Виктория ПЕШКОВА

24.04.2018

Сбор труппы МХТ им. Чехова, на котором Сергей Женовач был представлен в качестве нового худрука, наглядно продемонстрировал, что театр может быть искусством высокой дипломатии.

Сближения бывают не только странными. Порой они выстраиваются в четкую закономерность. К моменту назначения на должность художественного руководителя театра, созданного Станиславским и Немировичем-Данченко, у Олега Ефремова за плечами был выращенный, выстраданный и взлелеянный «Современник», у Олега Табакова — ​«Табакерка», у Сергея Женовача — ​«Студия театрального искусства». Каждый из этих коллективов создавался в ответ на вызов времени, представляя собой нечто большее, чем выражение творческой энергии своего создателя.

Волевое решение вышестоящей инстанции относительно нового руководства МХТ, всякий раз приводило труппу в волнение: иллюзия возможности единодушно выбрать вожаком кого-то из своих ради сохранения привычного, удобного, все собою покрывающего status quo слишком сладка, чтобы с нею безболезненно расстаться. Сила волнения, как и его природа, разумеется, была разной — ​под стать царившей на дворе эпохе. Ефремову достался театр, измученный пятнадцатью годами «коллегиального управления», закончившегося в итоге расколом труппы. Коллектив, куда пришел Табаков, был искорежен глубоким творческим кризисом, чьи пагубные последствия усиливались социальными проблемами, которые на излете «святых» 90-х накрыли всю страну.

Олег Павлович, обладавший явным управленческим талантом, с ситуацией справился. Однако утверждать, что в границах вверенного ему королевства все ладно, было бы несколько опрометчиво. Время от времени МХТ оказывается в эпицентре скандалов. Достаточно вспомнить свиную голову, водруженную на ступени парадного входа по случаю постановки «Идеального мужа», или совсем уж недавнюю историю с билетными перекупщиками. Есть проблемы и сугубо внутренние, не являющиеся достоянием гласности, но от этого не менее острые, в частности — ​актерский цех, где число приглашенных артистов вполне сопоставимо с основной труппой.

Месяц назад, на совещании в Министерстве культуры, где решалась судьба двух незаурядных театров, Женовач высказался лаконично и очень сдержанно, подчеркнув необходимость «быть внимательным и осторожным». Ожидалось, что на сборе труппы от него последует более развернутое заявление. Однако режиссер оказался почти столь же краток: он намерен «служить этому святому месту», ничего не ломая, но развивая. Отдавая должное своему предшественнику — ​«великому артисту и удивительному человеку», которого «невозможно повторить», он призвал коллег «не бояться новых поворотов», ведь «главное, чтобы это было живое интересное место, опирающееся на идеи Художественного театра». Такую перспективу труппа встретила аплодисментами.

Выступление длилось чуть более трех минут. Поздравительный спич Владимира Машкова был куда более обширен. По его завершении труппа потекла из зала в недра родного театра, как можно вежливее уклоняясь от жаждущих хоть какой-то определенности журналистов. На вопрос «Чего вы ожидаете от нового руководства?» звучал вполне ожидаемый ответ: «Конечно же, интересных ролей!» Оставалось надеяться, что хотя бы на брифинге приоткроют завесу тайны над будущим одного из ведущих театров страны.

Прояснилось, однако, немного. Нынешний директор Юрий Кравец сохранил за собой свой пост. Все постановки, работа над которыми была начата при Табакове, будут доведены до конца. В театр приглашены верные соратники Женовача — ​Александр Боровский и Дамир Исмагилов. И, наконец, «Студия театрального искусства» не вливается в МХТ, а становится филиалом. По всей видимости, речь идет только о юридической стороне вопроса. Творчески это будут разные театры. Для Женовача его студия — ​территория собственного режиссерского поиска в компании стопроцентных единомышленников — ​людей, имеющих с ним одну группу крови. Для поддержания своего детища в статусе репертуарного театра Женовачу, по всей видимости, придется активнее привлекать выращенную им режиссерскую когорту.

Судьба «Табакерки» пока неясна. Возглавивший ее Владимир Машков не мог скрыть волнения: «Олег Павлович так любил оба театра, что старался, чтобы они сотрудничали. Теперь мы должны понять: это будет сотрудничество, товарищество, дружба, антреприза?..» Однако никаких ответных реплик от главы «метрополии» не последовало.

На все остальные вопросы Сергей Васильевич отвечал с искусством опытного дипломата. Буква «А», по его мнению, из названия театра никуда на самом деле и не исчезала: в русском алфавите буква «Х» читается как «ха». А что касается «академичности», так ведь «ее каждый понимает по-своему — ​главное, чтобы театр был художественным». Есть ли у него новая концепция? Нет, он разделяет ту, что заложена Константином Сергеевичем и Владимиром Ивановичем. Ожидается ли «чистка» репертуара? «Спектаклей много, они разные, но репертуар — ​это судьбы людей, поэтому здесь нельзя спешить». Как скоро определится с планами? «У нас есть возможность развиваться эволюционно, идей много, но я должен разговаривать с людьми». Кого из режиссеров намерен пригласить? «И молодых, и режиссеров с именами — ​нынешнее поколение 40-летних очень интересное, думающее; озвучить фамилии не готов, но переговоры уже идут».

Осторожность новоиспеченного худрука понятна. И дело не только в том, что театр, которым он до сего времени руководил, — ​авторский, а МХТ слывет портом, привечающим самые разные флаги. Нынешний МХТ, невзирая на смену вех, времен и нравов, несет в глубине своей то, что было заложено еще Олегом Ефремовым. Табаков, даже перестраивая театр под новые условия, разделял взгляды учителя и друга. Женовач — ​наследник Петра Фоменко, а это принципиально другая мирообразующая система, можно сказать, иной геном. Приживется ли он в организме, много лет существовавшем по иным законам? Вряд ли сегодня кто-нибудь рискнет однозначно ответить на этот вопрос. Но не зря же дипломатию называют искусством возможного.

Фото на анонсе: Вячеслав Прокофьев/ТАСС