Татьяна УЛАНОВА

24.12.2015

31 декабря любимому несколькими поколениями артисту Анатолию Кузнецову исполнилось бы 85. В памяти зрителей он остался обаятельным красноармейцем Суховым, сочинявшим нежные письма разлюбезной Катерине Матвеевне. «Культура» встретилась со вдовой актера Александрой ЛЯПИДЕВСКОЙ — пара прожила вместе почти 60 лет.

культура: В одном из интервью Анатолий Борисович посетовал: у меня десятки хороших ролей, а вы все Сухова вспоминаете. Переживал?
Ляпидевская: Ну что вы! Толя был сдержанным, умным. Работать с Мотылем — это ж такая удача для любого актера. Тем более, они хорошо понимали друг друга. Один скажет слово — второй подхватывает. Да, мужа часто «путали» с персонажем. Но он относился к этому философски: «И Тихонов — Штирлиц. И что?» В шутку мог повторить слова своего героя: «Называйте меня просто — товарищ Сухов». 

«Только знайте, любезная Катерина Матвевна, что... пришел мне черед домой возвратиться, чтобы с вами вместе строить новую жизнь в милой сердцу родной стороне»

культура: После выхода фильма в 1970 году женщины Советского Союза, наверное, забросали «товарища Сухова» романтическими посланиями — в надежде стать если уж не бесценной Катериной Матвеевной, то хотя бы «любимой женой» Гюльчатай. 
Ляпидевская: А мы к тому времени уже 15 лет женаты были. И я всегда доверяла Толе. У нас было полное взаимопонимание — вообще не ссорились. Так не бывает? А у нас было! Потому что я никогда ему не перечила. Толя, когда ухаживал, назвал меня бриллиантовой. Даром, что сам он был человек фантастический. Сильный внутренне. Сейчас таких мужчин, по-моему, нет. А характер какой — все должен знать, все уметь. Что угодно мог починить в доме. Любил мыть посуду, говорил: «Я в это время думаю о роли. Два занятия хорошо сочетаются». У нас было очень много книг, и ни одной непрочитанной, наверное, не осталось. Помню, увлекся Макиавелли — и меня заразил... Хотя вообще-то хотел стать певцом. Его отец обладал прекрасным басом, служил в Большом театре, а у Толи был хороший баритон, он даже поступил в училище имени Ипполитова-Иванова, но преподаватель вовремя заметила артистические способности и посоветовала перейти в Школу-студию МХАТ. 

культура: Странно, что режиссеры не использовали возможность обрести в одном лице и актера, и певца...
Ляпидевская: Да, в кино он спел только в картине Владимира Басова «Случай на шахте восемь». Но под конец жизни с удовольствием выступал с профессиональными музыкантами как певец, записывал диски. И каждое утро до завтрака обязательно играл на пианино. Что-нибудь джазовое.  

культура: А почему часто отказывался от ролей, даже у Рязанова?
Ляпидевская: Толя тщательно изучал сценарии. Соглашался, когда работа обещала быть интересной. И не расстраивался, если роль проходила мимо — например, Арсеньев в «Дерсу Узала» Куросавы. От электрика в «Карнавальной ночи» отмахнулся сразу — это не роль! Сценарий «Гаража», куда приглашали председателем, не понравился в принципе. В какой-то момент Эльдар не выдержал: 

— Ну что ты все время отказываешься?
— Извините, только что позвонили из Чехословакии. Предлагают сыграть Гордубала Чапека.

— Замечательное предложение! Обязательно прочитай книгу!
— Уже перечитываю. Спасибо, что не обижаетесь.

Картина получилась потрясающая — жаль, редко показывают. И царского полковника в картине «Берега в тумане» Толя любил.

культура: Вы не учились и не работали вместе. Где же встретились?
Ляпидевская: У Гали Волчек — в знаменитом киношном доме на Полянке. Что интересно, я с ней познакомилась на празднике в ЦДРИ, куда меня притащил Гриша Абрикосов. Мы подружились, много разговаривали, мечтали. А Толя уже успел поработать с ее отцом-оператором на картине «Опасные тропы». Они даже жили на съемках в одном номере. Тайгу снимали в Грузии, под Боржоми. Каждый вечер Борис Израилевич покупал две банки мацони. Одну съедал сам, другую ставил у кровати Толи. Потом и Толя стал так делать... В Москве дружба продолжилась, Толя бывал у Бориса Волчека (с мамой Гали они уже развелись, но продолжали жить в одном подъезде на разных этажах), и Борис Израилевич всегда тепло принимал молодого артиста, развлекал хорошими пластинками. Думаю, и Галя была расположена к Толе. Тем не менее однажды спросила его: «Хочешь, познакомлю с Алей Ляпидевской?»

Ему — 25, он выпускник Школы-студии МХАТ, мне — 21, я готовлюсь поступать во ВГИК, но уже успела побывать замужем. К счастью, быстро сбежала... И вот, зима 1955-го. Я с родителями собираюсь на концерт. Неожиданно — звонок, Галя приглашает в гости. Трубку выхватывает Толя: «Аля, ну, пожалуйста, приезжайте!» Он купил черную икру, коньячок, сладости... Посидели, я познакомилась с Борисом Израилевичем. А потом Толя пошел меня провожать — к дому полярников на Никитском бульваре. Стоим на морозе. Надо уже прощаться. Вдруг спрашивает: «Можно я тебя поцелую?..» Ну, поцеловались... А у него — новый вопрос наготове:

— А ты бываешь дома одна?
— Никогда!.. (Смеется). 

Ну правда — я ведь жила с родителями, бабушкой, братом... Толя не сдается:

— А я — бываю... Приедешь?
— Встретишь — приеду.

«А еще хочу приписать для вас, Катерина Матвевна, что иной раз такая тоска к сердцу подступит, клешнями за горло берет. Думаешь, как-то вы там сейчас?»

культура: Девушка-то с характером! Как-никак, дочь Героя Советского Союза №1... 
Ляпидевская: Ну, это не имело значения. Толя и не знал, пока какую-то фотографию у нас на рояле не увидел... В общем, на свидание я поехала. И получилось оно очень романтичным. Толя изучал мои руки, рассматривал каждый пальчик. Нежно обнимал меня... И вдруг пришла мама. 

— Подожди в другом месте, — не растерялся Толя.

— Ну, сидите, сидите...

Мы стали встречаться. Тем временем начались экзамены во ВГИК. Толя приходил болеть за меня. А потом мы ехали к нему на трамвае в Медовый переулок, и он сам для меня готовил. Яичницу, картошечку...

культура: То есть его путь к Вашему сердцу лежал через желудок?
Ляпидевская: Не совсем (улыбается). Мне было с ним интересно. Он рассказывал о съемках, режиссерах, актрисах. Мы обожали ходить по музеям, «откапывая» иногда совсем неизвестные. И вдруг в разгар весны и нашего романа Толю вызывают в Киев — на съемки фильма «Путешествие в молодость». У него — главная роль. Он улетает. Но каждый вечер, часов в 11, звонит. Мои родители уже ложатся спать, я перетаскиваю длинный провод телефона из передней в столовую, и мы разговариваем часами. Однажды Толя просит:

— Аля, а ты не можешь приехать? Я снял комнату, прихожу вечером — и так одиноко. Даже поговорить не с кем...
— Но у меня такой ответственный момент во ВГИКе!

— А ты будешь заниматься здесь, я ведь целый день на съемках. Пожалуйста, очень прошу...
— Я подумаю...

Утром выхожу на балкон. Родители еще спят. Стою, щурюсь от яркого солнца. И вдруг — что такое? К дому идет мой Толя. Представляете? Приехал, чтобы забрать меня в Киев. Человек дела, не трепач. Таким он был всю жизнь.

культура: Неужели родители не были против брака с начинающим артистом? Наверняка Анатолий Васильевич мечтал о лучшей партии для дочери?
Ляпидевская: Когда Толя поднялся к нам, папа уже проснулся и, по обыкновению, разгадывал кроссворд. Вдруг отрывается от «Огонька»: 

— Аля, я могу твоего молодого человека спросить? Скажите, Анатолий, а в каком, так сказать, ранге Аля поедет с Вами в Киев?
— Конечно, как жена. Сейчас мы не можем быстро расписаться. Но вернемся — обязательно пойдем в ЗАГС... 

Толя как начал сниматься еще студентом, так особых простоев потом и не было. А если случалась пауза, мы тут же отправлялись путешествовать. Любили Италию, Корфу. С делегацией Госкино Толя объездил всю Африку. В Уганде фотографировался с правителем, у которого в холодильнике нашли человеческое мясо... В Марокко король так огорчился, узнав, что у Сухова жен в гареме больше, чем у него, что не хотел принимать Толю... А однажды мы на «Жигулях» отправились в потрясающий тур по Прибалтике. Люди узнавали Толю, приглашали на чай. И он никогда не отказывал. Приехали на Куршскую косу, а там — дикий ветер. А я беременная. Пришлось из Литвы срочно перебираться в Коктебель. В дороге подменяли друг друга за рулем. К слову, Толя и научил меня водить — когда только начали жить вместе, ездили ночью по переулкам...  

«А ежели вовсе не судьба нам свидеться, Катерина Матвевна, то знайте, что был я и есть, до последнего вздоха, преданный единственно вам одной»

культура: У «товарища Сухова» ведь уже не только дочка, но и внук взрослый?
Ляпидевская: Да, Петьке — 14, учится в школе. Дочь Ирина стала искусствоведом. Хотя мы ждали парня и все время разговаривали с Федюшкой — в честь Сухова. Я ведь в сорок лет родила — работала на студии документальных фильмов, много снимала, не хотела отрываться. Ира всегда была с нами — в Ялте ли мы на съемках или в Чехословакии. Толя привил ей любовь к фортепиано. Я в Ялте научила плавать. Мы были единым целым. И очень любили наш гостеприимный дом. 31 декабря на даче раскладывался большой стол, собирались друзья. Я много и вкусно готовила. И день рождения Толи плавно перетекал в Новый год... 

культура: А с кем дружили?
Ляпидевская: В молодости Толя катался на велосипеде по набережным с однокурсником Петей Фоменко. На даче у нас часто бывал Вася Ливанов, и они с Толей читали друг другу стихи. Муж очень любил Николая Рубцова. В Москве бывал Саша Митта. А когда мы переехали в свою первую квартиру в киношном доме, Роберт Рождественский с Аллой ночью примчались к нам на «Аэропорт». Привезли термос с бульоном, бутерброды. Роберт и сам был безумно интересным человеком, а какие люди к нему приходили!.. Очень дружны были с Юрием Нагибиным. Он жил в писательском доме напротив, сразу оценил Толю и всю жизнь безумно любил его. «Появился новый актер с очень веселыми острыми глазами», — писал он. А вот Белла Ахмадулина, одна из жен Нагибина, обижалась на Толю: «Аля, почему Толя меня передразнивает?» У нее ведь была своеобразная манера говорить:

— А сейчас Толя, зна-ешь... надо пойти за дрова-ми... Да, за дрова-ми.

— Ну, хоро-шо... Пойдем за дрова-ми, — отвечал в ее стиле мой муж.

— Играет с тобой, — успокаивала я Беллу.

Потом мы переехали в Глинищевский, и я с удовольствием обставляла новое жилье антикварной мебелью. Мы любили живопись старых мастеров. От мамы нам досталась старинная посуда. А что теперь? Тоска... Когда Толя понял, что врачи не в силах помочь, он был уже так измотан, что решил никого не мучить. И ушел сам... А я начитаюсь любимого Бродского, ложусь спать — и начинается «кино», как будто диск включается в голове. Вся жизнь перед глазами проходит. И так каждый день. Разве что заботы о памятнике на Новодевичьем отвлекали. Осенью поставила. Теперь сидит мой Толя, сложив руки. Ждет меня. А я прихожу и разговариваю с ним...