Окруженное полемикой при жизни, творчество Гоголя и по сей день вызывает споры у литературоведов, историков, философов, деятелей искусства. В юбилейном 2009 году вышло в свет Полное собрание сочинений и писем Гоголя в семнадцати томах, беспрецедентное по объему. В него включены все художественные, критические, публицистические и духовно-нравственные произведения Гоголя, а также записные книжки, материалы по фольклору, этнографии, выписки из творений святых отцов, обширная переписка, включающая ответы адресатов.
О наследии Гоголя, загадках его личности и творчества мы побеседовали с одним из составителей издания, профессором МГУ, председателем Гоголевской комиссии при Научном совете РАН «История мировой культуры» Владимиром Воропаевым.
культура: Как удалось осуществить этот проект — 17-томное собрание сочинений и писем?
Воропаев: К 200-летнему юбилею писателя оказалось, что полное собрание так и не издано: последний по времени четырнадцатитомник вышел в свет в начале 50-х годов прошлого века, и естественно, советская цензура тогда многое не пропустила. Я ходил по различным инстанциям, но никто не взялся за это дело — ведь проект не коммерческий. Игорь Золотусский, покойный Савва Ямщиков —члены Комитета по празднованию 200-летия Гоголя — обращались к нашим министрам культуры, сначала к Александру Соколову, потом к Александру Авдееву. Но толку не было. Наконец, за дело взялся иеромонах Симеон (Томачинский), директор издательства Сретенского монастыря, кандидат филологических наук — кстати, из моего университетского гоголевского семинара. Он выступил координатором совместного российско-украинского проекта. Нашлись и спонсоры на Украине.
Воропаев: Издание вышло по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Владимира. Благословение пришло, когда я совершал поездку по гоголевским местам: Нежин, Полтава, Миргород, Васильевка… Мы с Игорем Виноградовым, моим учеником, ныне известным ученым-литературоведом, доктором филологических наук, взялись за дело. Спали мало, работали много...
Значительный массив текстов напечатан по рукописям. Среди них «Тарас Бульба», «Старосветские помещики», отдельные главы «Выбранных мест из переписки с друзьями», черновые наброски второго тома «Мертвых душ» и многое другое. Впервые по автографам напечатаны народные песни (русские и малороссийские), собранные Гоголем. Наше издание не академическое (нет свода вариантов по разным редакциям), но полное. Причем мы стремились к максимальной полноте: учтены не только все редакции произведений Гоголя, но даже расписки банкирам, домовладельцам, альбомные записи, дарственные надписи на книгах, пометы и записи на принадлежавшей Гоголю Библии и прочее, и прочее. Все тома сопровождены комментариями и сопроводительными статьями.
Издание иллюстрированное. Здесь впервые напечатан гербарий Гоголя. Мало кто знает, что Николай Васильевич увлекался ботаникой. Вот, например, его запись на полях: «Дрок. Когда бешеная собака укусит».
культура: Сколько бы мы ни изучали Гоголя, представления о нем кажутся однобокими. Одни считают его мистиком, другие — бытописателем. Кто он, по-Вашему, на самом деле?
Воропаев: Гоголь не вмещается ни в одно из определений, он целая Вселенная. Был ли он мистиком? Этот вопрос задают часто. Гоголь был мистиком в православном смысле этого слова. Он верил в чудеса — без этого нет веры. Но в чудеса не сказочные, не в фантастические истории, а в таинственные и великие события, творимые Богом. Однако Гоголь не был мистиком в смысле приписывания себе неоправданных духовных достоинств, таким, которому кажется, будто Бог общается с ним ежеминутно, что у него пророческие сны, видения... Ни в одном из писем Гоголя нет и следа мистической экзальтации. По его собственному признанию, многие недоразумения произошли оттого, что он слишком рано стал говорить о том, что ясно было ему самому и чего не в силах был выразить темными речами...
культура: А как же упыри, черти, «Вий» и «Страшная месть»?
Воропаев: Да, в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» есть бесовщина, но и здесь смысл проступает другой. Вспомните, когда кузнец Вакула бежит топиться, кто у него за спиной? Бес. Он и рад толкать человека на противное действие. Все раннее творчество Гоголя духовно назидательно: это не просто собрание веселых рассказов в народном духе, но и обширное религиозное поучение, в котором происходит борьба добра со злом и добро неизменно побеждает, а грешники наказываются.
культура: А разве Гоголь не любил лукавого поминать? «Черт знает, что такое!» — одна из самых частых присказок у его героев.
Воропаев: Да, герои Гоголя часто чертыхаются. Помню, как-то раз много лет назад владыка Питирим, возглавлявший в ту пору Издательский отдел Московской патриархии, в разговоре о Гоголе заметил, что у него было свойство беспечно заигрывать с нечистой силой и что он, видимо, не вполне чувствовал опасность такой игры. Как бы там ни было, Гоголь шел вперед, не останавливался в своем духовном развитии. В «Выбранных местах из переписки с друзьями» одна из глав так и называется: «Христианин идет вперед».
культура: Но, вероятно, это еще и попросту средство речевой характеристики героев?
Воропаев: Конечно, и это тоже.
культура: Гоголь получил при жизни много тумаков за то, что создавал идеальных героев, сочинял некие утопии. Ему пеняли за «Выбранные места из переписки с друзьями», за «Развязку «Ревизора», за второй том «Мертвых душ».
Воропаев: На мой взгляд, никаких утопий Гоголь не создавал. Что касается дошедших до нас глав второго тома «Мертвых душ», то в них нет «идеальных» героев. Да и Чичикова Гоголь вовсе не намеревался сделать «добродетельным человеком». По всей вероятности, автор хотел провести своего героя через горнило испытаний и страданий, в результате которых он должен был осознать неправедность своего пути. Этим внутренним переворотом, из которого Чичиков вышел бы другим человеком, и должны были, по-видимому, завершиться «Мертвые души». Кстати, даже Набоков, будучи противником гоголевских христианских идей, считал, что герои второго тома в художественном отношении ничем не уступают героям первого. Вот и Чернышевский, который также никогда не разделял убеждений Гоголя, говорил, к примеру, что речь генерал-губернатора из второго тома — это лучшее из всего, что написал Гоголь.
«Выбранные места из переписки с друзьями» — отдельная тема. В чем причина неприятия их публикой? О духовных вопросах заговорил человек во фраке, а не в рясе! Гоголь как бы обманул ожидания своих прежних читателей. Он высказал свои взгляды на веру, Церковь, царскую власть, Россию, слово писателя. Гоголь указал на два условия, без которых никакие благие преобразования в России невозможны. Прежде всего, нужно любить Россию. Но что значит — любить Россию? Писатель поясняет: тому, кто пожелает истинно честно служить России, нужно иметь очень много любви к ней, которая бы поглотила уже все другие чувства, — нужно иметь много любви к человеку вообще и сделаться истинным христианином во всем смысле этого слова.
Второе — никакие преобразования нельзя делать без благословения Церкви. Заметьте, это говорил светский писатель. Все вопросы жизни — бытовые, общественные, государственные, литературные — имеют для Гоголя религиозно-нравственный смысл.
культура: А между тем в «Ревизоре» или в «Мертвых душах» дана такая беспощадно критическая, убийственно негативная картина российской жизни, что, будь Гоголь нашим современником, его бы обвинили в «чернухе».
Воропаев: Это только верхний пласт. Гоголь, например, был очень недоволен постановкой «Ревизора» на сцене. Ему не нравились карикатурно исполненные роли, стремление актеров во что бы то ни стало рассмешить зрителей. Он хотел, чтобы люди смотрели не на монстров, а видели, как в зеркале, самих себя. Глубокий морально-дидактический смысл комедии Гоголь разъяснил в «Развязке «Ревизора»: «…страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба». Главная идея «Ревизора» — мысль о неизбежном духовном возмездии, которое ждет каждого человека. Эта идея выражена и в заключительной «немой сцене», которая представляет собой аллегорическую картину Страшного суда. Каждый из персонажей всей фигурой как бы показывает, что он уже ничего не может изменить в своей судьбе, шевельнуть хотя бы пальцем, — он перед Судией. По замыслу Гоголя в этот момент в зале должна наступить тишина всеобщего размышления.
Такой же глубокий подтекст имеет и главное творение Гоголя — поэма «Мертвые души». На внешнем уровне она представляет собой череду сатирических и бытовых характеров и ситуаций, тогда как в окончательном виде книга должна была показать путь к возрождению души падшего человека. Духовный смысл замысла раскрыт Гоголем в предсмертной записи: «Будьте не мертвые, а живые души. Нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом…»
культура: В литературоведении много раз обсуждались так называемые депрессии Гоголя. Одни подозревали, что писатель был болен шизофренией, другие склонялись к мысли, что у него была слишком тонкая и ранимая душевная организация.
Воропаев: Есть много бесспорных свидетельств тому, что писатель считал свои телесные и душевные недуги ниспосланными свыше и принимал их со смирением. Известно, что умер Гоголь в состоянии духовного просветления и последними его словами, сказанными в полном сознании, были: «Как сладко умирать!»
культура: Но как же то обстоятельство, что он в последние дни не ложился спать? Говорили, что он с детства боялся Страшного суда и в период предсмертного недуга этот страх обострился.
Воропаев: Вы имеете в виду, что он спал, сидя в кресле? Тут, полагаю, другая причина. Не та, что Гоголь сидел в креслах из страха умереть в постели. Скорее, это было в некотором роде подражанием монашескому обычаю проводить ночной отдых не на ложе, а на стуле, то есть вообще сидя. Так Гоголь поступал и прежде, например, в бытность свою в Риме. Об этом сохранились свидетельства современников.
культура: И все же есть нечто мистическое даже в гоголевской «жизни после смерти». Все эти истории с погребением заживо, с исчезнувшим из гроба черепом… Что Вы об этом думаете?
Воропаев: С 1931 года, когда останки писателя перенесли на Новодевичье кладбище, поползли самые невероятные слухи. Например, что Гоголя похоронили живым. Этот слух отчасти основан на словах из завещания Гоголя, опубликованного в книге «Выбранные места из переписки с друзьями»: «Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться…» Опасения не оправдались. После смерти тело писателя осматривали опытные врачи, которые не могли допустить такой грубой ошибки. Кроме того, Гоголя отпевали. Между тем не известно ни одного случая, чтобы после церковного отпевания человек возвращался к жизни. Это невозможно в силу духовных причин. Для тех же, кому этот довод кажется неубедительным, можно привести свидетельство скульптора Николая Рамазанова, снимавшего посмертную маску с Гоголя. Вообще в этой истории с перезахоронением останков писателя много странного, неясного. Нет даже полной уверенности, что могилу нашли и прах Гоголя действительно перенесли на кладбище Новодевичьего монастыря. Так ли это, мы не знаем. Но зачем заниматься гробокопательством?
