Елена ФЕДОРЕНКО

05.10.2016

На старом Арбате сыграли премьеру «Мнимого больного» Мольера в постановке Сильвиу Пуркарете.

«Мнимый больной» — последняя комедия создателя «Блистательного театра», одна из самых легких и жизнерадостных. И именно она оказалась для него пьесой-предзнаменованием. Мольер, сам исполнявший главную роль, умер сразу после спектакля, где, как и во многих других своих сочинениях, лихо и едко издевался над медициной. Врачей позвать не успели, именитого драматурга не спасли. Зрителю Вахтанговского театра уместно знать об этом факте, иначе понять происходящее в финале представления, когда герой заливает костюм алой кровью и падает замертво, сложно. 

Еще хорошо бы заранее прочитать в программке о том, что такое комедия-балет. А это изобретение Мольера, решившего соединить фабульную историю и забавные интермедии для увеселения короля-солнца Людовика XIV, обожавшего танцы. Тогда вопросов, почему вдруг пускаются в пляс «жрицы Гиппократа» в белых халатах или выкидывают антраша гориллы, да еще и с полуодетыми девицами, не возникнет. А чисто развлекательная фривольность внедренных в постановку номеров-миниатюр не будет резать глаза.

Художник Драгош Бухаджиар распахнул пространство. Свободные от декораций подмостки оказались пугающе огромными. Из дальнего яркого проема, с воображаемой сцены выходит подсвеченный контражуром Король. Устало и медленно снимает роскошное одеяние, головной убор с перьями, парик с локонами, присаживается за гримировальный столик: перед зрителями измученный артист. Мир, куда мы попадаем, — изнанка театра, его переутомленное закулисье. О роскоши «Пале-Рояля», а тем паче — «Комеди Франсез» напоминают разве что пышный наряд и алый занавес. Актер берет в руки тетрадь и повторяет слова другой, «немонаршей» роли. Медицинская тематика не дает ошибиться: да, то слова Аргана из «Мнимого больного». Режиссеру Пуркарете пьесы оказалось маловато, потому временами герой комедии становится не только Королем, но и самим Мольером, а то и глуповатым хитрецом Полишинелем из ярмарочного балагана, и, конечно, актером, играющим все эти роли. Иногда он даже обращается в зал от имени Сергея Маковецкого: для него премьерный спектакль — бенефис. 

Бенефициант неизменно обаятелен и ироничен, щеголевато точно переходит от образа к образу, в каждом — естествен и спокоен. Из классики комедийного жанра легко и незаметно проскальзывает в бытовой комизм, высокий штиль без всяких швов переводит в эстрадные репризы. Требователен, когда от лица Автора репетирует пьесу, нежен, когда надевает маску Аргана для общения с женой и дочками, привередлив в перепалках со знахарями. Разный в личинах герой Маковецкого — центр притяжения для других артистов, увлеченных своими персонажами. 

В актерских заморочках и озорстве перевоплощений можно было бы увидеть традиции «Театра на Арбате», но для вахтанговского спектакля-праздника творение Пуркарете мрачновато. Психологическим штудиям противится и сам Мольер. Зато родство прослеживается с принятым сегодня форматом представления, где глубина смыслов вроде бы обозначена, но публику берегут, не загружают умными концептами, а больше — радуют. Приятно, красиво, неожиданно. 

Французский режиссер румынского происхождения Сильвиу Пуркарете — активист европейского фестивального движения — знает секреты успешного театра. Зрительское напряжение поддерживает трюками, например появлением врачей-шарлатанов из ящиков, и цирковыми приемами — дочки Аргана подобраны по клоунскому принципу: худющая светловолосая дылда и маленькая кроха-брюнетка.

Их папаша — личность неврастеническая, ему так хочется внимания семьи, что он напридумывал себе недугов, носится с ними. Увлекшись игрой, поверил в собственную немощь, да и природная мнительность помогла — теперь для него названия пилюль и процедур превратились в симфонию. Вокруг — суматоха, выдаваемая режиссером за карнавал. Больной капризничает, терзается подозрениями, доктора мельтешат с трубками и клистирами, служанка мечется, трет пол, переставляет кровать и дерзит напропалую, лицемерка-жена, грезящая о скором вдовстве, флиртует с любовником, дочка милуется с избранником… Лица большинства героев выбелены, как у китайских болванчиков, и напоминают керамические маски. Чехарда — не жизнь. 

Но есть в псевдокарнавальной россыпи несколько надолго запоминающихся ролей. Служанка Туанетта у виртуозной и умной актрисы Ольги Тумайкиной напоминает Фигаро в юбке: вихрем носится по сцене и не испытывает ни малейшего страха перед собственным господином. Надевает шутовские нос, очки, как у Панталоне, и становится доктором, желающим отрезвить симулянта. Делает это радостно, язвительно. Не менее радостно помогает Анжелике (яркая роль Марии Бердинских) в сердечных делах с неисправимым романтиком Клеантом (старателен, чем необыкновенно смешон герой Сергея Епишева). Отец-то мечтает о другом муже для дочери — конечно, о продолжателе врачебной династии. Потенциальный жених Тома (Евгений Косырев) со своим батюшкой (Михаил Васьков) — персонажи откровенно карикатурные: появляются из ящиков-гробов лысыми монстрами, сражающими неотвратимым, хотя и отрицательным, обаянием, что редкость в сегодняшнем театре. 

Стоит оценить забавные эпизоды, когда младшая дочка-верзила Луизон (Оксана Суркова) играет с мизинчиком отца, раскрывая ему тайны сестры, или читает басню, взгромоздившись на стул, а развратная жена Аргана Белина (Мария Волкова) жеманно изображает рафинированную фифу времен НЭПа. Из разрозненных сценок, иногда до обидного упрощенных, складывается спектакль, где перемешаны фарс, кафе-шантан, цирк, пастораль, итальянская комедия масок и оперетта. 

Во втором действии меньше соблазнительной эксцентрики, вычурности и выпученных глаз, а беготня с ужимками оправдана фабульными поворотами. Более цельной история становится благодаря Беральду (на эту роль брата Аргана приглашен из «Современника» Сергей Юшкевич), который руководит докторами и «кордебалетом». 

Финал карнавала печален: летальный исход, бутылка томатного сока, растекающегося кровавым пятном, и застывшие в ужасе актеры мольеровского театра. О нем, дарующем свободу фантазии и отнимающем свободу жизни, берущем в плен навсегда, до последнего вздоха, — и вышла новая работа вахтанговцев. Они, как и актеры галантного века, больны его Величеством Театром.