Дарья ЕФРЕМОВА

18.03.2015

Комната в московской коммуналке. Летний день. Распахнутые двери. Мерно тикают часы. Супруги вяло выясняют отношения. Вернее, так: Катя с корзиной цветов в руках (очередной знак внимания «друга дома») пытается достучаться до уткнувшегося в газету Алексея Степановича Маркова. «Почему ты молчишь?.. Ты не имеешь права... Сейчас же встань и поцелуй мне руку». Скупые реплики мужа вроде «да», «нет», «молчу, как умею» доводят женщину до отчаяния, подталкивая к незамысловатому выводу: «Ты меня никогда не любил!» 

Ей 29, ему — 35. Он — суровый человек, военный инженер, объездивший всю страну. При каждом новом назначении привык радостно потирать руки: «Эх, и глушь! Дел будет». Она — красавица, умница, все мечтает восстановиться на филфаке. Семь лет моталась по городам и весям. Работала няней, воспитательницей, поварихой, медсестрой — в зависимости от того, «кто там был нужен». Размолвка Алексея Степановича и Кати — не череда бурных ссор. Охлаждение. Опасное, затяжное, заставляющее «прятаться по норам». 

 Ситуация усугубляется присутствием поклонника, того самого «друга дома». Андрей Сергеевич Ваганов, директор научно-исследовательского института, доктор технических наук и давний Катин воздыхатель, пришел к Марковым «овечкой» — поддержать в горе, когда их сын Сережа умер от менингита. Не выгнали «доброжелателя» вовремя, вот он и задержался: «умеет пожалеть», «утешить». Кате такое внимание приятно: «Вот ты на людях независимый, резкий, а приходишь ко мне — и жалуешься, и говоришь красивые слова. Нет, я не смеюсь, это ведь так нужно! Красивые слова. Я отвыкла от них».

Трудно представить, что «История одной любви» — взрослая, «проблемная» пьеса — написана юным человеком. К моменту выхода ее первой редакции в 1940-м (вторая появилась в 54-м) Симонову исполнилось 25. Впрочем, молодой поэт и драматург уже познал горечь супружеских размолвок: первый, неофициальный брак с Адой Типот, дочерью знаменитого режиссера-эстрадника Виктора Типота, был скоротечным. Второй — с редактором, литературоведом Евгенией Ласкиной — трещал по швам. Не останавливал даже годовалый сын Алеша. 

Константин Михайлович страстно влюбился в Серову... Впервые увидел ее на сцене Театра имени Ленинского комсомола. Валентина играла роль Павлы в спектакле Серафимы Бирман «Зыковы» по пьесе Максима Горького. Симонов актрисе страшно мешал. Маячил в первом ряду, пожирал глазами. Да еще и не пропускал ни одного спектакля. Часами простаивал возле служебного входа. Это продолжалось более года. В конце концов Валентина сдалась, передала записку: «Позвоните мне. В. Серова». 

«Она не могла противостоять мужскому напору и натиску, — скажет о красавице «с подмоченной репутацией» много позже Константин Михайлович, — но если она любила человека, если она была ему верна, она его не забывала». 

Впрочем, говоря о верности, он имел в виду ее первого мужа Анатолия Серова, легендарного летчика, разбившегося еще до войны. Симонов понимал, что «Васька» его никогда не любила. «Я знал тебя, ты не лгала, / Ты полюбить меня хотела, / Ты только ночью лгать могла, / Когда душою правит тело» — эти пронзительные строки войдут в поэтический сборник «С тобой и без тебя». 

«Историю одной любви» Симонов написал специально для Серовой. В том же 1940-м ее поставили в Театре имени Ленинского комсомола. Валентина сыграла Катеньку, растерявшуюся от несчастий и жизненных невзгод жену военного инженера. Поэт объяснился в любви словами героя, «предупредив» нежелательный поворот событий: «Незаметно это начинается, дядя Коля. Почему я молчаливый, почему я невнимательный, почему я не говорю, что она мне нужна, что я ее люблю? Она хочет, чтобы я каждый день напоминал ей об этом, а я не умею. Сказал раз, и на всю жизнь. И пусть помнит». 

Катя, вот уж совсем не в духе плакатной семейной саги, некоторое время искала утешения в объятиях «жалостливого» главного инженера. А потом резко с ним порвала и вернулась к немногословному суховатому Маркову. Такая история любви... 

А что же Серова? Актриса не торопилась связывать жизнь с Симоновым. Принимала его ухаживания. Позволяла врачевать ее душевные раны — никак не могла оправиться после гибели мужа. Разрешала возиться со своим сынишкой Толей. 

В 1941-м Серова проводила Симонова на фронт. Так сложилась самая красивая пара страны, увенчавшая свой драматический союз мистическими, незабываемыми строками «Жди меня». Уже после войны Римма Маркова, дружившая со звездной четой, вспоминала, как после очередной премьеры и банкета в «Метрополе» все отправились в квартиру Симонова и Серовой на улице Горького. «В лифт он не поместился, шел пешком. На каждой лестничной клетке подходил к лифту, открывал дверь, тот останавливался, и Симонов говорил: «Валя, скажи, что любишь меня». Серова отвечала: «Ни-ког-да!» Лифт проезжал еще один этаж, Симонов снова подходил к двери: «Ну скажи, что любишь». А Валентина Васильевна стояла на своем: «Ни за что!» Вошли в их огромную, в пол-этажа, наверное, квартиру. Валя эффектно так туфли с ног сбросила и упала на диван. Она когда выпивала, у нее становились алыми уши. И вот сидит красавица блондинка, ушки алые, глаза горят. А Симонов смочил салфетку холодной водой, нежно положил ей на лицо. И начал читать стихи...»