Тамара ЦЕРЕТЕЛИ

20.12.2021

Александр Кунин рассказал «Культуре» о русском герое комикса, невеселых рисованных историях и о том, прочему у нас в начале 2000-х провалились в продаже бумажные «Звездные войны».

На прошедшей в Гостином дворе ярмарке non/fiction отдельную секцию посвятили комиксам — «заморскому» жанру, прочно и надолго укоренившемуся в России. Теперь у нас больше тридцати издательств, выпускающих веселые — и не очень — картинки, специализированные магазины и фестивали. Один из них, «КомМиссия», только что прошел в Москве, в Российской государственной библиотеке для молодежи. «Культура» поговорила с Александром Куниным, руководителем Центра рисованных историй РГБМ.

— В России комикс никогда не пользовался особой популярностью, но лет десять назад произошел бум. Чем это можно объяснить?

— На самом деле никакого бума не было. Рисованные истории были рядом с нами и в советское время, и в 1990-е. Просто в СССР никто не называл их комиксами, говорили «рисованная книга», «книжка в картинках», даже «Веселые картинки». Но, как и на карикатуру, на это явление серьезного внимания не обращали. Более того, даже художники и писатели не называли себя авторами рисованных историй, хотя к созданию подобного рода произведений имели отношение такие мэтры, как Виталий Бианки, Агния Барто, Самуил Маршак, Даниил Хармс, Александр Введенский, Лев Кассиль... А в 1990-е у нас уже появились люди, заявлявшие, что занимаются комиксами. Поэтому когда говорим о культуре рисованных историй в нашей стране, то отсчет обычно начинаем с 90-х годов. Тогда в Москве образовалась комикс-студия «КОМ», у них книги выходили тиражами по 300 000 — 500 000 экземпляров. Среди проектов были, например, «Первые киевские князья» в комиксах или биография Георгия Жукова. В регионах стали появляться студии, которые специализировались на рисованных историях. Часто их проекты были на патриотические темы, как, например, журналы «Велес» в Екатеринбурге или «Муха» в Уфе. В 2000-х бум в основном был связан с появлением мощных информационных поводов — фильмов или мультфильмов, снятых по комиксам. Но поскольку издатели относились несерьезно к рисованным историям, то читатели, то есть подростки, студенты и вообще молодежь до 35 лет, были брошены на произвол судьбы: никто особо не интересовался, что они читают, нужны ли им комиксы, если да, то какие. Пример такого непрофессионализма издателей — то, как они работали с крупными франшизами. Например, когда стали выходить на экран «Звездные войны», одно петербургское издательство выпустило серию комиксов, ориентированную на поклонников франшизы. Но фанаты превратились в главных хулителей этих книг — и бумага не такая, и краски дешевые, и тексты переведены будто для десятилетних школьников, а ведь некоторые российские поклонники читали все в оригинале. В итоге проект провалился. А то, что в 2010-х тема комиксов стала активно звучать, — тут все очень просто. Ведь любое явление в культуре должно существовать в системе, которая держится на ключевых моментах. Если мы говорим о книжной культуре, то здесь важны не только издатели, но и авторы произведений, а еще популяризаторы. Должны быть места, где эти книги всегда можно найти, — магазины, библиотеки. Нужны люди, которые исследуют этот вопрос и учат тому, как создавать рисованные истории. Всего этого в 1990-е и в начале 2000-х у нас не существовало. Сегодня, когда вся эта инфраструктура вокруг комиксов сложилась, получилось, что и бума никакого нет, а есть планомерно развивающееся явление. И перед нами теперь задача не удивиться феномену, а понять, как использовать этот язык визуальной культуры на благо. Например, как сделать так, чтобы была преемственность поколений. В этом контексте очень интересной мне кажется книга «Академик Сахаров» издательства «Самокат». Это очень хитрая история, построенная по принципу комикса, где масса информации. Еще одна задача — как заинтересовать читателя наукой, нашей отечественной, например, атомной энергетикой или микробиологией.

— Тем не менее комикс в нашем сознании — что-то несерьезное, к этому отсылает и само название. С другой стороны, появляются совсем не смешные комиксы: «Дневник Анны Франк», «Сибирские хайку» — о депортированной литовской семье, даже Конституцию издавали в таком виде. Комикс перестает быть развлекательным жанром и уходит в документалистику?

— Скорее, происходит диверсификация, ведь комикс — это язык визуальной культуры, на котором можно говорить о чем угодно. Как в кинематографе — когда он появился, не было никаких жанров, а потом возникло документальное кино, игровое, короткий метр. То же самое происходит с рисованными историями, только за рубежом это уже сложившаяся система, а у нас пока в процессе становления. К примеру, в Японии существует огромное разнообразие жанров, рассчитанных на всевозможные социальные и возрастные группы. Похожую картину мы наблюдаем у нас — появляются новые направления. В конце концов, наверное, это будет такой же мир, как современная литература, где есть разные жанры, и в каждом из них свои имена. Никто же не удивляется, когда берет в руки книги из серии «ЖЗЛ» — все понимают, что это такое и как построено.

— А кто герой современного российского комикса? Есть свои персонажи или только заморские?

— Конечно, есть свои. Но они особые. У нас очень травмированное общество, и от этих травм сложно избавиться. Помните, как в 1990-е, когда был расцвет отечественного детектива и фантастики, главные герои носили иностранные имена — казалось, так солиднее, а если у человека привычное имя, то это как-то несерьезно. То же самое и в рисованных историях — в 90-е и в начале 2000-х как правило копировали чужой стиль. И действие происходило в стране, которую ты в глаза не видел, — например, в какой-нибудь Англии. А сегодня можно говорить о возвращении к собственной культуре, к нашей действительности. К примеру, интересный проект Александра Уткина «Сказки Гамаюн» — он взял русские сказки, а также других народов России, и на этой почве создал свою вселенную. К тому же Уткин, будучи выпускником Полиграфического института, в своих комиксах передает еще и традицию советской книжной графики. То есть мы видим, как наше художественное образование находит в комиксах свой путь. Что касается героев, у нас часто пытались создать какую-то свою супергероику, но русского супергероя не может быть в принципе. Русская культура и — шире — российская — это культура героическая. А в чем разница между героической и супергеройской цивилизациями? Суть супергероя в том, что он не такой, как все, у него есть что-то, выделяющее его среди прочих. А героическая культура строится на том, что ты принадлежишь к какому-то кругу, социуму, традиции, и когда наступает сложный момент, ты проявляешь себя как герой.

— То есть у нас все потенциальные герои?

— В том-то и дело. Взять, например, персонажей Ольги Лаврентьевой — это обычные люди, переживающие трагедии ХХ века, но поскольку они являются представителями конкретной семьи или социальной группы, то автоматически становятся носителями коллективного героического образа. То же самое можно сказать о майоре Громе — отчасти это продолжение дяди Степы, но он не супергерой, а просто человек, который пытается добиться справедливости.

— Как вам кажется, в России сложится такая же комикс-культура, как в Америке и Японии, или мы останемся немного в стороне, как, например, Германия?

— Этот вопрос давно витает в воздухе, в том или ином виде его задают себе все, кто связан с комиксами. Сначала думали, что надо сделать какой-то свой рисунок, придумать собственную стилистику, смотрели на Скандинавию, где благодаря появлению оригинального стиля сложилась национальная школа. Ведь когда мы видим манга или американские комиксы, то в первую очередь смотрим на стиль рисунка, манеру построения сюжета, но упускаем самое главное. Дело в том, что визуальная культура только кажется всеобъемлющей и понятной каждому. На самом деле визуальные коды, которые присутствуют в каждой национальной культуре, глубоко внутри нее прошиты. Мы никогда не поймем американцев, не будучи американцами, не живя там, не оказываясь в тех обстоятельствах, которые попадают в клишированные визуальные образы. То же самое касается Европы, Азии и так далее. Наша уникальность — в нашей ментальности. Нам понятен весь мир, но по-своему — у нас своя Америка, Англия, Африка, эти образы сформированы через отечественную и переводную литературу, искусство. Но в тех странах наши представления вызывают в лучшем случае улыбку. Например, когда французы смотрят советский фильм «Три мушкетера», они смеются, потому что это никак не отражает их реалии. Когда мы поймем, что не надо за кем-то гнаться или копировать, а просто нужно разобраться в себе, в своей истории, культуре, когда мы будем нормально использовать визуальный язык — и не только комиксов, то весь остальной мир обратит на нас внимание, потому что это будет новым для них.

— Кстати, российские комиксы издаются за границей?

– Да, но тут тоже свои особенности. Из авторов, которые хорошо идут за рубежом, я могу назвать Ольгу Лаврентьеву. Иностранцев привлекают позднесоветские реалии, о которых она часто рассказывает. Переводят и Александра Уткина, но именно «Сказки Гамаюн», более того, он уже второй раз попадает в шорт-лист лучших книг в Ангулеме — крупнейшем европейском фестивале комиксов. Благодаря активной деятельности издательства Bubble Comics, которое каждый год пытается светиться на Comic-Con в Сан-Диего, майор Гром и другие их проекты тоже известны за границей. Но, например, тех же французов интересует только то, что касается их самих. Эмигрантские комиксы, которые там издаются, в основном связаны с трагедией развала империи и ответственности перед травмированными народами. Наша повестка им не очень-то понятна. Возможно, тут нужен новый Дягилев, который представит «Русские сезоны», но уже в комиксах. Есть и другой момент — многие русские авторы-комиксисты, живя в России, работают на зарубежный рынок. У нас замечательные художники и сценаристы, но они не позиционируют себя как русские авторы, они просто работники этого цеха.

— Только что прошел Московский международный фестиваль комиксов «КомМиссия», в 2013–2019 годах вы были его директором. Можно ли говорить о каких-то тенденциях на основе этого форума?

— Я уже немного отошел от «КомМиссии», но могу сказать, что если прежде это был единственный фестиваль комиксов в стране, то теперь ситуация изменилась. Раньше туда хотелось запихнуть все, рассказать о многообразии, какое только можно представить. Мы так и строили международную программу — приглашали людей, которые показали бы комикс с неожиданной стороны или какой-то необычный стиль. У нас побывали практически все культовые комиксисты мира. А в 2014 году при участии Библиотеки для молодежи, нашего комикс-центра и «КомМиссии» был организован первый в России Comic-Con на базе фестиваля «Игромир». С этого момента стало понятно, что диверсифицируется уже и фестивальный рынок: есть форумы для массового зрителя, как Comic-Con, где важно развлечение, узнаваемые бренды, а в противовес им должны быть интеллектуальные и образовательные фестивали. К интеллектуальным я бы отнес «Бумфест» в Петербурге. А «КомМиссия», как мне кажется, превратилась в образовательный форум, стартовую площадку для молодых художников комиксов, которые пытаются найти себя.

Фотография предоставлена Российской государственной библиотекой для молодежи. Фото на анонсе предоставлено издательством «Бумкнига».