«Распальцованное» место

Елена ЯМПОЛЬСКАЯ, главный редактор газеты «Культура»

08.02.2013

Фотографию этого остроносого человека с пустым левым рукавом я впервые увидела в доме Марии Владимировны Мироновой, к тому моменту уже потерявшей и мужа, Александра Менакера, и сына Андрея.

По черно-белому портрету вилась дарственная надпись: семья Мироновых принадлежала к числу друзей Гейченко. Причем не уникально именитых. В ближний круг этого «захолустного» жителя входили литераторы, ученые, музыканты, генералы, сильные мира сего, любимые мира сего... Ну и целый ряд людей — не от мира сего, но речь сейчас не о них.

Мария Владимировна рассказывала мне, девчонке, что встречать свой 46-й день рождения Андрей отправился в Михайловское. Не в первый раз, кстати. Но, как скоро выяснилось, — в последний... Позвал с собой родных, друзей. Серым мартовским днем на крылечке пушкинского дома экспромтом декламировал стихи — взахлеб, не мог остановиться...

Теперь возьмите любую сегодняшнюю кинозвезду. Масштаб дарования оценивать не будем — просто «медийное лицо», сравнимое по популярности с тогдашним баловнем публики Андреем Мироновым. Представьте, что это лицо собирает не менее медийную компанию, и все они слякотными дорогами, сменяя друг друга за рулем, едут гулять «днюху» в Псковскую область, к Пушкину. Само допущение комично.

Да и не ждут их тут — нынешних звезд. Так же как нынешних генералов. Слишком далеки и те и другие от настоящей России, а значит, и от Пушкина. Поскольку Пушкин — может быть, самое настоящее, что вообще в России наличествует.

Познакомиться с Семеном Степановичем Гейченко я не успела. Мое Михайловское началось с приходом сюда Георгия Николаевича Василевича — труженика, не менее самозабвенного. Гейченко директорствовал без малого полвека. Василевич (пока) готовится к двадцатилетнему юбилею. Среди достижений преемника — а их множество — есть и деликатный момент абсолютизации памяти Гейченко. Не простой, говорят, был человек, не во всем безупречный, где-то хватал через край, где-то грешил эгоцентризмом — как практически каждый, кто от природы масштабен и ярок... От кого угодно вы можете услышать эти кощунственные шепотки — только не из уст Василевича. Если и присутствует ревность, она закопана на такую глубину, где посторонние взгляды не достанут.

Гейченко был деятель, делатель, по самому факту делания не застрахованный от ошибок. Слабые места зафиксированы брезгливо-талантливым, желчно-алкогольным взглядом Сергея Довлатова в повести «Заповедник». Документ общедоступный, не отвертишься. Однако то, что напрягало обаятельного лузера накануне эмиграции, не может иметь для нас сегодняшних ровно никакого значения. Гейченко сотворил главное: не только восстановил Михайловское из руин, но постепенно «заточил» под Пушкина гигантский фрагмент Псковщины — на десятки километров вокруг.

Пушкин — счастье и рок этих мест. Крепкий костыль (у Василевича сегодня работают около 500 человек) и врожденное искривление. Засыпая под монотонность унылых серых крыш за окнами автомобиля либо слушая невнятный бубнеж, называемый в Святогорском монастыре рождественской службой, понимаешь: ничего, кроме Пушкина, здесь нет, не было и в обозримой перспективе не будет. Но разве его одного мало?

На пике эпохи Гейченко Михайловское ежегодно посещали до миллиона человек. В 2010-11-м количество гостей составляло чуть больше 350 тысяч. Миллионы — не заслуга Гейченко, оставшаяся треть — не прокол Василевича. Просто директорам досталось разное время. Просто Пушкин в период «застоя» значил гораздо больше, чем в наши последние двадцать лет унылого жлобства.

На мой взгляд, Михайловскому сегодня необходимы внешняя реклама и самопиар — навязчивые и даже агрессивные. Оно просто обязано стать самым «понтовым», самым «распальцованным» местом в России. Если ты там не бывал, торопись заполнить пробел. А если не бывал и не рвешься, значит, ты лох, с которым и разговаривать-то не стоит.

Повторю для тех, кто вздрогнул: да, лох, да, распальцованное. Интеллигентные тетеньки, затвердившие наизусть методички, пусть останутся исключительно в довлатовском «Заповеднике». Пушкин им не по зубам.

Нечего скромничать. Пушкин — номер один для России. Михайловское — номер один для Пушкина. Из гордых единиц должен сформироваться не только реальный (с ним как раз все в порядке), но еще и имиджевый класс этих мест.

Михайловское? Круто! Как было круто при Гейченко. В те времена, в которые посчастливилось трудиться Гейченко. Дай Бог и Василевичу дожить до похожих времен.