Дарья ЕФРЕМОВА

07.07.2018

6 июля в Брюсселе завершилась масштабная международная научная конференция «Тургеневские дни» с участием экспертов из ИМЛИ и западных славистов, посвященная 200-летию со дня рождения классика. О русской душе, мультикультурных связях, пересечениях «Дворянского гнезда» с «Фаустом» мы поговорили с председателем Тургеневского общества в Москве Татьяной КОРОБКИНОЙ.

культура: Современники называли Тургенева «русским европейцем». Что это означало в их и его понимании? Очевидно, что сравнивать классика с «гражданами мира» неправомерно, так же, как с эмигрантами любой волны.
Коробкина: Вопрос о долгой жизни писателя за границей — не идеологического порядка. Он не был космополитом в современном понимании: никогда не отрекался от Родины, не порывал с нею связей, писал по-русски и о русских за границей, правда, изображая их довольно критично. Достаточно вспомнить нашу диаспору в романе «Дым». Он прекрасно знал этих людей по Баден-Бадену, где прожил восемь счастливых лет. Совершенно иначе — уважительно и с удивлением — писал о крестьянах в «Записках охотника» и других рассказах и повестях. Кем был Тургенев, проживший полжизни за пределами России? Во-первых, европейски образованным человеком: учился в Берлинском университете, говорил и писал на нескольких языках, почитал своим учителем в литературе Гёте — наряду с Пушкиным. Кстати, то, что за плодами учености молодые русские, подобно пушкинскому Ленскому, ехали в Германию, было отличительной чертой целого поколения 1830–1840-х годов. И славянофилы, и западники были одного — немецкого — философского корня, хотя они по-разному видели будущее своей страны. Во-вторых, Тургенев уехал за границу и жил там, потому что так сложились обстоятельства: он полюбил французскую оперную звезду Полину Виардо и не мог долго пребывать вдали от нее. Ее семья стала его семьей. Жизнь возле Полины была для писателя жизнью в искусстве, в атмосфере творчества, которую он так высоко ценил. Между прочим, Полина первой и ввела Тургенева в среду европейской творческой элиты, многие представители которой «лежали у ее ног». За границей как писатель он мог полнее реализоваться. Там его поддерживало признание читающей публики, которого он зачастую был лишен на Родине. Нет двух Тургеневых, один из которых орловский почвенник, а другой европейски признанный прозаик, переводчик, защитник прав, — есть только классик русской литературы Иван Сергеевич Тургенев, сложившийся в двух культурных мирах.

культура: Он, как и многие представители его круга и поколения, осуждал крепостное право. Это и было поводом возмущаться русской властью?
Коробкина: Конечно, в его отъезде присутствовали и эти мотивы. Он писал так: «Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел... Мне нужно было удалиться от моего врага затем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известное имя: враг этот был — крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до конца, с чем я поклялся никогда не примиряться... Это была моя аннибаловская клятва; и не я один дал ее себе тогда. Я и на Запад ушел для того, чтобы лучше ее исполнить». Интересно, что прославившие Тургенева «Записки охотника» были написаны главным образом в имении Полины Виардо Куртавнель, где он жил, когда мать лишила его финансовой поддержки за строптивость.

культура: Писатель высказывался на острые для своего времени социальные темы: это и нигилизм, и права женщин (с уклоном в феминизм), вопросы галантности и «естественного состояния». Среди тем докладов на конференции прозвучала «западная концепция русской души». Что объединяло Тургенева с европейской мыслью, литературой?
Коробкина: На мой взгляд, вопрос о западной концепции русской души стоит адресовать к специалистам по Достоевскому — антиподу Тургенева по жизни и творчеству. Остросоциальные вопросы, безусловно, волновали и его европейских современников — русский писатель находил очень тонкие повороты, предлагал новые темы для размышления. Что же касается объединяющих мотивов, вспомним, что Тургенев называл себя «заклятым гётеанцем». В знаменитой трагедии его в первую очередь волновала история Фауста и Гретхен — история любви, которую он осмыслял и через коллизию Онегин — Татьяна Ларина, и через свою собственную биографию. Об этом самые «тургеневские» произведения писателя: повести «Ася», «Фауст», «Вешние воды». Наверное, эта связь особенно ощущалась немецкой читающей публикой, поэтому он был особенно популярен в Германии, где все его новые произведения тотчас переводились на немецкий язык, издавались, имели неизменный успех. Это было не только открытием русской литературы, но и открытием России, которую в Европе так мало знали. Тургенев — самый популярный русский писатель второй половины XIX века, еще до Льва Толстого и Достоевского. Он «прорубил окно в Европу» для русской литературы и окно в Россию — для литературы западноевропейской.

культура: Есть мнение, что Тургенев несколько недооценен в России. Традиция Толстого, Достоевского, Чехова существует и прослеживается. Но существует ли тургеневская традиция?
Коробкина: Конечно, существует, если помнить о том, что он был создателем языка русской прозы, как Пушкин — языка русской поэзии. До сих пор русские прозаики пишут языком, который сформировал именно Иван Сергеевич. Достаточно взять в руки «Записки охотника», чтобы с удивлением обнаружить, насколько современно они написаны. С этой точки зрения все наши писатели — наследники Тургенева. Кроме того, никто так прекрасно и точно не рассказал о переживаниях вдруг возникающей любви, как в повести «Ася»... Просто у нас долго культивировался (и до сих пор поддерживается) стереотип Тургенева — социального романиста, а то социально-историческое, о чем он писал, давно ушло из нашей жизни. В этом отношении спасибо московским театрам, на сцене которых сегодня идет 24 постановки по его произведениям: их стоит поблагодарить за то, что делают Тургенева нашим современником.

Конрад ФУРМАН, глава Тургеневского общества Бенилюкса:

— «Тургеневские дни» в Брюсселе — событие уникальное. Значение этого писателя для Европы трудно переоценить: он стал первым и на протяжении многих лет оставался единственным пропагандистом русской литературы за рубежом. О Толстом и Достоевском узнали позже.

Для немецких и французских собратьев по перу Тургенев — пример высокообразованного, разумного, тонкого, владеющего многими языками русского. Он образчик стиля. Поражает тонкий поэтический и очень современный стиль его прозы, изящество в обсуждении сложных полемических вопросов. А говорить о точках соприкосновения с западной философской мыслью лучше в размере монографии. Его произведения кишат европейскими литературными архетипами — тут и Дон Кихоты, и Фаусты, и Лиры, которым он сумел придать русский «степной» облик. Тургенев описал новый тип лишних людей, сделавших «карьеру» в XX веке. От его Гамлета Щигровского уезда и нигилиста Базарова можно провести прямую линию к образам Альбера Камю, Сэмюэла Беккета и Славомира Мрожека. Есть и другой важный момент. Выражаясь словами главного героя «Отцов и детей», Тургенев был представителем редкого «разряда млекопитающих» — истинным либералом (не похожим на тех, кто девальвирует это понятие сейчас), считавшим, что у России и Европы общие цивилизационные задачи, что свобода строится на общественном договоре, уважении, сотрудничестве. Позже, когда Запад потерял интерес к этим идеям, Тургенев оказался в забвении. Стали популярны более радикальные русские мыслители — например, Достоевский. Именно поэтому в массовом сознании литературный образ русского европейца не закрепился, «типичными» стали, скорее, страстные, диковатые герои Федора Михайловича. Конечно же, сегодня нужно преодолевать этот стереотип и больше говорить о Тургеневе.