Фредерик Бегбедер: «Запад думает, что русские плетутся сзади, а на самом деле они идут впереди»

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

17.09.2015

21 сентября исполняется 50 лет знаменитому французскому романисту Фредерику Бегбедеру, автору книг «Рассказики под экстази», «Любовь живет три года», «99 франков», «Идеаль» и «Уна & Сэлинджер». 

Фредерик дебютировал в литературе четверть века назад «Воспоминаниями необразумившегося молодого человека», которые в одночасье сделали его популярным. По словам Бегбедера, он нанес «пощечину общественному вкусу», играл роль провокатора, примеряя на себя образ Казановы, Малевича, Маяковского и даже Лимонова. Правда, в литературных кругах его долгое время всерьез не воспринимали. «Это писатель или паяц?» — задавались вопросом критики. «А разве нельзя быть одновременно и тем и другим, как, например, Рабле или Гоголь?» — парировал Бегбедер. 

Прежде чем заняться сочинительством, Фредерик трудился в крупном пиар-агентстве Young and Rubican. («Не говорите моей маме, что я работаю в рекламе. Она думает, что я пианист в борделе», — цитировал он известного корифея маркетинга Жака Сегела). Однако после публикации «99 франков» — сатирического памфлета на рекламный бизнес — новоиспеченного писателя выставили за дверь.

Сегодня Бегбедер не только анфан террибль французской словесности, но и одна из самых заметных фигур литературно-артистического бомонда. Он и светский хроникер, и диджей, и тусовщик. Основатель снобистского «Кака-клуба». Главред мужского журнала Lui, учредитель нескольких литературных премий, в том числе имени маркиза де Сада. Автор комиксов, порноактер, радио- и телеведущий. На президентских выборах 2002 года Фредерик бесплатно консультировал тогдашнего лидера коммунистов Робера Ю. 

Несколько лет назад Бегбедер устроил ночной перформанс: решил занюхать кокаиновую дорожку прямо с капота автомобиля. Компетентные органы «творчество» не оценили. Писателя арестовали и продержали за решеткой 36 часов. Сам Фредерик считает это событие чрезвычайно важной вехой в жизни. Вспомнив Сервантеса и Казанову, Вольтера и Достоевского, которые также оказывались в заключении, Бегбедер посвятил несколько страниц автобиографического «Французского романа» своему тюремному опыту. 

«Я француз, — говорит писатель, — но это не мешает мне смеяться над моей страной и над моими соотечественниками». Бегбедер беспрестанно критикует общество сверхпотребления: «Все проходит и все продается. Человек — такой же товар, как и все остальное, и у каждого из нас свой срок годности… Главное — иметь, а не быть. Для полного счастья нужно непременно обзавестись яхтой и самолетом… При этом в капиталистическом мире все мы «твари дрожащие», ибо надо выплачивать кредиты».

Бегбедер ждал, что ему присудят Гонкуровскую премию, а затем и Нобелевскую, но пока пришлось довольствоваться менее престижной наградой Ренодо. К счастью, Фредерик знает, как себя утешить: «Худший жребий для писателя — это успех. Совершенно не остается времени заниматься творчеством». 

Сегодня романиста все больше привлекает кинематограф. Он даже попробовал себя в качестве режиссера. Фредерик только что закончил экранизацию своей книги «Идеаль». Фильм выйдет на экраны в 2016 году. Картина повествует историю рекламщика Октава Паранго, который приезжает в Россию в поисках «лица» для косметической корпорации. Он выбирает нашу страну, где «красота — это национальный спорт, а Москва — самый веселый и безумный город в мире». Стоит отметить, что Россия занимает особое место в творчестве Бегбедера. «Я должен был родиться русским», — говорит Октав, альтер-эго автора. «В «Идеаль», — поведал писатель корреспонденту «Культуры», — я объясняюсь в любви к России. К счастью, мои русские читатели это почувствовали: «Наконец-то появился француз, ценящий нас такими, какие мы есть». «Хватит болтать о русских всякую ерунду, — призывает своих соотечественников Бегбедер. — Поезжайте и посмотрите, как они живут. Вы в плену предрассудков, оставшихся со времен «холодной войны». Запад думает, что русские плетутся сзади, а на самом деле они идут впереди».

«Фредерика привлекает богатство русской истории, глубина религиозного самосознания, неожиданные аспекты русской души. В России, быть может, он обнаружил подлинные ценности, которых не находит во Франции», — подчеркивает епископ, монсеньор Жан-Мишель ди Фалько, издавший вместе с Бегбедером книгу-диалог «Я верую — я тоже нет».

Сильнейшее влияние оказала на Фредерика и наша литература. Среди любимых книг он называет «Преступление и наказание», «Обломова», «Лолиту», «Первую любовь», чеховские рассказы и даже ерофеевскую поэму «Москва — Петушки». Из современной — выделяет пелевинскую «Generation «П». 

По мнению Бегбедера, писатель не должен считать себя ни мессией, ни проповедником. «Я сочиняю для того, чтобы нравиться женщинам, — ерничает Бегбедер. — Хочу, чтобы красивые девушки набросились на меня, сорвали с меня одежды и покрыли мое тело поцелуями. Именно в этом и заключается цель искусства». 

Бегбедер называет себя верным рыцарем изящной словесности — призывает ради спасения литературы писать хорошие романы. В эссе «Конец света. Первые итоги» он перечислил сто книг, нуждающихся в защите от электронных гаджетов. «Книги — это бумажные тигры с картонными зубами, это усталые хищники, которые вот-вот попадут на обед другим зверям, — сокрушается Фредерик. — Им на смену окончательно придут плоские экраны… Все революции имеют целью уничтожение аристократии. Не будет исключением и эта». 

Последние два десятилетия Бегбедер озабочен предчувствием «ранней и внезапной» смерти. Опасаясь не столько небытия, сколько болезней и страданий. Правда, сегодня он все же допускает мысль, что доживет до преклонных лет, но тем не менее рисует довольно невеселую картину: «Поселюсь в Сен-Тропе. Сделаю лифтинг. Стану носить оранжевый парик на голове и золотую цепь на загорелой груди, покрытой седыми волосами. Каждый день буду ходить в белых панталонах в клуб. Там, поглощая крутые яйца и редиску, стану рассказывать русским девицам одни и те же анекдоты… Нет, уж лучше умереть молодым!».