Мария ЮРЧЕНКО

08.07.2015

На Новой сцене Московского Художественного театра представили эскизный спектакль лауреата «Золотой маски» Саши Денисовой по ее же пьесе «Иов». Этими показами завершилась режиссерская лаборатория МХТ им. Чехова.

В прозаической зарисовке автору удалось сплести воедино человека, взывающего к Богу, романтику мира математиков и хиты русского рока. В итоге получилась история про нашу жизнь — сложную и непредсказуемую, где страдания не всегда закономерны, а счастье обретается благодаря терпению и сердечности. 

«Золотую маску» Саша Денисова получила в 2012 году за спектакль «Зажги мой огонь», где пропустила через образы рок-идолов 60-х мироощущение своих сверстников, соединив небожителей и районную пацанву. Обостренное чувство современности — вот, пожалуй, главное качество этого режиссера, и в «Иове» оно утверждается с новой силой. 

Со времен Иова основной вопрос человека к Всевышнему: «За что?» Главный герой — молодой человек Илья (Алексей Красненков), обладающий всеми признаками «успешности» — от модной специальности финансового аналитика и гарвардского диплома до ментальных установок. Накануне отбытия в Бостон, где его ждет должность вице-президента крупной компании, Илья отправляется в русскую глубинку, чтобы найти отца, которого никогда не видел. Все, что он знает о родителе: тот был великолепным математиком, но в одночасье бросил все — блестящую карьеру, семью — и уехал в деревню Усольцево, где увлекся рыбалкой и трудами о Лобачевском. Их хрупкий контакт — связка писем, которыми сын жил все эти годы. Получал хорошие оценки и красные дипломы, чтобы однажды увидеть гордость в глазах отца. И вот, когда жизнь готова развернуться на сто восемьдесят градусов, Илья преодолевает долгий путь, чтобы задать всего один вопрос: «За что?»

Но ответом ему, как и многострадальному Иову, будет молчание. Ведомый личной скорбью, Илья попадает в мир людей, куда более несчастных, чем он сам. Его отец (Игорь Хрипунов) уже давно страдает болезнью Альцгеймера, и не то что говорить — признать собственного сына не может. Его жена Лида (Мария Зорина) — изможденная набожная женщина, мечущаяся между недееспособным мужем и двумя дочками — одна из которых «дефектная», а другая — от первого брака — вздорная скандалистка. 

Пока мать как заклинание твердит: «Бог поможет», старшая дочь Мария (Яна Гладких) с незадавшейся личной жизнью и трезвым нутром парирует, что «мамин Бог, может быть, ей и поможет». Она вовсе не злая, как думается герою, просто несчастная — с разбитым сердцем и ноющей пустотой в груди. Только вот перевязок души в больницах не делают, а потому у нее тоже вопрос к Господу: «Это что, нормально?»

Сполна погостив и одарив страждущее семейство хрустящими банкнотами и добрым словом, Илья собирается в обратный путь, как вдруг узнает, что у отца бывают минуты просветления. Не зря младшая дочка (Дарья Макарова) неустанно повторяет: «Папа нормальный». Правда, говорит она не так уж много — все больше о цифрах да о бегемоте, зато, хотя уже давненько не ходит в школу, мгновенно производит сложнейшие вычисления. В надежде на чудо молодой человек решает остаться еще на один день. День превращается в семь, каждый из которых приносит новые свидетельства того, что отец не безнадежен: связка свежевыловленных лещей, выкорчеванный пень за окном, решенное кем-то уравнение Лапласа. Сценографически все это — рисунки мелом на черных стенах. Мел для Саши Денисовой — не просто художественный прием в условиях эскизной постановки, но и символ, сопровождающий математика всю жизнь. В монологах, сотканных из подлинных воспоминаний, рождается лиричный макрокосм русских математиков, способных объяснить картину мироздания через теорию блуждающих частиц и увидеть красоту незатейливой рыбки-уклейки.

О тяжелых и трагических вещах Саша Денисова говорит иронично и смешно, но главное — обезоруживающе человечно. Из импровизированной кулисы электрогитарист Дмитрий Скворцов воспроизводит мелодии. Всего несколько нот из «Гудбай, Америка» сигнализируют, что герой не поедет в Бостон: он займется талантами способной сестренки, назовет Марию невестой, а отца отдаст в заботливые руки врачей. Отеческий взгляд впервые проясняется: «Илья, неужели это ты!» и спустя мгновение снова угасает, теперь уже навсегда. Надпись мелом сообщает: отец умер. 

В финале все герои выходят на авансцену, приветствуют некоего пастора Джона и начинают распевать строфы из книги Иова в стиле регги — пританцовывая и улюлюкая. Быть может, они все-таки вернулись к мысли об Америке, но, скорее, это просто изящный поклон авторов поэтике великого текста, музыкальный слог которого одинаково гармонично ложится на ритм православной молитвы и афроамериканского спиричуэлс. 

Есть в спектакле и другая музыка, иллюстрирующая не происходящее на сцене, а жизнь целого поколения: БГ, Жанна Агузарова, Виктор Цой. «Мне кажется, — говорит режиссер, — эта музыка сегодня переживает новую историю. Сейчас не хватает прямой и открытой эмоции, а в ней она есть».

Подобная эмоция есть и в спектакле, где в каждом сердце живет Бог — многоликий и непостижимый. Для одних — образ со страниц Священного Писания, для других — необъятная вселенная чисел, для третьих — собственный отец, мечта о котором превращается в смысл жизни.