Виктория ПЕШКОВА

11.06.2018

Авторскую ремарку к пьесе «Идеальный муж» Павел Сафонов превратил в руководство к действию. В Санкт-Петербургском театре комедии имени Акимова режиссер поставил одну из лучших комедий Оскара Уайльда. И, несмотря на английские фамилии персонажей, с первой секунды становится ясно, что местом действия совсем не обязательно является Лондон.

Остроумие, парадоксальность, афористичность Оскара Уайльда не утратили своего блеска и спустя столетие. Он не стал реформатором национального театра, подобно Бернарду Шоу, но вернул на его подмостки истинно английскую комедию. Замысловатый юмор обитателей гордого Альбиона, при всем несходстве менталитетов и темпераментов, всегда был по сердцу отечественному зрителю. Пьесы Уайльда долгое время считались у нас зрелищем легким, занимательным, в меру поучительным и только. На советской сцене они шли со значительными купюрами, причем, как правило, не из политических соображений. Просто в те времена все эти аферы с ценными бумагами, биржевые спекуляции, состояния, возникающие буквально из воздуха, были для учителей, врачей и инженеров, заполнявших театральные залы, были не более реальны, чем полотна Коро, украшающие гостиную роскошного частного особняка, а не выставленные в государственном музее. То ли дело нынешняя, более-менее адаптировавшаяся к буржуазной действительности публика, среди которой уайльдовские типажи отнюдь не редкость.

О, как эффектны эти светские красавицы, кочующие с тусовки на тусовку в поисках «серьезной цели в жизни». Когда графиня Бэзилдон (Арсения Бычкова) и миссис Марчмонт (Олеся Бережная) кокетливо сетуют на то, какие они страдалицы, зал смеется искренне, заразительно и… с пониманием. Как элегантны гранд-дамы вроде леди Маркби (Ирина Цветкова) — ​законодательницы всего и вся, сознающие при этом, что быть слишком современной опасно — ​можно вдруг выйти из моды. Меха, драгоценности, причудливые туалеты — ​художнику по костюмам Евгении Панфиловой дерзости не занимать. Строгая монохромная сценография Юлианы Лайковой делает персонажей еще более рельефными — ​на белом заметно малейшее «пятнышко».

Вся эта светская мишура скрывает немало маленьких грешков и больших подлостей. Обмануть окружающих, как правило, не так уж сложно, тем более что они и сами рады быть обманутыми. Графу Кавершему (Дмитрий Лебедев) вроде бы не откажешь в проницательности — ​он видит в обществе лишь «толпу ничтожеств, говорящих ни о чем». Но это лишь продуманная поза, позволяющая считать себя выше прочих. Принимать желаемое за действительное и приятно, и удобно. И ради сохранения хорошей мины при плохой игре можно пойти на многое. Такие, как миссис Чивли (Наталья Ткаченко), умеют этим пользоваться. Прирожденная интриганка, она каждой из своих жертв назначает соответствующую цену. «В наши дни всякого можно купить. Только некоторые очень дороги», — ​безапелляционно заявляет она и, увы, не слишком ошибается. Беспощадный монолог об охватившем всех «помешательстве на морали», который актриса произносит с ледяным спокойствием, звучит как спич какого-нибудь скандального медиаблогера.

Удар миссис Чивли рассчитан точно: Роберт Чилтерн (Денис Зайцев) — ​столп общества, образец порядочности и неподкупности, падает, словно метко сбитая кегля: карьера политика, положение в обществе, удачный брак — ​все это некогда было приобретено ценой продажи важной государственной тайны биржевому спекулянту. Он и не отрицает, что совершил бесчестный поступок, но разве люди не совершают и куда большие мерзости? Разве все нынешние состояния нажиты их обладателями примерно таким же способом: «Всякий, в ком есть честолюбие, вынужден бороться оружием своего времени. Оружие нашего времени — ​деньги». И летит в стену, покрытую белоснежной венецианской штукатуркой, стакан с рубиново-красным вином: если остальным сходит с рук, почему я должен платить?! Раскаяние к нему еще придет. Но насколько глубоким оно будет?

На свою беду расплачиваться Роберту Чилтерну придется не только карьерой, но и семейным счастьем. Людям свойственно влюбляться в фантом, рожденный их воображением, а не в реального человека, однако рано или поздно он рассыпается от соприкосновения с реальностью. Не избежала общей участи и добродетельная леди Чилтерн (Дария Лятецкая). Неприглядная правда о том, каким образом ее муж нажил свое состояние, крушит башню из слоновой кости, в которой она с таким удобством жила столько лет: «Так что же я любила в тебе?!» Чтобы ответить на этот вопрос этой бескомпромиссной леди придется смирить гордыню и совершить тяжкую душевную работу.

Юной мисс Мейбл (Елизавета Кузьмина) ошибок, совершенных женой брата, возможно, удастся избежать. Она, перепархивающая из сцены в сцену словно мотылек, на первый взгляд кажется воплощением легкомыслия. На самом же деле эта малышка неплохо разбирается в окружающих, деля их на «красивых идиотов и остроумных сумасбродов», и точно знает, чего хочет. Вернее, чего не хочет: чтобы ее избранник был идеальным мужем, ведь «это что-то такое… ненастоящее, чего и нет на этом свете, а разве только на том». Впрочем, лорд Горинг (Илья Носков) и не намерен им становиться.

Среди сверкающих уайльдовских персонажей этот самый яркий. Возможно, потому, что за ним прячется сам автор, наделяя собственным отношением к миру и людям. Обаятельный вертопрах, уверяющий, что «ведет серьезные разговоры только по первым вторникам каждого месяца с четырех до семи», — ​всего лишь искусная маска, позволяющая скрывать нежное благородное сердце. Он знает правила игры, в которую играют такие, как Чилтерн, но не желает принимать в ней участие. Мнимая безнравственность в глазах Уайльда гораздо честнее показной добродетели, а потому именно лорду Горингу он позволяет привести всю эту неприглядную историю к благополучному финалу.

Что ж, комедия должна заканчиваться хорошо. Каждый получает свою награду — ​кто министерский портфель, кто очаровательную невесту, кто восстановленную семейную идиллию. С ослепительно белой стены смыто злосчастное пятно. Вот только абрис его, если внимательно присмотреться, все еще заметен. Похоже, мистер Уайльд именно этого и добивался: «Нужно заставить прописные истины кувыркаться на туго натянутом канате мысли ради того, чтобы проверить их устойчивость».