Андрей САМОХИН, Ярославская область

31.10.2019

Это не сиквел патриотической киносказки середины 90-х, а быль, хоть и похожая на сказку. У нее есть географический адрес: ярославское село Ивановское на Лехте и деревня Кучеры. В первом находятся смысловые центры этой истории — ​сельская муниципальная «Школа целостного развития» и Ильинская церковь. Во второй живет творец сельского чуда — ​Владимир Мартышин — ​директор школы, клирик храма, член Союза писателей России. В русской глубинке, уже приговоренной к запустению, возник вдруг источник живительной силы, собирающий вокруг все новые семьи городских переселенцев. «Культура» решила своими глазами взглянуть на этот оазис возрождения.

«С миром принимаем» — ​гласит лозунг над входом в МОУ «Ивановская СОШ». Одноэтажное здание из белого кирпича, типичная советская сельская школа. Необычного, впрочем, хватает с порога: обилие памятных досок с именами святых новомучеников, героев войны и труда, учившихся здесь. В том числе — ​председателя колхоза, орденоносца, взрывавшего сельский храм в 1960-м по хрущевской «разнарядке». Рядом — ​отдельно перестроенная на средства мецената столовая; баскетбольная, волейбольная и футбольная площадки, ухоженный сад. Поклонный крест со ржавыми касками и другими военными артефактами, найденными школьным поисковым отрядом «Пересвет», вдоль аллей фотостенды на которых ивановские кадеты штурмуют полосу препятствий, а здешний хор поет в Храме Христа Спасителя и приветствуется патриархом. Поодаль «Аптекарский огород», где пестуют лечебные растения. А на самом краю школьной территории — ​настоящий блиндаж с землянкой, сооруженный для военно-патриотической подготовки и как музей Великой Отечественной.

Необычно и внутри школы. Все при деле. Мальчишки в скромных темных костюмчиках или джемперах, девочки в длинных, собственноручно сшитых коричневых платьях с крахмальными воротничками, явно цитирующими дореволюционную гимназическую форму. Смех и даже озорство — ​все здесь присутствует, дети есть дети. Но невозможно не заметить того, отчего в большинстве школ давно отвыкли: общая вежливость, отсутствие возрастных барьеров между учениками, взаимопомощь. Даже тишком не услышишь ни матерного междометия, ни агрессивной интонации. И не увидишь подростков, уткнувшихся на перемене в смартфоны — ​они в школе запрещены от слова «совсем».

Просторный школьный холл превращается то в физкультурный зал, то в бальную залу. Еще тут проходят еженедельные общие линейки, где разные классы передают друг другу дежурство, отчитывают нарушителей — ​нелицеприятно, но и без коллективного советского «клеймления»; а директор и учителя сообщают важные новости.

Необыкновенная история

Директор Владимир Сергеевич Мартышин — ​с гривой седых волос и роскошной патриархальной бородой он похож одновременно на монаха, народного философа и земского деятеля, славянофила позапрошлого века. Впрочем, он такой и есть во многих лицах. В представительном пиджаке с ярким галстуком — ​директор и учитель, в епитрахили на амвоне — ​отец Владимир, на хоккейной площадке — ​защитник в шлеме и щитках. А в многочисленных костюмированных театрализованных «исторических погружениях» для школьников, изобретенных им для лучшего проникновения в прошлое, Мартышин выступал и в роли Святого князя Владимира — ​Крестителя, и воеводы Боброка.

В своей же «прошлой жизни», до переселения на Ярославщину в 1990-м, он послужил в морской авиации диспетчером и поработал такелажником на Балтийском заводе. Отучившись на журфаке ЛГУ, был в 1986-м признан «лучшим репортером Москвы», возглавил отдел публицистики журнала «Москва». Будучи уже тогда членом Союза писателей СССР, не последним человеком в православно-патриотическом движении, имея неплохую зарплату и столичную квартиру, с супругой Татьяной и тремя детьми бросил все и приехал в ярославскую глубинку навсегда. Наряду с учительством попробовал фермерскую долю — ​купил трактор, запахивал большие поля, завел несколько коров. Потом, после крушения Союза и гайдаровских реформ, когда начал разваливаться местный колхоз, а вслед за этим принялись спиваться, разбегаться и вымирать деревни, стал директором Ивановской школы. Некогда крупнейшая в районе — ​с давней историей, она вроде бы тоже доживала последние дни: оставалось 56 детей и две учительницы с высшим образованием. Приезжего с университетским дипломом взяли охотно даже без педагогического опыта. Позднее же единогласно выбрали на освободившуюся должность директора.

В 1993-м по его призыву в село перебрались две городские интеллигентные семьи, создав ядро будущей сельской общины. А через несколько лет, по мере преобразования новым директором обычного МОУ в «школу целостного развития» по его методике, в Ивановское, Кучеры и еще несколько окрестных деревень потянулись городские русские люди — ​от Владивостока до Берлина. Ехали, сжигая за собой мосты: бросая бизнес, продавая квартиры. И на новом месте строились, осваивали деревенскую жизнь с огородничеством, домашней птицей и скотиной; женились и выходили замуж, рожали детей, пополнявших со временем школьные классы, а теперь уже и учительскую.

На стене над разнообразными плакатами и газетами из школьной жизни (здесь, кстати, умудряются выпускать и настоящую типографскую цветную газету «Ивановская беседа») красуется еще советский лозунг: «Жива школа — ​живо село». О том, насколько это точно, понимаешь, знакомясь с местной школьно-сельской историей последней четверти века.

К 2013 году «Школа целостного развития» Мартышина разрослась до 180 учеников, и прием был закрыт, так как больше физически не было места. Нынче в первый класс пошел 21 ребенок, большинство родились здесь. Учат их 25 педагогов — ​в основном из числа переселенцев. Однако десятки рабочих мест возникли и для местных. Часть женской половины персонала постоянно в декрете.

Произошло здесь следующее: практически полностью ушедшее в города или в мир иной местное население плавно заместилось «новыми селянами» — ​интеллигентными, православными людьми, живущими вокруг школы и церкви, трудящимися в поте лица своего. Более 400 человек переехало за эти годы в несколько окрестных деревень! На улицах лет двадцать назад обреченных к вымиранию населенных пунктов теперь обилие детских колясок. При школе действует детский сад, в котором сегодня 16 детей. Сооружены школьная баня и прачечная, в селе открыты передвижной музей «Современной литературы» и «Русского быта», проложены дороги…

Взаимопомощь, общая молитва в храме и общие праздники: спортивные игры и экскурсии. И никакого воровства, мата, пьянок и потасовок. Люди разного достатка не испытывают друг к другу социальной зависти или, напротив, высокомерия. И все искренне стараются стать лучше и также воспитать себе смену.

И это русская, постсоветская деревня?! Никогда бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Не фантазия, не утопия, а ивановский на Лехте феномен «градообразующей» школы во главе с подвижником.

— Мы показали здесь, как могли бы учиться, трудиться и жить русские люди, — ​говорит отец Владимир, весной облеченный саном иерея, а до этого долго исполнявший послушание алтарника. — ​Многие интересуются и ахают, но не многие понимают, что мы просто разработали верный путь в русское будущее — ​бери, пользуйся…

Слово и дело

В разговорах с учителями и учениками узнаю множество разных, удивительных, но чем-то очень похожих историй. Бросая насиженные места и престижную работу, перепробовав иногда и городские православные гимназии, люди осознанно выбирали «ивановский» вариант — ​прежде всего, чтобы дать собственным детям самое лучшее образование и воспитание. И прилеплялись потом к здешней общине всей душой, несмотря на трудности, не желали более ничего иного. Да, на этом пути есть свои нюансы: выходя потом во внешний жесткий мир, ребята тоскуют, их тянет обратно — ​в «ивановский рай». Некоторые, отучившись в вузах, возвращаются учителями, продолжая здешнюю «педагогическую поэму». Но большинство все же находит свое место в разных сферах деятельности, преображая окружающую реальность тем светом и закалкой, что обрели здесь.

Напрашиваюсь слушателем на урок Мартышина «Добротолюбие», один из тех, что он ввел в свою обновленную школьную программу. В кабинете искусств, увешанном музыкальными инструментами, с репродукцией «Троицы» Рублева над дверью, Владимир Сергеевич рассказывает дюжине десятиклассников о концепции философа и филолога Вальтера Шубарта, о делении народов на «прометеевский» и «иоанновский» типы. Цитирует Николая Лосского, обещает разобрать на следующем уроке понятие «воля». «Для чего живет человек?» — ​спрашивает у класса. Все молчат. Наконец, девочка с длинной косой тихо, но уверенно отвечает: «Чтобы стать святым…» И это не вызывает циничного смеха однокашников, как точно произошло бы в современной городской школе. Конечно, и в Ивановском не все идеально, попадаются трудные характеры, как и везде, бывают конфликтные ситуации. Да и разлагающее влияние извне через телевидение и интернет нет-нет да проникает. Ведь здешняя школа — ​не замкнутый искусственный мирок, а крепость с раскрытыми воротами.

На концептуальной схеме Ивановской школы центральный круг — ​«Дух школы» — ​с расшифровкой: «Личность, семья, общество, сотворчество, соборность, традиционализм» — ​обрамлен, как семицветик, педагогическими сферами, где «Базис» (полный положенный для среднего образования объем знаний с профильной и предпрофильной подготовкой) соседствует с модулями «Слово» (включает красноречие, чистописание и старославянский язык), «Школа воспитания искусством», «Отечество», «Домострой», «Семья», «Духовно-нравственное воспитание». Интересно, что многие предметы, связанные, скажем, с постижением окружающего, построены по методике «раздвижения горизонтов» Иоганна Песталоцци. То есть в рамках отечествоведения изучается, например, генеалогия собственной семьи, затем школьный двор, летопись деревни, района, области, а потом доходит до истории и устройства страны и мира. По семейному родословию Мартышин даже написал собственный, не имеющий аналога учебник. Всего директор разработал 1400 новых учебных часов, умудрившись вписать их в «региональный» и «школьный» компоненты образования, факультативы, не выходя за временные нормы СанПиН. И это тоже, оказывается, возможно!

Педагогическими столпами системы являются Константин Ушинский, Сергей Рачинский, о. Василий Зеньковский. Работает огромное количество развивающих и полупрофессиональных ремесленных студий для разных возрастов — ​от музыкальных, хоровых, изобразительных, хореографических и театральных — ​до народно-ремесленных, столярных, швейных, кулинарии, журналистики. Недавно добавилась и робототехника: в городской Кванториум выезжают на занятия группами, мечтают о покупке своего 3D-принтера. Кроме того, действует «столовая для птиц», ведутся естественнонаучные исследования в местном лесничестве одновременно с работами по очистке леса.

Благодаря личным связям директора, школьники регулярно посещают для профориентации крупные предприятия Ярославля, Ростова Великого и Углича, космический ЦУП в подмосковном Королеве. А в этом году открылся даже авиакружок «Дорога в небо» с обучением пилотированию в клубе ДОСААФ близ Ярославля.

При всем обилии возможностей примечательна лаконичная строчка на школьном сайте: «Ивановская СОШ платных услуг не оказывает». То есть здесь умудряются и школьную программу полностью по ФГОСам проходить, и к ОГЭ-ЕГЭ ребят подготовить так, что выпускники потом в престижные вузы поступают (не только гуманитарные, но и технические), и, самое главное, выпускать всесторонне развитых, духовно крепких, глубоко патриотичных — ​одним словом, «целостных» молодых людей.

Отдельная история — ​здешний кадетский отряд «Ивановский спецназ». 15 лет он действовал в режиме интерната (кадеты жили в отдельном корпусе, учась в школе), но в прошлом году интернат пришлось закрыть. Однако осталась «Школа выживания», военно-патриотические игры, физическая, информационная и духовная подготовка, благодаря которой ивановские кадеты становятся элитой силовых структур, спецназа. В последнем юбилейном параде в честь Дня Победы на Красной площади в составе разных частей и училищ участвовали четыре местных выпускника.

Всем миром здесь проводят субботники — ​не только в окрестностях, но и в соседнем древнем Борисоглебском монастыре, с которым у школы давняя дружба. Ребята установили более 75 поклонных крестов: перед населенными пунктами, на исторических местах, связанных с «именитыми» людьми Ярославщины, — ​Алешей Поповичем в Сабурове, Авраамием Палицыным в Протасьеве, вдохновителем народного ополчения 1612 года преподобным Иринархом, основателем Толгского монастыря святителем Трифоном. Всем миром ставили и потом расширяли церковь в Ивановском. Всем миром после венчания в храме празднуют свадьбы вчерашних школьников в универсальном школьном холле, всем миром отпевают ушедших ветеранов… Ивановская школа работает каждый день допоздна, не закрываясь и на каникулы.

Плацдарм русского духа

Отец Владимир, переодевшись из директорского костюма в рабочую одежду, привычно отгребает навоз в коровнике. Задав питья и корма корове и телку, стоящим в загоне рядом с нахохлившимися курами, умело приступает к дойке. По ходу дела поясняет:

— Детство мое прошло в деревне под Новгородом, поэтому многие крестьянские навыки привычны. Полностью городским, конечно, труднее пришлось вживаться в сельскую жизнь. Но с Божией помощью да с подмогой товарищей все образуется. Люди строятся, обзаводятся скотиной, сажают сады, запахивают огороды. Гектарами.

Супруга отца Владимира — ​Татьяна Викторовна (в девичестве Ларина) преподавала в школе, но сейчас на пенсии, занимается обширным хозяйством, делает масло и творог для всей деревни, нянчит 15 внуков: благо дети (все пятеро!) живут неподалеку. Матушка потчует нас вкуснейшей тыквенной тюрей и изобретательными вареньями из нескольких видов ягод.

В кабинете у самого батюшки-директора гора тыкв и кабачков, которые еще не успели перенести в подвал; полки с книгами, на стенах иконы, на служебном столике — ​старинные Псалтырь и Евангелие в кожаных переплетах, современный Молитвенник. А на подоконнике огромный фотопортрет писателя Федора Абрамова, творившего на Ярославщине, с чьей вдовой отец Владимир дружил, рядом экспонаты для музея классика деревенской прозы.

— Как же вам позволили создать подобную школу? — ​спрашиваю, — ​ведь она дерзко противоречила общим либеральным установкам постсоветского образования, которые в начале 90-х задавались в ВШЭ и других управляющих центрах. В частности, на вытеснение школьного воспитания.

— Наверное, просто чудо, — ​улыбается о. Владимир Мартышин. — ​Знаете, ведь нас, переехавших сюда в глубинку из Москвы, поначалу вообще считали неудачниками, чудаками, даже «зашитыми» алкоголиками. Когда же я все задуманное начал воплощать в жизнь, то понял, говоря военным языком, что занял плацдарм. Недоброжелателей было много. И стал ждать на помощь подхода главных сил — ​патриотов. Но они так и не подошли! В департаменте же образования Ярославской области мы встретили полное взаимопонимание. Заключили договор на разработку научной продукции, заказали нам концепцию и даже выплатили за работу деньги. Временный научный коллектив мы организовали под эгидой МГПУ. Выручил в свое время и кадетский корпус-интернат, который стал в своем роде нашей защитой. Родители из Рыбинска, Ярославля, Углича просили нас о нем. Сначала принимали туда всех желающих, но вскоре образовался и конкурс, стали подбирать детей не только по способностям, но и по увлечениям… Возможно, у начальства было ощущение, что весь этот энтузиазм «городских» скоро иссякнет, так почему не дать поэкспериментировать в селе, которое все равно умрет? Более того, в 1998 году мы приняли участие во всероссийском педагогическом конкурсе «Эврика» и после нескольких экспертиз получили статус федеральной экспериментальной площадки Минобрнауки. Смотрите, вот документ за подписью одного из главных либеральных разрушителей нашего образования — ​Александра Адамского. У нас развязались руки. Ну, а в 2002-м проекту была присвоена Губернаторская премия в области образования. Нашу методику начали рекомендовать для распространения в регионе. Пожалуй, «сработали» на школу и многочисленные публикации, несколько сюжетов и фильмов по центральному телевидению.

Спрашиваю: неужели различные проверяющие ни разу не пеняли за преподавание православных истин, и, как раньше говорили, «великодержавности»?

— У меня всегда были наготове формулы, что у нас во главе угла «общечеловеческие ценности» и, прости Господи, «толерантность», — ​добродушно подсмеивается Мартышин. — ​Конечно иногда писали кляузы, да и до сих пор еще продолжают, вот, мол, директор в школе детей смертью пугает… Я каждый день таких нападений жду, проверок разных, придирок, а без них никакое христианское дело не совершается… Но все как-то разруливалось пока. Сейчас без кадетского интерната поспокойней стало, а то каждую ночь ворочался — ​не случилось бы чего…

Задаю трудный, но естественный вопрос: «Насколько возможно тиражирование этой школы целостного развития? Или она держится на одной только, директорской, личности?»

— Уверен, возможно, для этого не надо быть семи пядей в голове. Все в системе продумано и расписано. Нужно просто любить Россию и детей, которые, как известно, наше будущее. Чтобы собрать из нынешних осколков традиционную Русь, необходимо научиться думать как митрополит Иларион и Иван Ильин, верить как Сергий Радонежский и Иоанн Кронштадтский, воевать как Александр Суворов и Георгий Жуков, понимать Родину как Алексей Хомяков и Владимир Солоухин, учить ребятишек как Сергей Рачинский… Именно в этом, а не в плетении лаптей и разучивании народных песен заключается соль возрождения русской школы. Кстати, нашу систему уже несколько лет перенимают в одной из районных соседних школ. Вот только на областном, тем более всероссийском, уровне нас пока не хотят услышать и понять — ​не как занятный артефакт в ярославской глубинке, а как верный рецепт для всей страны…

И все же «роль личности» в ивановской на Лехте истории весьма велика. Сам Мартышин давно стал местной достопримечательностью и оргцентром. Его усилиями вместе с товарищами — ​писателями Эдуардом Володиным и Сергеем Лыкошиным — ​родились и уже 20 лет проходят Иринарховские чтения, объединяющие духовенство, писателей, ученых, музейщиков и краеведов со всей страны, Абрамовские дни на борисоглебской земле… Благодаря такому директору, среди друзей и постоянных гостей школы — ​видные церковные деятели, писатели, космонавты, офицеры — ​Герои России.

Когда Владимир Сергеевич надевает на торжества все свои церковные и светские ордена и награды, то в глазах прямо рябит. Но сам он больше любит черный священнический подрясник и скуфейку, в которых и провожает меня на своем скромном «Рено» до ростовского вокзала — ​через чудесный Борисоглебский монастырь.

Глядя через его сияющие на солнце кресты в удивительно теплое и ясное для конца октября небо, хочется верить, что здешнему оазису русского духа суждена долгая жизнь и обширное «потомство».