Екатерина САЖНЕВА

16.12.2015

Эпидемия подростковых самоубийств захлестнула Россию. Если раньше мы находили в себе силы ужасаться, прочитав об очередной трагедии, то теперь печальные новости на фоне еще более страшных — о войнах и массовых катастрофах — проходят почти незаметно. Обыденные и бессмысленные смерти. Даже не из-за двойки в четверти или безответной любви. Просто так. Что делать, если убить себя детям стало не сложнее, чем сделать селфи? Как удержать подростка от рокового шага? И почему создатели страничек в соцсетях, подталкивающих молодежь к самому страшному, не несут ответственности? Об этом в расследовании «Культуры».

Пензенская область, 10 декабря. В Сети активно обсуждается самоубийство 17-летнего юноши, учащегося колледжа. Товарищи говорят, он круглые сутки просиживал в интернете. В тот же день на столичной улице Маленковская полицейские обнаружили тело 17-летнего подростка, выбросившегося с девятого этажа.

6 декабря в Ульяновске бросился под поезд курсант авиационного училища. В ноябре подобным образом рассталась с жизнью девушка из Уссурийска. На ее личной странице в Сети — тысячи «лайков», под фотографиями подписи: «хочу к тебе», «скоро встретимся»...

11 октября под Нижним Новгородом упала с большой высоты и погибла девятиклассница. Незадолго до этого она написала приятелю SMS, в котором сообщила о намерении покончить с собой... 9 октября две тамбовские школьницы Ольга и Людмила шагнули с крыши заброшенного 35-метрового элеватора...

У бездны на краю

«Простите меня за все прощайте сегодня я сижу последний раз ВК», — набрала Люда, прежде чем вместе с одноклассницей отправиться на элеватор. «Простите меня за все... и прощайте», — похожий статус на страничке Оли. Только время более позднее — за двадцать минут до смерти. Друзья девочек утверждают, что, увидев эти послания, посчитали их глупыми шутками. 

На страничке Оли есть и пророческая фотография — мальчишка прыгает с высотки — с надписью: «Шаг — и нет тебя». 

Подобными статусами о бессмысленности жизни, добровольном и быстром уходе, «пока счастлив и молод», полны многие молодежные сайты. Но смерть как подвиг, самоубийство как героический поступок — поэзия, неизбежно разрушающаяся, когда переломанное тело лежит на земле. 

— Оля была еще жива, девочек увидел случайный прохожий, вызвал скорую, — рассказывают знакомые подруг. — Люда погибла сразу. А Оля умерла уже в реанимации. Представляете, она ведь была в сознании до последнего! Каково это — чувствовать безумную боль, понимать, что ты просто дура и ничего нельзя исправить...

В самом центре Тамбова, рядом с рекой Студенец, стоит заброшенный элеватор. Обычная серая постройка. Выбитые стекла, куски арматуры, мусор на открытых лестничных маршах, чей-то шарф... 

Строение окружено колючей проволокой. Впрочем, порванная в нескольких местах, она вряд ли остановит тех, кто захочет проникнуть на территорию. Местные подростки любят забираться на самую верхотуру. Отсюда невероятный вид на город. Делают рискованные селфи, выкладывают снимки в соцсети. Вот две семнадцатилетние девушки подошли к самому краю крыши и, держась за руки, щелкнули свою обувь — половина кроссовок висит над бездной. С точки зрения тех, кто лайкнул это фото, все необычайно круто.

Снимок сделан в прошлом году. А в минувшем апреле одна из девушек, Светлана, тоже шагнула с элеватора. Поднявшись наверх уже в одиночестве. «Она была моя лучшая подруга. Она, конечно, ругалась со своими друзьями, родственниками, но никогда у нее даже в мыслях не было, чтобы покончить с жизнью!» — пишет оставшаяся в живых вторая любительница селфи. 

«Оля по ночам мне снится и ревет. Говорит: «Мамочка, обними меня, пожалуйста. Скажи, что я ни в чем не виновата, что я не хотела», — мама 14-летней Оли до сих пор не может поверить, что дочери нет. «Классная девчонка была, добрая, всем помогала. И что ее толкнуло?» — вторит приятель и ровесник Ольги Никита.

Большинство одноклассников уверены: именно Людмила уговорила лучшую подругу на двойное самоубийство. У Люды были проблемы дома, девушка жила с приемными родителями, не раз попадала в поле зрение полиции, вдобавок ко всему восьмиклас­сница считала себя непривлекательной. Весьма сомнительные доводы, чтобы умереть. Но это для нас, умных взрослых.

Страницы подруг в соцсети существуют до сих пор: Люда упрямо смотрит в кадр, угрюмая, рано повзрослевшая. На второй аватарке очаровательная смеющаяся блондинка. «Оля так хотела когда-нибудь сыграть пышную свадьбу, быть самой красивой невестой на свете, быть любимой. И ничего из этого теперь не сбудется...» — сокрушаются одноклассники.

— По факту суицида школьниц возбуждены уголовные дела по статье 110 УК РФ «Доведение до самоубийства», — прокомментировали в пресс-службе Следственного управления СКР по Тамбовской области. — В ходе следствия предстоит выяснить причины и условия, приведшие к данной трагедии.

В общей сложности за последние годы на проклятом элеваторе покончили с собой четыре человека. Три девушки спрыгнули с крыши, еще один парень повесился. «Элеватор самоубийц» так называют это гиблое место. Уже через несколько дней после трагедии Оли и Люды очевидцы снова наблюдали подростков на крыше. Испуганные тамбовчане даже вызвали из Москвы экстрасенсов, чтобы понять: почему на элеватор так тянет молодежь? Может, энергетика плохая? Может, снести строение? Впрочем, ясновидящие не сообщили ничего нового: в нежном возрасте многие молодые люди хотят испытать острые ощущения. 

Вот только ребят на элеватор привела не одна жажда риска — погибшие тусовались на интернет-форумах, посвященных самоубийствам. 

Изменить место встречи

Лилия Михайлова — клинический психолог. Живет в Уфе, работала в республиканской психиатрической больнице, тему молодежных самоубийств знает не понаслышке. 

Башкирия — один из лидеров в стране по этой печальной статистике. Депрессивный регион. Здесь ежегодно сводят счеты с жизнью 1200–1300 человек. Большая часть погибших молоды, им нет и 25 лет. 

Безработица, неприкаянность, отсутствие смысла и неумение осознать ценность жизни, скрытая депрессия, эмоционально-духовная депривация, когда у молодого человека долго нет положительных впечатлений, — вот основные причины, заставляющие юношей и девушек расставаться с миром. 

Не купили навороченный телефон, который, как кажется подростку, есть у всех в классе, кроме него; поссорился со сверстниками — это уже пусковой механизм суицида...

В Башкирии даже провели специальное совещание. «В среде молодежи теряем очень много людей. Нам больших трудов стоило организовать центр психотерапевтической помощи. Сопротивление было страшным: вице-премьеры были против, в администрации были против. Не в психбольницу надо тащить людей, а надо каждый день заниматься профилактикой на месте. Искать этих ребят, вытаскивать их из петли», — настраивал подчиненных Рустэм Хамитов, глава республики. Но воз и ныне там. 

«За восемь месяцев 2015 года в Башкирии произошло 854 самоубийства», — свидетельствует Росстат. Получается, ежемесячно в регионе решают свести счеты с жизнью более ста человек. Лилия Михайлова, непосредственно работавшая с подростковыми самоубийствами, имеет на этот счет собственное мнение. 

— Все началось с того, что я участвовала в расследовании массового самоубийства детей в одном из маленьких городков Башкирии. С девятого этажа одного дома один за другим сбросились пять детей. Они туда пробирались даже через заваренные люки. Все эти ребята оставили предсмертные записки, где указали точное место, откуда они уйдут. Это пример суицидальной эпидемии, возникшей вследствие создания кумира среди детей. Кумир — это состоявшийся самоубийца. Происходит замена ценностей. Если прежде подростка, пока он был жив, ругали и не любили, то теперь он оплакивается, его жалеют и ценят все окружающие, о нем горюют. То есть только после своей смерти несовершеннолетний, наконец, получает ту эмоциональную составляющую, теплоту и нежность, которые ранее не доставались. Со стороны для других детей это выглядит именно так. СМИ часто тоже воссоздают миф о героическом образе самоубийцы, он занимает детское воображение. На самом деле это искаженное восприятие жизни. Пустой сосуд, наполненный эмоциями. Ничего романтического в такой смерти нет. Но дети этого не понимают. Они хотят смерти, играют в нее, будто понарошку. Они жаждут родительского внимания, не понимая, что, уйдя, не почувствуют и не увидят его.

Задаю Михайловой вопрос:

— Где-то читала, что самоубийство на самом деле — дикое стремление жить. Но иначе. Почему бы не объяснить это другим подросткам? Например, провести классные часы о том, что нельзя разбрасываться самым дорогим, что у нас есть? 

— Я категорически против того, чтобы в школах обсуждали темы состоявшихся самоубийств. Это заводит детей, открывает им новые грани возможного. Бывает, школьник и не задумывался ни о чем подобном, а после таких собраний, ведь их проводят чаще всего не профессиональные психологи, а сами педагоги, получает информацию к размышлению. В лучшем случае, он начнет с ее помощью манипулировать взрослыми. В худшем — мы получим еще какое-то число демонстративных суицидов, когда ребенок вовсе и не хотел свести счеты с жизнью, просто думал попугать всех, но... Шарф вовремя не развязался, кроссовки соскользнули с крыши... Очень часто по петле, затянутой ребенком на шее, видно, как он пытался в последнюю минуту ослабить удавку... Но не смог. Такие суицидальные эпидемии повторяются раз в пять-шесть лет. Социологи и психиатры не могут предсказать ни их начало, ни конец. 

— При этом совершенно недостаточно заварить крышку люка или сравнять с землей элеватор, чтобы массовые уходы прекратились, — заключает Лилия Михайлова. — Найти единомышленников, готовых подсказать, как сделать роковой шаг, поможет интернет.

Им нужны двухчасовые объятия

Страницы отчаяния. В молодежных социальных сетях они вырастают как грибы после дождя, сорняки после прополки. Их не успевают убирать, через пару дней появляются новые — виртуальные клубы тех, кто думает расстаться с жизнью. У этих страниц непохожие названия, уровень подготовки тех, кто их создает, тоже различается. Но сайты едины в одном: здесь потенциальным убийцам помогут, их пожалеют и выслушают, правда, не для того, чтобы спасти. 

«Мне нужны двухчасовые объятия», — обреченно пишет подросток под картинкой, где все черно и выхода нет. «В нашем мире такого не жди!» — с вызовом отвечают ему.

— Если честно, я тоже думаю: кто эти люди, создающие такие страницы? — размышляет Герман Клименко, владелец компании LiveInternet, основатель новостного агрегатора на основе данных из соцсетей Mediametrics. — Иногда мне кажется, что это вполне могут быть, к примеру, студенты-психологи, проверяющие таким вот необычным способом на практике свои знания, могут ли они подвести человека к суициду или отговорить от него. 

В англоязычном сегменте интернета еще больше материалов подобной тематики. Каким-то сайтам уже по двадцать с лишним лет. Их участники не только объединяются в тематические группы и чаты, но — и этим особенно гордятся — ведут учет несостоявшихся и реальных самоубийц. 

Как уверяют модераторы, они не хотят ничего плохого, часто стараются показать подростку, что его жизнь не напрасна. А уход из нее не настолько привлекателен, как может показаться. 

«Когда некоторые прекращают выходить в Сеть и отвечать на письма по электронной почте, вы не знаете, то ли они вышли из группы, то ли действительно расстались с миром, — признается один из основателей подобного портала. — Я уверен, что с собой покончили намного больше людей, чем мы думаем».

«Мне по-настоящему нравится тут, потому что только здесь я чувствую себя не таким одиноким, — это уже откровения нашего соотечественника, на сайте — клоне английского. — Мне страшно уходить одному, я бы хотел найти кого-то, кто бы сделал этот шаг вместе со мной».

«Так у кого же эти дети, находящиеся в отчаянии и депрессии, ищут выхода? У себе подобных? Кому так же плохо? Кому еще хуже? Или у тех, кто только порадуется их боли и смерти?» — недоумевают психиатры.

Некоторые сайты, почти дилетантские, созданы самими отчаявшимися детьми. Другие сработаны вполне профессионально, здесь, как говорят эксперты, могут присутствовать даже элементы нейролингвистического программирования и зомбирования.

— Их создателей очень сложно идентифицировать, поскольку они умеют скрывать свои настоящие адреса, — продолжает Клименко. — Еще труднее доказать, что они действительно подтолкнули кого-то к самоубийству и сделали это специально, с умыслом.

Детская порнография, наркотики, суицид. Вот три кита, на которых держится запретный плод интернета. Конкретно проблемой виртуальных клубов самоубийц занимаются в Роспотребнадзоре.

«С 1 ноября 2012 г. по 1 сентября 2015 г. Роспотребнадзором была сделана экспертиза 6509 ссылок на страницы сайтов в информационно-коммуникационной сети «Интернет», из них по 6351 были приняты решения о наличии запрещенной к распространению в РФ информации о способах совершения самоубийства и (или) призывов к их совершению, по 158 ссылкам приняты решения об отсутствии запрещенной информации», — цитируем официальные данные. 

— Алгоритм работы таков: именно пользователь, а не наши сотрудники, присылает нам ссылку на подозрительные страницы. После чего специалисты выявляют: содержит ли данный ресурс нежелательные для использования материалы. Эти исследования проходят на основе лингвистической экспертизы, — поясняет пресс-секретарь ведомства Анна Сергеева.

Полученные сведения, если эксперты подтвердили их опасность, отправляются в Роскомнадзор, который блокирует нежелательные страницы. «Наша работа чисто техническая, сами подобные сайты мы не мониторим», — подтверждает Вадим Ампелонский, официальный представитель федеральной службы. 

А что дальше? Если на месте одной драконьей головы вырастают три новые? В этом плане, увы, российский закон не репрессивен. Уголовная ответственность не предусмотрена, штрафов, в отличие, например, от Австралии, тоже нет.

Но даже если из открытого доступа исчезнет вся информация, самоубийства не прекратятся. Потому что первопричина все-таки не в интернете... 

Пространство боли

Большинство родителей сегодняшних подростков появились на свет в конце 70-х — начале 80-х, взрослели в безнадежные и голодные 90-е. Дети росли, под собою не чуя страны, — мамы и папы были слишком заняты поиском хлеба насущного. Разумеется, это тоже была родительская любовь. Невысказанная, глубокая, настоящая. Но откуда ребенку об этом знать?

— Мы все время носим социальные маски, играем роли, — объясняет Лилия Михайлова. — С легкостью отказались от многих традиций и ритуалов. Сейчас общество задвигает сердечные эмоции на второй план, потому что не знает, как их выразить, это не принято. Многие ли помнят русскую народную традицию плача на похоронах? Плача, который на самом деле организовывал пространство горя и боли. Особенно он спасал при переживании смерти детишек, вводя в ограниченные рамки неистовую шоковую реакцию матери. Для этого на похороны приходили даже специальные плакальщицы, своими «психотерапевтическими» причитаниями помогающие переживать утрату... Семья, потерявшая ребенка, навсегда выбита из социально активного гражданского общества, подранена и одинока. Часто такие супруги расстаются, ибо не могут простить ни друг друга, ни самих себя. Время не лечит — оно только учит смиряться с горем.

...Мир меняется слишком быстро, неизменным остается одно — наша любовь к близким. Согласно опросам, самый большой страх, который испытывают сегодня россияне, связан вовсе не с потерей работы или развитием собственных недугов, а с возможностью потерять дорогих людей.

Еще недавно все говорили, что современные дети сводят счеты с жизнью, потому что у них куча свободного времени, нет больше пионерии, «продленок», секций, спортивных школ. Это не совсем верно. В городах за последнее десятилетие появилось немало бесплатных кружков. Но дети все равно предпочитают крыши...

А в стародавние времена, когда организованного досуга и в помине не было, много ли детей сводили счеты с жизнью? С младых ногтей в подкорке сидели твердые нравственные ограничения и правила. Это грех. За ним последует наказание. В какой-то момент страх Божий сменился пионерской идеологией, что тоже было неплохо. Но потом вообще наступила пустота.

— К сожалению, пока не вернется вера в души людей, сделать ничего нельзя, — резюмирует отец Александр, настоятель одного из подмосковных храмов. — Вера — это единственный неисчерпаемый ресурс. Это установка, подкрепленная четкими законами: что можно, чего нельзя, что есть добро, а что — зло. Вседозволенность породила агрессию не только по отношению к другим, но и к самим себе. Это ужасно, когда не верят никому и ни во что. Так и была запущена программа самоуничтожения, плоды которой мы сейчас пожинаем.