29.03.2013

«Тот дух, что духом времени зовут, есть дух профессоров и их понятий». Именно эти строки Гёте вспомнились мне, когда я узнал о смерти Бориса Березовского — человека, ставшего воплощенной сутью 90-х. В знаменитой трагедии доктор Фауст произносит эти слова перед тем, как встретить Мефистофеля — «дух отрицания и вечной пустоты». В точности таким и было содержание 90-х — той эпохи, олицетворением которой стал профессор, а затем и член-корреспондент РАН Березовский.

Только такой человек — с блестящим, цепким, аналитическим умом и при этом лишенный стержневых политических принципов — мог стать героем того времени. Времени массового обнищания одураченного народа на фоне всепобеждающего богатства новоявленных нуворишей с золотыми унитазами. Времени, когда не привыкшие к торжеству хамства и лжи соотечественники относили свои последние сбережения в «МММ», «Тибет» или «Автомобильный всероссийский альянс», где эти деньги цинично прикарманивали хозяева жизни. Времени оплевывания истории своей страны во всех государственных СМИ на фоне восторгов по поводу наступившей «дружбы» с западными державами.

Впрочем, «завлабов», подобно Березовскому ставших VIP-чиновниками или олигархами, эпоха 90-х породила в немалом количестве. Однако именно Борис Абрамович стал ее символом. У него было то, чего не было у прочих гайдаров, авенов и бурбулисов, — театральная, кинематографичная законченность образа. Березовский был совершенен в своей беспринципной авантюрности, в широте размаха, в бьющей через край энергии и умении филигранно обработать нужного человека. Кто, кроме Березовского, мог чуть ли не сутками просиживать в роли бедного просителя в приемной телохранителя президента, надеясь с его помощью влезть в доверие к президенту? А затем, добившись своей цели, цинично убирать тех, кто помог ему прежде — как пешки с шахматной доски... Борис Абрамович был блестящим и безжалостным манипулятором, умело выстраивавшим свои многоходовые комбинации.

Немудрено, что он стал героем сразу нескольких книг, самая известная из которых выразительно называлась «Крестный отец Кремля», и шести кинофильмов, в том числе прекрасной работы Павла Лунгина «Олигарх». Эта лента так понравилась Березовскому, что он взял себе имя ее главного героя — Платон. Ведь именно он застолбил за собой роль координатора во взаимоотношениях политических и финансовых властных структур, став и в общественном сознании, и в элите самым главным олигархом.

Когда речь шла о достижении нужной ему цели, Березовский не считался ни с какими затратами. Я лично тоже получил возможность оценить размах этой натуры, когда в 1999-м на выборах в Госдуму получил приглашение поработать в избирательном штабе партии «Кедр». Именно Березовский был спонсором этой партии и даже должен был возглавить ее избирательный список непосредственно перед выборами. Ни до, ни после в моей трудовой биографии не было такого «золотого дождя». Выполнялась любая прихоть, любая материальная заявка. Достаточно сказать, что в штабе безвестного «Кедра» согласились работать такие мастера креатива, как Иван Охлобыстин и Виктор Пелевин. Одновременно. В этой авантюрной решительности — весь Березовский.

Пожалуй, только одна фигура в российской истории XX века похожа на него в этой кинематографичной ипостаси авантюриста, ставшего всесильным фаворитом правителя — Распутин. И тот, и другой стали символами своей эпохи. Но дальше начинаются различия. Если эпоха Распутина кончилась только с его гибелью, то историческое время Березовского закончилось гораздо раньше его физической смерти.

Еще в конце 90-х место первого олигарха у трона начал перехватывать его преемник — молодой да ранний Роман Абрамович. Березовский сопротивлялся и даже примерил на себя звание депутата Госдумы. Однако и это не помогло. Вчерашний олигарх был вынужден уехать из России. Как оказалось — навсегда. Жизнь в Лондоне в течение последних двенадцати лет была его постоянным скольжением вниз — в политическом, деловом и личном плане. Эпоха 90-х ушла, и наступило другое время — «нулевых». А у каждого времени — свои герои.

Березовский еще надеялся вернуться. Пытался стать лидером российской оппозиции в эмиграции, встречался с эмиссарами с Родины, финансировал их сомнительные проекты. С каждым разом Борис Абрамович убеждался, что все они оказывались лишь прожектами, рассчитанными на вытягивание денег из экс-олигарха. Но он был верен себе и продолжал играть все ту же роль таинственного Мефистофеля, пусть и в изгнании. Даже смерть экс-олигарха стала очередной, на этот раз последней, загадкой — самоубийство, убийство, несчастный случай? Однако Мефистофеля из нашего героя не получилось. Так, скорее сологубовский «мелкий бес».

Когда в 2000 году Березовский решил эмигрировать из России, то, сдавая мандат депутата Госдумы, пошутил с думской трибуны: «Англичанин уходит не прощаясь, а еврей прощается, но не уходит». Очень хотелось бы, чтобы эта фраза не относилась к той эпохе, символом которой он заслуженно стал.