Якутская драма «Пугало» получила приз зрительских симпатий Международного кинофестиваля стран Азиатско-Тихоокеанского региона «Меридианы Тихого», прошедшего в середине октября во Владивостоке. Корреспондент «Культуры» пообщался с автором фильма Дмитрием Давыдовым.

«Пугало» подкупает искренностью и загадочностью. Простая история крутится вокруг очень непростой героини — сельской знахарки, коротающей одинокий век на отшибе поселка. Люди презирают ее за пьянство и нищету, но в случае беды просят помочь. Исцеление дается непросто. Пугало отдает болящим частицу себя, а потом страдает, переживает тяжелейший кризис и пытается залить пустоту водкой.

Киноповествование наполнено бытовыми деталями и мистической атмосферой: лаконичная кинематографическая форма оказывается лучшим обрамлением пугающей современной сказки. Визуальный стиль фильма предельно «высушен»: здесь нет ни субъективной камеры, ни резкого монтажа. Большая часть действия разворачивается на статичных общих планах. Никакие внешние изыски не отвлекают от главного — актеров, разыгрывающих эмоциональную камерную драму. Почти все — непрофессионалы, обычные жители якутского поселка — с поставленной задачей справляются отлично, искренно и естественно: как в докудраме. Между тем сюжет «Пугала» вызывает противоречивые чувства, ведь, помогая незнакомцам, героиня отказывает в любви единственной дочери... 

— Я придумал эту историю десять лет назад. Изначально речь шла о знахарке, которая помогает полиции искать пропавших людей и участвует в раскрытии преступлений. Потом переключился на другие истории, но вернулся к этому сюжету, сфокусировавшись на личности героини: кто она такая, почему так живет? Во всех фильмах мне максимально интересно показать маленького человека, у которого свои проблемы, своя жизнь, своя драма, и я не осуждаю героиню, даю людям шанс сформировать свое мнение. Для меня идеальный зритель — человек от 25 и старше, главное, чтобы он думал, домысливал, чтобы у нас происходило общение. 

— Жители поселков пойдут смотреть такую картину?

— Скорее всего, да. У нас большинство экранов (35 из 50) расположены не в Якутске, а в райцентрах и поселках, жители которых очень интенсивно ходят в кино, потому что оно для них одно из главных развлечений. В глубинке очень хорошая наполняемость залов, и истории у меня тоже деревенские, они им близки. Люди потом находят меня в соцсетях, в WhatsАpp пишут благодарности, какие-то мысли, иногда критику, отдача от зрителей идет.

— Как вы пришли в режиссуру?

— В 2004 году создал кинокружок в нашей поселковой школе, где работаю учителем младших классов. У меня был изначальный интерес к видеосъемкам, монтажу, но не думал снимать кино профессионально. Волей случая Степан Бурнашев пригласил меня в массовку фильма «Беглый». Тогда только понял, что такое съемочный процесс. У меня такого опыта не было: я сам с камерой бегал, а тут, оказывается, звук записывают, оператор на тележке... Я посмотрел, впитал в себя ощущение и желание снимать. Вообще, у нас в Якутии в 2009–2010 годах был бум: все стали снимать, и, самое главное, эти любительские фильмы начали выходить в прокат. Руководители кинотеатров зачастую напрямую связывались с режиссерами и ставили их работы в расписание. 

У меня тоже интерес проявился: а почему бы не попробовать сделать фильм, который будут смотреть на большом экране? И желание росло. В кружке мы сняли около 20 роликов. Я их потом удалил со своего канала на YouTube, сохранил только «Топор» (https://youtu.be/n1x_9TZlCBk), потому что благодаря ему я познакомился с другими киношниками: поехал в Якутск, показал эту любительскую работу, они посмотрели и приняли меня в свою компанию.

— У вас действует сообщество якутских кинематографистов?

— Да, это клуб, или скорее объединение режиссеров, операторов, звукорежиссеров, художников, сценаристов, продюсеров… Самых активных людей, увлеченных кино. Тогда там было человек сорок. Сейчас — около ста. Они смотрят и обсуждают фильмы, ищут и приглашают молодых режиссеров, помогают. Мы все друг друга знаем, постоянно общаемся, обмениваемся информацией, просто дружим. Буквально вчера нашел себе ассистента режиссера: молодой парень, который мечтает сделать свое кино. Я стараюсь брать такую молодежь, обучать, чтобы они дальше свои фильмы снимали, чтобы у нас в республике шло развитие. 

— Может быть, особенность якутского кино как раз в этом интуитивном методе, отсутствии образования у режиссеров?

— Не думаю: у нас из 100–150 активных людей, наверное, большая часть окончили ВГИК или другие киношколы. Вот они понимают, как правильно снимать. 

— Сформировался ли у вас свой творческий метод?

— Я и сейчас малосведущ: только в прошлом году узнал, что в сценарии, оказывается, есть три акта. Постоянно учусь на чужих фильмах, но в любом случае стараюсь воплотить свое видение, обычные правила — делать восьмерки, перебивки, крупняки — мне не интересны. Ближе статичная камера с максимально общими планами. Конечно, я делаю раскадровки. Ближе к съемкам садимся с оператором, исходя из локаций определяем сцену. Если резко локация поменялась или не собрали массовку — все переигрываем… Если сцена лишняя, то и не снимаем. Или, наоборот, понимаю, что нужно доработать, вечером пишу, и на следующий день мы ее ставим. На монтаже могу что-то выкинуть. Из «Пугала» убрал три большие сцены и переделал финал. Может, это и хорошо, что мы работаем по-своему, без системы. Многие выпускники киношкол живут в системе, стараются делать все согласно теории, а я — нет. Поэтому, наверное, интересно получается. 

Самая большая наша проблема — зависимость от зрителя. Я не могу полностью как автор раскрыться, потому что должен делать какое-то понятное зрительское кино. У нас изначально нет от государства никакой поддержки, республика нас не финансирует, так что главная задача – выйти в прокат, чтобы зритель пришел и вложенные небольшие деньги вернулись, а для этого нужны простые и понятные жанровые истории. 

— При этом ваша картина «Нет бога, кроме меня» окупилась в прокате, хотя это авторская работа…

— Ну да. Тут, наверное, сыграла роль известность «Костра на ветру», пришли на имя режиссера. Мы планируем выпустить «Пугало» в конце января, после участия в большом фестивале, и еще больше собрать. Иногда внутри республики жанровые комедии или хорроры собирают по 15–16 миллионов. На авторское кино ходят мало, так что с бюджетами у нас проблема. На «Пугало» были потрачены и свои средства, но основная часть — это грант якутского частного фонда поддержки кино. Сумма для Москвы, конечно, смешная, но мы сняли фильм. В этом году они дали мне грант на два фильма, поэтому я снимаю зимой и летом. Первый — в январе. Это драма про сорокалетнего мужика, который пытался найти счастье в городе, но у него там не получилось. Он возвращается в свою деревню: знакомых мало, родни не осталось, дом родительский развалился… Это история про людей, которые пытаются искать счастье где-то в другом месте, а не у себя дома. 

Весной и летом сниму два фильма. Один — про 17-летнего парня, который приезжает в Якутию, а второй — про старика, который живет в лесу и его навещают родственники. Это, наверное, будет очень абстрактная картина. Посмотрим: сразу три проекта за один год делать как-то страшновато… 

Другие режиссеры ищут финансирование как могут. Некоторые берут в долг под проценты. С «Костром…» я тоже брал кредит. Кто-то что-то продает, кто-то у предпринимателей в долг берет. Но нам буквально на днях обещали, что от республики все-таки пойдет финансирование.

— Так в чем же тогда заключается феномен якутского кино, его особенность?

— Для нас ключевое значение имеет сохранение родной речи и культуры, и режиссеры понимают, что отличный способ помочь этому — кино. Так что почти все наши фильмы отражают национальную проблематику, культуру якутов и, главное, сняты на родном языке. 

— В фильме «Пугало» вы сознательно уклонились от мистики в бытовой реализм…

— У нас в Якутии своя особая вера, опасно разговаривать о шаманизме. Сразу бы возникло много вопросов, осуждений и обид: почему так показали? Поэтому я определил, что тут будет знахарство, это немного другое.

— Чувствовали ли иррациональную угрозу?

— Нет, хотя у нас вера в духов, в силу природы и в другие миры, особое отношение к окружающему миру — очень сильны. В Якутии во все это верят. 

— Для следующего фильма будете приглашать профессиональных актеров?

— Одного актера буду приглашать из Якутска, остальных возьму местных. Я беру актеров из своего поселка: это удобно. У нас уже есть большая группа, 40–50 человек, которые из фильма в фильм работают и живут здесь. 

— Знаете, они очень естественны в кадре, и не скажешь, что любители…

— Стараемся работать с ними. Для меня самое главное, чтобы актер не играл. Поэтому я когда роли распределяю, то смотрю, как человек говорит, ходит, выглядит, чтобы не искать исполнителя под роль, а искать человека, который бы жил в кадре.

— Диалоги целиком прописаны или они импровизируют?

— У меня в сценарии все четко, но пишу я на русском. Есть второй режиссер, который работает с актерами на якутском. Особенность языка в том, что при переводе может искажаться смысл, поэтому мы меняем реплики, даже сцены какие-то можем добавить, чтобы было понятнее. Так что съемочный процесс у нас живой.

— Какое значение имеют участие в фестивалях и призы?

— Для меня это, конечно, важно, потому что я делаю авторское кино. У нас в Якутии обстоятельства такие: либо мы снимаем зрительское кино и выходим в прокат, либо авторские фильмы, ориентированные на экспорт. Я стараюсь создавать такое кино, так что для меня участие в фестивалях, призы, внимание к фильму за пределами республики, конечно, важно и приятно, даже участвовать здорово. Стараюсь приезжать на фестивали, если есть возможность. Еду за впечатлениями, пытаюсь с кем-то познакомиться, но самое важное — посмотреть, что сейчас снимают другие, потому что мы маленько замкнутые у себя в республике. Интересно посмотреть, какие темы затрагивают, о чем говорят другие режиссеры. 

— … и повысить квалификацию?

— Да, конечно, у меня тут один учитель — кино. Поэтому важно смотреть разные фильмы.