Виктория ПЕШКОВА

22.11.2018

В Театре им. Пушкина режиссер Анатолий Шульев, ученик Римаса Туминаса, поставил «Гедду Габлер» — пожалуй, одну из самых кровопролитных драм Генрика Ибсена. Написанная почти 130 лет назад, пьеса эта обладает некой почти магической притягательностью для постановщиков самых разных театральных «вероисповеданий» — к ней обращались Станиславский, Мейерхольд, Гинкас, Карбаускис, Чусова. На этот раз ибсеновских персонажей вывел на сцену практически человек молодой. Для него история роковой красавицы, играющей чужими жизнями так же легко, как своей собственной, приобрела смысл, который вряд ли вкладывал в текст автор.      

«Нам не дано предугадать...»  — формула Тютчева получила еще одно доказательство. Ибсен надеялся, что его героиням — Гедде, Норе, фру Алвинг — суждено стать катализаторами неких благотворных перемен в нравственной жизни общества. Однако цепная реакция, запущенная в реальности их «сестрами по вере», привела к тому, что само понятие «нравственность» может в одночасье исчезнуть из кодекса европейской цивилизации. То, что когда-то воспринималось как пыточная клетка для гордого духа, которую следует сломать любой ценой, на поверку оказалось хрупким ограждением мостика, висящего над бездной. Достаточно подпилить хоть одну балку, и все идущие по нему отправятся прямиком в хаос.

В «Гедде Габлер», обосновавшейся на сцене Театра им. Пушкина, все предельно обнажено — чувства, поступки, стены. Чета Тесман вернулась из свадебного путешествия в дом, где еще не окончен ремонт. Груда кофров и чемоданов едва не подпирает потолок. К недокрашенным стенам прислонены стремянки и малярные кисти, среди ведер с белилами возвышается бетономешалка. А за стенами еще не обустроенного семейного гнезда уходит во тьму странный скандинавский лес, высеребренный зимней стужей. Художник Мариус Яцовскис создает свою сценографию наперекор авторской ремарке, утверждающей, что на дворе ранняя осень. И это не произвол, а провидение: в этот дом никакой ремонт не сможет вдохнуть живое человеческое тепло. 

Его хозяйка — Гедда Тесман (Александра Урсуляк) в брюках для верховой езды и ботинках армейского образца — и после замужества остается дочерью генерала Габлера. Ее кровь горячит только пистолетная сталь, а не мужские объятия.

Каждый, кто переступает порог ее ледяного королевства, пытается согреться, сообразно своим наклонностям. Лучезарно-наивная тетушка Юлиана (Наталья Николаева), заботящаяся о болящих и страждущих, греет себя надеждой на скорое пополнение в семействе любимого племянника. О, как же раздражает новоиспеченную фру Тесман эта назойливая родственница, с ее маниакальным стремлением жить для кого-то. Судья Бракк (Борис Дьяченко), импозантный герр, претендующий за звание друга дома, распаляет себя мечтами о милом «треугольнике», вершиной которого станет изнывающая от скуки молодая женщина. Но перспектива респектабельного адюльтера эту неприступную даму нисколько не увлекает. Заиндевевшая от равнодушия мужа Теа (Анна Бегунова) пытается оттаять в скупых лучах дружеского участия, которое искусно имитирует перед своей бывшей школьной подругой Гедда.

Но все это иллюзии, в которых тепла не больше, чем в неласковом норвежском солнце. Правда, «продрогшие» гости могут хотя бы покинуть неуютные владения госпожи Тесман. А вот ее супруг обречен на одиночество вдвоем, спастись от которого удается только в стенах своего кабинета. Йорген Тесман в исполнении Алексея Воропанова отнюдь не бесплодный мелкий завистник, каким его обычно изображают. Тут рисунок сложнее. Он трудолюбив, упорен, не лишен дарований и непоказного благородства. В своем порыве отложить собственную работу ради того, чтобы восстановить уничтоженную рукопись своего гениального друга, Тесман абсолютно искренен. Он и сам, судя по всему, способен на многое. Но ему, как многим мужчинам, необходима муза — вдохновительница, сотрудница, соратница. Йорген пленился не столько красотой, сколько силой характера Гедды, возмечтал с ее помощью «добрать» то, чего ему природа недодала, но без чего реализоваться как ученому у него вряд ли получится. Ослепление было кратким, как ясное скандинавское лето: в свадебном путешествии книги были ему более верными спутницами, нежели жена, равнодушная к его штудиям. И добро бы Йорген был математиком или юристом — сухие материи редко привлекают прекрасных дам, но сфера его интересов — культура! И все же от мальчишеского восхищения этой женщиной он не может, да пока и не хочет, избавляться.

Впрочем, с каждым днем оно становится все слабее, тогда как у его друга-конкурента Левборга (Александр Матросов) тлевшее долгие годы под спудом чувство неожиданно полыхнет адским пламенем, испепелив и его талант, и саму жизнь. По традиции, идущей еще от постановки Станиславского, Эйлерта Левборга делают витающим в эмпиреях безумным гением. Сегодня такая трактовка, пожалуй, показалась бы облегченной. Режиссеру и актеру гораздо интереснее показать, как человек, наделенный феноменальными способностями, ведет жестокую борьбу со своей далеко не безупречной натурой.

Гедда — гроссмейстер провокации. Подобно злой королеве-колдунье, она дергает за ниточки, наслаждаясь видом чужого страдания, унижения, нравственного краха. Самое страстное ее желание — «хоть раз в жизни... держать в своих руках судьбу человека». Такая возможность представлялась ей как минимум дважды: в юности она могла стать вдохновительницей для Левборга, в замужестве — для Йоргена.

Но созидание — не ее стихия. Единственным смыслом ее существования является разрушение. Новая шляпка тети Юлле, намеренно отправленная в бетономешалку, — пакость почти невинная в сравнении с тем, что последует дальше. Гедде так же легко расстрелять из пистолета существующую в единственном экземпляре рукопись, детище Левборга и Теа, как и лишить права на жизнь своего ребенка. Для этой женщины нет ничего святого. Семья, любовь, дружба для нее не более чем абстракции, которые можно передвигать по шахматной доске жизни. Ведь играет-то фру Гедда сама с собой, организовав и дебют, и эндшпиль по собственному вкусу.

Александра Урсуляк создает женщину, мстящую миру, отказывающемуся подчиняться ее безумным приказам. Ее Гедда иррациональна по своей сути. Но какова природа клокочущей в ней деструктивной энергии, что превратило ее героиню в злобную фурию — так и остается неясным. Строить собственные предположения зритель может сколько угодно, но интересно было бы понять, каким видится ответ создателям спектакля.

В финале, как это бывает даже в страшных сказках, все встанет на свои места. Йорген займется любимым делом: «Разбираться в чужих бумагах, приводить их в порядок — как раз моя специальность!» Теа снова обретет себя, взяв на себя миссию терпеливой музы при нем. Заботливая тетушка снова возьмет под крыло любимого племянника, да еще и его самоотверженную помощницу в придачу. И даже судья Бракк будет в прикупе, избежав унизительного поражения в поединке со строптивой красавицей. А злая колдунья самоуничтожится, и чары ее развеются по ветру, как дымок от пистолетного выстрела.

Фото на анонсе: Владимир Федоренко/РИА Новости