Анна ЧУЖКОВА

18.04.2014

Хип-хоп мюзикл, история любви садовых гномов, роман двух солдат или мультяшных морских котиков... «Ромео и Джульетта» стали брендом, который обеспечит внимание публики даже к самой чудаковатой интерпретации. Каждый год выходит несколько новых экранизаций, а количество театральных постановок никто и подсчитывать не берется. 

Самая нежная пьеса Шекспира вызывала восторги во все времена. Первое издание (1597) вышло под заголовком «Превосходно представленная трагедия о Ромео и Джульетте, как она много раз (с большими овациями) была разыграна перед публикой Слугами Достопочтенного Лорда Хансдона». К слову, книга была «пиратской» — еще один верный знак, что пьеса пользовалась большим успехом. В библиотеке Оксфордского университета в XVII веке студентам был доступен экземпляр первого собрания сочинений Шекспира. Самые потрепанные страницы — те, что хранят признания Ромео и Джульетты. 

Впрочем, молодыми любовниками восхищались и до Шекспира. В Вероне XIII века действительно жили Даль Каппелло и Монтиколи, чья вражда легла в основу итальянской легенды. Даже Данте упоминает знаменитые фамилии в «Божественной комедии». История послужила сюжетом для многих произведений. Масуччио из Салерно обратился к ней в конце XV века, Луиджи да Порта — в 1530 году. Затем Банделло издал новеллу «Несчастная смерть двух несчастных влюбленных». Последняя дошла до англичанина Артура Брука, чья поэма на романтический сюжет в 1562 году пользовалась большим успехом. И наконец, итальянские любовники достигли лондонских подмостков. 

Как видите, Шекспир здесь далеко не первооткрыватель. Но кто еще смог бы нарядить неопытные признания подростков в такое кружево? По выражению Стендаля, «Ромео умеет говорить языком итальянской любви». В отличие от итальянского прототипа, на удивление. По сравнению с английскими Ромео и Джульеттой, не обученными говорить иначе, как роняя с уст жемчуг поэзии, их предшественники — селяне полуграмотные. «Я бы желал, чтобы вы меня любили, как я сам вас люблю, и чтобы вы меня впустили в вашу комнату, где бы я свободнее мог излить пред вами все то, что наполняет мою душу!» — доходчиво объясняет избраннице стоящий под балконом Ромео в новелле Банделло. Правда, взамен изящных любовных клятв итальянец ловил читателя на другую приманку. «Он не всегда так скромен в описании любовных сцен, как Шекспир», — свидетельствовал переводчик. Зато англичанин прибавил пикантности, сделав Джульетту на три года моложе — тринадцатилетней.

Подумать только, какой рекламой обязана Шекспиру Верона — место паломничества влюбленных. Говорят, в 1816-м Байрон стащил как сувенир с могильной плиты Джульетты гранитные осколки. Диккенс спустя тридцать лет застал гробницу уже разграбленной: «Встреченный у развалившихся ворот ясноглазой женщиной, стиравшей белье, я прошел вперед, где свежая зелень и ранние цветы живописно разрастались среди остатков старых стен и покрытых плющом холмиков; здесь мне показали нечто вроде небольшого чана или лохани для воды, который ясноглазая женщина, осушая о платок руки, назвала могилой несчастной Джульетты». Неудивительно: Диккенс и в существовании Шекспира сомневался. 

Зато в подлинность истории верят многочисленные туристы, которых уверяют, что, помимо гробницы, в Вероне сохранились дома обоих влюбленных. Кстати, со всего мира на адрес юной Капулетти (Ромео почему-то жалуют меньше) присылают письма, на которые команда секретарей учтиво отвечает. С недавних пор Джульетта принимает и эсэмэски.

«Я буду писать «Ромео и Юлию»... Мне теперь смешно, как я мог до сих пор не видеть, что я как будто предназначен для положения на музыку этой драмы. Ничего нет более подходящего для моего музыкального характера. Нет царей, нет маршей, нет ничего, составляющего рутинную принадлежность большой оперы. Есть любовь, любовь и любовь», — так в 1878-м изливал душу Петр Чайковский. Беллини, Берлиоз, Франкетти, Гуно, Прокофьев... «Песнь песней» новой европейской литературы» (меткое выражение литературоведа Семена Венгерова) бессмертна и в музыке. За постановку «Ромео и Джульетты» берется едва ли не каждый крупный театральный режиссер. А киноэталоном спустя почти полвека все еще считают фильм Дзеффирелли. 

Пронзительная, хотя и неправдоподобная, история любви вот уже пятое столетие заставляет нас проливать слезы. Правда, находились особо жалостливые писатели, пытавшиеся подсластить шекспирову пилюлю. В их числе — солнце русской поэзии. Литературоведы указывают на явное сходство пушкинской «Барышни-крестьянки» с фабулой «Ромео и Джульетты»: молодые влюбленные, враждующие семейства, к тому же диалог Насти с Лизой почти копирует беседу кормилицы с Джульеттой.

Ростан в «Романтиках» и вовсе поиздевался: здесь все наоборот.  Отцы — закадычные друзья, только притворяются, что враждуют. Ведь их капризные дети-романтики никогда не полюбят друг друга, если на пути не встанет преграда в виде стены с кольями между имениями. А Карел Чапек написал к шекспировской трагедии другой финал: Джульетта вышла замуж за Париса, была благодетельной супругой и родила восемь детей. Дебошир же Ромео бежал в Мантую...

Все-таки хорошо, что мистер Шекспир не пожалел своих зрителей. Представьте себе располневшую сварливую Джульетту и подкаблучника Ромео, страдающего ревматизмом... Не было бы на свете повести печальнее, чем эта.