В издательстве АСТ вышел новый роман писателя о свободе и любви.

Похоже, что русский литературный 21-й век начинается с подарка. Леонид Юзефович, лауреат премии «Национальный бестселлер» и дважды лауреат «Большой книги», написал роман, буквально обреченный на обожание. Не только со стороны литературоведов, изыскивающих в книгах неочевидные филологические тонкости, но и со стороны простых читателей, которым просто интересно.

«Филэллин» продолжает традицию говорить о современности словами истории. Действие книги происходит ровно 200 лет назад, когда греки решили скинуть иго османов. Война Греции за независимость была первой из длинного списка национально-освободительных движений, который сейчас практически завершен. За минувшие два столетия десятки народов вышли из-под пяты турецких, французских, английских и русских сапог. Роковой зазор между стремлением к свободе и ее обретением — возможно, это и есть главный сюжет новой книги Юзефовича.

Некий в пух и прах разоренный дворянин Мосцепанов, сидючи в глухих нижнетагильских заводах, пишет письмо графу Аракчееву, в котором сулит открыть особенную тайну, «много могущую способствовать торжеству креста над полумесяцем». Дело происходит осенью 1822 года, как раз когда восстание против османов перестало быть частным делом греков и превратилось в общеевропейский фетиш филэллинизма.

Записка скандалиста с демидовских заводов оказывается камнем, брошенным в воду огромного многоплеменного моря Европы. Начавшееся расследование невольно втягивает в свою орбиту множество людей от императора Александра I, его секретаря и греческого лекаря до майора Чихачева, служивого человека при Пермском губернаторе Криднере. Действие ширится, прихотливо перемещаясь из Нижнего Тагила в Пермь, Москву, Петербург, Крым и греческий Пелопоннес. За хором голосов и размахом географии постепенно угадывается тайное сердце повествования — мистический Акрополь, сияющий неуязвимой чистотой над всем этим человеческим копошением.

Кто был в Афинах, тот знает это сияние, летящее над городом, как сон, как видение ослепительной истины. Кажется, все герои романа так или иначе ранены этим светом, по-своему к нему стремятся, демонстрируя кто мужество, кто глупость, кто хитрость, кто нервическую религиозную экзальтацию, а кто и мудрость. Один и тот же свет озаряет горницу Мосцепанова, квартирующего у мещанки Натальи, взбалмошную голову баронессы Криднер, пишущей полубезумные письма своему духовному сыну императору Александру I, и гостиничный номер французского филэллина полковника Фабье, ожидающего момента для выступления из столицы мятежной Греции Навплиона.

Юзефович, изначально вложивший в роман двухфокусную оптику, постоянно заставляет читателя множить и делить видимое на невидимое. Акрополь —точка на карте Афин и он же мистический центр мира, смысл сущего и образ идеального общества. Филэллинизм — новая европейская мода на все греческое и вечная мечта о гармонии земного и небесного. Полковник Фабье — политический преступник и один из тех, кто «всю жизнь ищет высшую правду, при этом убежден, что правда должна быть гонима, а если она где-то и торжествует, то быстро превращается в неправду». Кстати, Шарль-Антуан Фабье, чья судьба выглядит в романе одной из самых фантастических, имеет реальный прототип в лице барона Фавье, действительно возглавившего полк филэллинов, за что заслужил себе памятник в Афинах.

Но дело не в этом. Юзефович, конечно, не реконструктор, не историк и даже не романист, а скорее архитектор. Свое первое «Ах!» читатель говорит в тот момент, когда начинает понимать, как внешне случайные персонажи выстраиваются в некую лестницу, строго и стройно ведущую к победительному финалу. Такой изумительно точной композиционной сборки русская литература не знала давно. Следить за тем, как канатоходец-автор шаг за шагом преодолевает бездну энтропийного искуса, как жестко ограничивает себя во всем, что может размыть грани волшебного кристалла романа, — отдельное эстетическое удовольствие.

Леонид Юзефович писал своего «Филэллина» около 13 лет. За это время жизнь героев неизбежно становится едва ли не более реальной, чем жизнь автора. Роман, построенный на многоголосье писем, дневников и докладных записок, превращается в разговор автора с самим собой, и разговор этот вовсе не похож на задушевное почесывание за ухом. С возрастом при наличии некоторого ума мы начинаем догадываться: нет ни ошибок, ни заблуждений юности, которые можно исправить к старости, есть лишь позиции, между которыми можно блуждать, но примирить нельзя. Можно, конечно, как Мосцепанов, верить, что Греция — это копия России, «но без русского казнокрадства, пьянства, неправедного суда и матерного сквернословия». А можно, как майор Чихачев, «не уповать» на возможность улучшить человеческую породу. Кто из них прав? Ответ зависит только от веры отвечающего.

Роман Юзефовича — энциклопедия подобных идейных конфликтов. Полифония вер и взглядов обнаруживают еще одно свойство текста. Сотни раз проклятый и воспетый постмодерн, требующий относительности и стилевого равноправия, здесь получает новое измерение. Пестрота стиля «Филэллина» вписана в романную концепцию и становится уже не столько эстетической игрой, сколько этической философией. Юзефович вольно или невольно реабилитирует классику и аристотелевскую поэтику на фоне тотальной деконструкции и рвущихся временных связей. И дело не в том сюжетном карнавале, где русский психопат Мосцепанов действует плечом к плечу с космополитом Фабье на фоне Акрополя. Дело в том магическом кристалле, сквозь который видно, как с разных сторон, из глубин разных идеологий и опытов по-разному, но одинаково страстно тянется к невозможному чуду красоты и добра человеческая душа.

Это стремление заставляет Мосцепанова писать кляузы на начальство и видеть в пыльных уличных вихрях нездешнее сияние, полковника Фабье — мечтать о свободе, которая важнее Родины, а баронессу Криднер — падать в обмороки на морских берегах.

Юзефович постепенно уплотняет общую страсть, материализуя ее в оголтелое бешенство, с которым герои рвутся на Акрополь. Невероятное, физически ощутимое напряжение этой сцены — не только военная победа, но и победа изысканной и глубокой логики автора. Автор, как хороший шахматист, работает на таком уровне, куда читатель, вечно пишущий собственный роман в сердце своем, никогда не добирается. Там, где фантастический накал эмоций становится невыносим, когда все висит на волоске и читатель уже готов смириться с поражением, Юзефович выигрывает бой. Коварная, изначально обреченная на проигрыш мечта мгновенно и бесповоротно сбывается. Герои не духовно, а вполне физически оказываются на Акрополе.

Это кульминация романа, после которой начинается медленный спуск с вершины. Кому-то достается семейное счастье, кому-то чины и слава, но всем — пустота и то дышащее смертью бесцветное и всепобеждающее «потом», которое приходит, когда жизнь уже прожита. Страсть, объединившая в один всепобеждающий прорыв тысячи разнонаправленных воль, утолена, кулак разжимается. И вдруг все снова становятся разными.

Мы победили. Наконец мы стали свободны. Роман с Акрополем закончен. Дальше всего лишь просто жизнь. В этой горькой печали финала, пожалуй, и есть то главное, что делает «Филэллина» современным. До слез.