», давшее сильный толчок развитию и становлению нового Голливуда, — все это имело касательное отношение к фестивалю...»

И все же инерция силового поля, институциональная связность отечественной индустрии оставалась чрезвычайно высока и конкурентоспособна: «И при урезанной программе, праздник не терял свое значение для киноманов, съезжавшихся со всей страны, чтобы попасть на просмотры фильмов, просочившихся сквозь цензуру и попавших в кинотеатры (их, кстати, было очень много — примерно около двадцати по столице). Тогдашнему руководству фестиваля приходилось тратить немало сил, чтобы сохранить его лицо и международный авторитет. Главным образом, он нарабатывался присутствием в конкурсе картин из СССР, среди которых попадались истинные шедевры, вызывавшие невероятный ажиотаж. Как, скажем, фильм «Иди и смотри» (1985), снятый будущим «перестроечным» руководителем Союза кинематографистов СССР Элемом Климовым. Пройдет буквально два года, и картина резко поменяется. Идеология разрушения всяческих «стен» между Западом и соцлагерем, возникновение которой в немалой степени было спровоцировано восстанием недовольных кинематографистов на их памятном V съезде в мае 1986 года, стала весьма привлекательной для зарубежных кинематографистов, которые горели желанием поскорее увидеть новую обновляющуюся страну, в немыслимом для остального мира темпе стремящуюся сбросить оковы прежнего строя — социализма. Достаточно назвать имена членов жюри XV ММКФ, чтобы понять, насколько это желание было велико – Роберт Де Ниро, Миклош Янчо, Ханна Шигулла, Тенгиз Абуладзе, только что прогремевший на весь мир своей антитоталитарной притчей «Покаяние». В 1989 году, за два года до исчезновения с карты мира СССР, этот жгучий интерес к стране, вырвавшейся на свободу, но при этом находящейся на краю экономического краха, усилился еще больше — в жюри вошли «реабилитированный» новыми идеологами Анджей Вайда, уже ставший суперзвездой Эмир Кустурица, бывший диссидент, а теперь уже почти классик чех Иржи Менцель, триумфатор Берлинского кинофестиваля Чжан Имоу, удививший российскую публику своим «Стрелочником» голландский кудесник Йос Стеллинг. Фестиваль буквально бурлил премьерами, в Доме кино до поздней ночи не остывали дискуссии в профессиональном клубе кинематографистов (ПРОКе). Вся эта оживленная атмосфера, которая сохранилась на многие годы, к сожалению, иногда лишала фестиваля строгости в программировании, сама конкурсная программа составлялась достаточно произвольно, в ней истинные шедевры соседствуют со случайными фильмами...»

Творчество, товарищество, труд

V Съезд кинематографистов СССР похоронил советское кино, а заодно попытался списать с «корабля истории» тех, кто встал на их защиту. Но уже в следующем, 1987-м Никита Михалков основал собственную студию «ТРИТЭ» и сделал ее аббревиатуру личным девизом: «То, что ты получаешь, — это средства к жизни. А то, что ты отдаешь, — это сама жизнь!» Не смирившись с бойкотом, он в копродукции с итальянскими и французскими коллегами сделал «Очи черные» и «Ургу — территорию любви», завоевавшую главный приз Венецианского фестиваля и задавшую смотру юго-восточный тренд. Позже фильм одолжил заглавие благотворительному фонду, многие годы поддерживающему членов некогда отринувшего Михалкова союза. Одним из них стал Московский фестиваль, к концу девяностых растерявший и внимание публики, и мировую известность, и смысл существования в лишившейся кинематографа стране.

А в 1998 году Михалков возглавил Союз кинематографистов и со следующего года возродил ММКФ уже в ежегодном формате. Фомин свидетельствует: «Фестиваль обрел слаженную команду и стал на путь большей точности в программировании, организации просмотров. За это время он превратился в весьма солидное культурное и светское мероприятие... Если еще в конце девяностых фестиваль испытывал проблемы с посещаемостью, то сейчас наблюдается обратный процесс — фестивалю, который размещается в 11 залах мультиплекса «Октябрь», не хватает места, и Михалков добился от московского руководства выделения территории в Лужниках для строительства фестивального Дворца.

Репертуар фестиваля тоже изменился коренным образом. ММКФ стал площадкой престижных мировых премьер. Среди недавних гостей фестиваля, чьи фильмы стали истинными событиями, — Брэд Питт, Квентин Тарантино, Майкл Манн, Джон Малкович, Шиа ла Беф, Шон Пенн, Эдриен Броуди, Тим Бертон. В 1999 году была учреждена почетная премия выдающимся мастерам актерского искусства имени Константина Станиславского: «Верю» получили Джек Николсон, Жанна Моро, Мерил Стрип, Харви Кейтель, Фанни Ардан, Даниэль Ольбрыхский, Жерар Депардье, Олег Янковский, Изабель Юппер, Эммануэль Беар, Катрин Денёв, Жаклин Биссет, Ксения Раппопорт, Хелен Миррен, Рэйф Файнс. За последние 20 лет жюри фестиваля возглавляли крупнейшие кинематографисты мира — Ричард Гир, Тео Ангелопулос, Маргарете фон Тротта, Алан Паркер, Глеб Панфилов, Жан-Жак Анно, Фред Скепси, Люк Бессон, Джеральдина Чаплин, Эктор Бабенко, Павел Лунгин, Мохсен Махмальбаф, Ким Ки Дук...»

И гости, и организаторы ММКФ понимают, что российский фестиваль остается единственной мировой площадкой класса «А», на которой может сложиться сумма векторов великого, независимого от довлеющей американо-европейской повестки кинематографа. Как говорил поэт: «Слова больших времен, когда деянья наглядно зримы были, не про нас. Не до побед. Все дело в одоленье...»

Говорит и показывает Михалков (цитаты приведены по книге мэтра «Публичное одиночество»).

— Тридцать лет назад Московский кинофестиваль был для меня фиестой, праздником, это было кино, общение и никогда — работа. А сегодня — это тяжелый труд. Я бы хотел, чтобы он не был виден гостям и участникам фестиваля. Высочайший класс, когда все получается как бы само собой: и привезли, и отвезли, и обласкали, и накормили, и классная проекция, и перевод... Трудно, но к этому надо стремиться. На сегодняшний день суетливое желание всем понравиться, щеки надувать, что является частью нашего национального бытия, к счастью, проходит. С течением времени стало понятно, что главное для фестиваля — уровень и качество кино, а не уровень меню на фуршетах…

— Я никогда не вмешиваюсь ни в отбор фильмов, ни в решение жюри. Принципиально хочу доверять людям, для которых это является профессией. Есть профессиональное жюри, которое определяет победителей так, а не иначе. Это и есть главный взгляд на программу, демонстрирующий независимость фестиваля…

— Многие обвиняют Московский кинофестиваль в том, что мы мало берем в конкурс своих картин. Но лоббировать надо все-таки кино, а не некое нанесенное на целлулоид изображение… Фестиваль растет, и если раньше кино было прикладным к тусовкам, к звездам и к этому общему буффонадному празднику, то сегодня все поменялось местами. Кино много, его надо смотреть, и нет времени на все остальное. День очень насыщен: семинары, круглые столы, русская программа, на которую народ просто ломится…

— С Московским фестивалем происходит то, чего я и добивался: он стал просто кинофестивалем. Он уже ни с кем не меряется амбициями и не щелкается лбами. Когда фестиваль измеряется количеством звезд, ничего хорошего не получается…

— Я могу быть спокоен. Фестиваль вошел в русло естественной жизни. Есть ощущение накатанной дорожки. Уже три года я могу просто смотреть кино, а не заниматься организационными вопросами. Я могу не тревожиться, включится свет или нет, сработает ли аппаратура. Могу быть уверен, что все звенья фестиваля работают по своей схеме. Мое дело каким-то образом все это соединять…