Ирина МАККЕЙ

08.10.2015

Для многих американцев, особенно жителей Западного побережья, знакомство с нашей живописью начинается с одной картины Константина Маковского. Как появилось это полотно в музее далекого Сан-Франциско и что мы знаем об авторе, которого современники называли «русским Ренуаром» и «русским Рубенсом»?

...Сто лет назад, осенью 1915 года, в центре Санкт-Петербурга случилось редкое для тех времен дорожно-транспортное происшествие: экипаж на полном ходу столкнулся с трамваем. Жертвой аварии стал один из наиболее успешных живописцев эпохи, признанный мэтр, профессор Императорской академии художеств, 76-летний Константин Егорович Маковский.

Между тем с детства Костю с полным основанием можно было назвать баловнем судьбы: выросший под влиянием отца, тонкого ценителя искусства, дружившего с Тропининым и Брюлловым, он уже в пятилетнем возрасте прекрасно рисовал (как, кстати, и его братья Владимир и Николай). Юный талант без труда поступил в Московское училище живописи и ваяния, а затем — в Императорскую академию художеств в Санкт-Петербурге, где считался лучшим студентом. С юности Константин проявлял интерес к родной истории, с успехом участвовал в выставках. 1860-е стали периодом его сближения с «передвижниками». 

Но настоящий расцвет Маковского произошел в течение следующего десятилетия, когда он окончательно сосредоточился на исторической и портретной живописи. Художник становится одним из наиболее популярных, авторитетных и высокооплачиваемых мастеров своего времени. Слава выдающегося портретиста привлекает к нему многочисленных заказчиков. В числе его творений был даже портрет императрицы Марии Федоровны, жены Александра III. Художник работал легко и быстро. «Лучшие красавицы наперебой позировали мне, — писал позже Маковский. — Я зарабатывал громадные деньги и жил с царственной роскошью». 

Но еще более значительным и, уж конечно, более трудоемким направлением стала сюжетная живопись, посвященная историческим событиям и фигурам патриархальной допетровской Руси. На Всемирной выставке 1889-го в Париже Маковский получил Большую золотую медаль за «Смерть Иоанна Грозного» и другие подобные полотна. Характерная для них идеализация старинной жизни, любовно выписанные детали одежды и интерьера, переливы блестящих тканей и драгоценностей, подчеркнутая красота лиц изображенных персонажей — все это вызывало упреки коллег-современников. Маковского обвиняли в поверхностности и «гладкописи», в отсутствии социальной ноты. Трудно сказать, чего в упреках было больше — профессиональной взыскательности или зависти к успеху. Впрочем, поклонников, сравнивавших художника с французскими импрессионистами и великими мастерами прошлого, было гораздо больше.

Постепенно слава Константина Маковского докатывается и до Америки. Популярности художника в США немало содействовал тот факт, что одну из наиболее значительных его картин, «Боярский свадебный пир XVII века», приобрел за баснословную цену нью-йоркский ювелир Шуман. 

Он выставил огромное полотно в витрине магазина: так появилась «первая ласточка», способствовавшая распространению среди американцев моды на русский стиль. На этой волне другую крупнейшую работу «боярского» цикла художника покупает богатый коллекционер из Калифорнии. Русское название «Под венец», с трудом переводимое на английский, заменили «Нарядом русской невесты» («Приготовление к свадьбе»). Этому полотну суждена была необычная судьба...

А пока Константин Егорович, получив приглашение посетить Америку, собирается в дорогу и осенью 1901 года прибывает в США. В поездке его сопровождает граф Артур Кассини, русский посол в Вашингтоне. Одной из целей визита Маковского было проведение персональной выставки, но этот план не осуществился из-за бюрократических препон. Тем не менее поездка, продлившаяся несколько месяцев, оказалась весьма плодотворной. Кассини представил мастера самому Теодору Рузвельту, и художнику было предложено написать официальный портрет президента США. После этого заявки посыпались дождем. Правда, большинство работ, в основном портретов местных богачей и членов их семей, так и остались в резиденциях заказчиков.

Маковский же, вернувшись на родину, стал одним из учредителей Общества возрождения художественной Руси, провозгласившего своей задачей изучение и пропаганду русской старины, и еще почти полтора десятилетия трудился с присущей ему энергией. Так что в течение жизни, как он без ложной скромности отмечал, «успел написать несметное количество картин». В самом деле, плодовитость мастера поражает: только известных, попавших в каталоги его работ насчитывается свыше 360. А всего, по мнению специалистов, вместе с небольшими портретами и этюдами их может быть в два-три раза больше. Единого реестра картин Маковского не существует: строгого учета он не вел, многие полотна рассеяны по разным странам и ныне украшают собой частные собрания. 

Долгое время в одной из таких коллекций, принадлежавшей жителю Калифорнии, крупному бизнесмену, издателю и страстному собирателю Майклу Генри де Янгу, находился уже упомянутый «Наряд русской невесты». После смерти де Янга в 1925-м полотно, согласно завещанию, было передано в калифорнийский Дворец почетного легиона в Сан-Франциско. Этот удивительный музей был создан на средства местного сахарного магната Адольфа Спекельса по инициативе его жены. В течение многих лет, путешествуя по миру, она не жалела денег на приобретение лучших предметов искусства, ставших основой уникальных музейных коллекций. В именитой компании немудрено затеряться, но с картиной Константина Маковского этого не произошло. Напротив, она стала символом, своего рода визитной карточкой самого известного музея Сан-Франциско. В местном магазинчике, где можно приобрести открытки, постеры, календари и магниты с репродукциями наиболее популярных произведений, «Наряд русской невесты» — всегда на переднем плане. 

На картине, написанной в 1887–1889 годах, изображена сцена приготовления к свадьбе знатной боярышни, возможно, Марии Милославской — первой жены царя Алексея Михайловича, будущей матери царевны Софьи и царя Ивана V. Мягкими складками струятся парчовые ткани одежды, поблескивают меха, светятся расшитые жемчугом кокошники. Молоденькая невеста с грустным и покорным видом сидит, наклонив голову к подруге, расположившейся на узорчатом ковре. За спиной у нее стоит дородная матрона, расчесывая гребнем длинные темные волосы будущей царицы. У каждого из остальных  женских персонажей — свой характер и своя роль в этой застывшей на холсте драме, находящей неожиданный отклик в сердцах современных американцев. Огромное — 375х280 см — полотно, занимая всю стену одного из залов, завораживает посетителей. На скамейке напротив всегда сидят люди, задумчиво вглядываясь в загадочную и неведомую для них жизнь России середины XVII века. В отзывах на сайте некоторые посетители, точнее посетительницы, признаются, что время от времени приходят в музей специально «на свидание» с картиной — так велико ее эмоциональное воздействие.

Да, для многих американцев с полотна «Наряд русской невесты» начинается знакомство с русской живописью. Для некоторых, будем откровенны, на том оно и заканчивается. Но, учитывая, что ежегодно через музеи Сан-Франциско проходит более полутора миллионов посетителей, можно с уверенностью сказать, что в этом людском потоке найдутся те, у кого талантливое произведение Маковского вызовет интерес к русскому искусству, желание увидеть работы других наших художников, больше узнать о богатой истории и культуре России.