Виктор ИЛЬИН

12.01.2017

В феврале в Манеже откроется персональная выставка Василия Нестеренко — народному художнику России, академику и члену президиума РАХ в том же месяце исполнится пятьдесят. Предваряя интерес СМИ к признанному мастеру, расписывавшему Храм Христа Спасителя, мы решили побеседовать с ним уже сейчас, в январе. Начали разговор тоже с выставки, но с проходящей ныне в стенах Российской академии художеств и посвященной 1000-летию Русского присутствия на Афоне. 

Здесь собраны эскизы и картоны, репродукции сюжетов в натуральную величину, фотографии интерьеров. Несколько залов отданы картинам, пейзажам, портретам и жанровым композициям живописцев, работавших на Святой Горе. 

культура: Храмы Афона воочию увидеть дано далеко не всем, женщинам строгие правила и вовсе воспрещают ступать на землю монашеской республики. Так что для многих выставка — единственный шанс познакомиться с новым обликом русского скита. 
Нестеренко: Поблагодарить за такую возможность хотелось бы руководство Российский академии художеств, прежде всего Зураба Константиновича Церетели. Для нашей группы — это своего рода творческий отчет. А законы Афона — да, суровы, но тем и способствуют распространению благодати. Не подверженные времени уставы позволяют хранить и приумножать главное богатство — святость иноческой жизни. И она является миру. Тысячелетие русского монашества, берущего свои истоки с Афона, праздновалось в 2016 году очень широко и на Святой Горе, и в нашем Отечестве. Нынешняя выставка — итог целой череды событий. Первое и главное — торжества, которые прошли на Афоне в конце мая. Святую Гору посетили Владимир Путин, патриарх Кирилл со многими архиереями. На патриаршей службе присутствовали греки из соседних монастырей, паломники из России и разных уголков планеты. Были мы, реставраторы и художники, был Александр Дмитриевич Беглов, руководивший по поручению президента рабочей группой по подготовке к юбилею. Патриарх провел торжественную службу в Прибрежном Русике, 28 мая  состоялась божественная литургия в Нагорном с чином малого освящения храма Святого великомученика и целителя Пантелеимона. 

культура: Того самого, который расписывали Вы?
Нестеренко: Да, именно. Храму более ста лет, но прежде его не расписывали. В 1920-м Антоний Храповицкий, предстоятель Русской православной церкви за рубежом, совершил большое освящение, когда в храме имелись иконостас и три киота. Затем — почти век запустения...

культура: Какие еще события, связанные с Афоном, Вы могли бы выделить?
Нестеренко: Из тех, в которых я участвовал как член Патриаршего совета по культуре, — Собрание игуменов и игумений Русской православной церкви. Оно прошло в Москве накануне дня памяти старца Силуана Афонского (24 сентября), когда его мощи пребывали в нашей стране. В Храм Христа Спасителя съехались настоятели 888 монастырей. В советское время их было всего-то пятнадцать. Свято-Пантелеимонов монастырь представлял священноархимандрит Евлогий. Прежний игумен, схиархимандрит Иеремия, перешагнувший свое столетие, преставился 4 августа. Его портрет есть на выставке — это картина «Монашеское благословение». 

культура: Можете ли Вы сравнить состояние Русского Свято-Пантелеимонова монастыря до и после восстановления?
Нестеренко: Если бы сам не наблюдал и не участвовал в происходящем, то назвал бы его преображение чудом. Впервые на Афоне я побывал в 1995-м. Прибрежный монастырь действовал, несмотря на крайнюю нужду. В Нагорном скиту насельников вовсе не оставалось. Раз в неделю туда приходил монах, читавший Псалтирь. Удивительна судьба его. В годы Великой Отечественной — танкист, горевший и чудом спасшийся из подбитой машины. Обратившись к Богу, сумел преодолеть неимоверные препятствия, которые чинили тогда со всех сторон русским, стремившимся на Святую Гору. Казалось, оставался он последним из иноков, что блюдет заброшенную обитель, но он же стал первым, кто молитвенно сопровождал ее возрождение. Символичная судьба человека для страны, которая вышла из самой страшной войны такой же опаленной, однако не утратившей внутреннего духовного света. А теперь и она вернулась к истоку своей духовной культуры, на Афон. Благодаря ктиторам и благотворителям нашлись средства для возрождения Пантелеимонова монастыря и его скитов, прежде всего Старого Русика. Восстановлен не только храм, но и братский корпус, возобновилась служба.

культура: Довелось ли Вам общаться с монахами, пришедшими на Афон в последние годы?
Нестеренко: Разумеется. Это люди, очень сильные духом. Многие из них, кстати говоря, прошли через недавние войны и локальные конфликты 90-х.

культура: Преемственность, вероятно, чрезвычайно древняя. Существует версия, что первый русский скит на Афоне, Ксилургу (в буквальном переводе — Древодел), был основан в 997 году сыном князя Владимира Святого Святославом Древлянским для ветеранов отряда, сражавшегося в составе византийского войска.
Нестеренко: Я склонен верить святогорскому преданию, согласно которому первыми ктиторами Ксилургу был сам князь Владимир Святой и его порфироносная супруга Анна. 

культура: Вряд ли одно исключает другое. Без ведома и согласия великого князя ни Святослав, ни византийский император Василий II не взялись бы за устройство русской обители. А «древлянин» из княжеского рода выглядит более подходящим кандидатом на императорскую милость, нежели безымянный «древодел», не так ли?
Нестеренко: С этим трудно спорить, историкам есть о чем подумать. Хронологическое соответствие в любом случае налицо. Мы отпраздновали 1000-летие своего присутствия на Афоне, опираясь на бесспорное письменное свидетельство — акт, заверенный в 1016-м русским протоигуменом Ксилургу Герасимом. Очевидно, что обитель уже существовала, и довольно давно. Могла ли она возникнуть через десять лет после Крещения Руси? Вполне допустимо. Как бы то ни было, основание первого русского монастыря и Крещение Руси — явления одного порядка, связь между ними не только во времени, но и во взаимодополнении высших смыслов.

культура: Вы пытались каким-то образом выявить и передать их, расписывая собор?
Нестеренко: Именно к этому мы неизменно стремились. На Русь монашество принес преподобный Антоний Печерский — постриженик русского монастыря на Афоне. В западной части галереи храма мы поместили сюжет, где собор афонских старцев благословляет Антония на Русь. Там изображены Ксилургу с храмом Успения Пресвятой Богородицы и афонские старцы: игумен Герасим, Павел Ксиропотамский, Косма Зографский, Максим Кавсокаливит, Гавриил Иверский, Петр Афонский, Афанасий Афонский.

культура: Свято-Пантелеимонов монастырь издал Афонский церковный календарь на 2016 год, где помещено интереснейшее исследование о том, как Успение сделалось ключевым событием для русского православия. Вы с ним знакомы?
Нестеренко: Конечно. Более того, одну из задач мы видели в том, чтобы художественно передать преемственную связь между афонским Успенским храмом и Русью. Следующая роспись на эту тему — Успенский храм в Киеве и собор Киево-Печерских святых: старцы Феодосий Печерский, Алипий Иконописец, Нестор Летописец, Никола Святоша, Никон Печерский, Илья Муромец, Иоанн Многострадальный. От киевского храма Успения мы переходим к владимирскому и, наконец, к московскому. У каждого — свой собор святых.

Афон в истории Русской церкви — одно из главных направлений в наших сюжетах. Всего их более восьмидесяти, и 95 процентов из них несут новые композиционные решения. Назову хотя бы образ Божией Матери Светописанный — по явлению Ее перед вратами русского монастыря в 1903 году. Он помещен на одном из сводов.

культура: Были, однако, эпохи, когда русских насельников на Святой Горе практически не оставалось.
Нестеренко: Да, такое случалось трижды: в тяжкие века ордынского ига, во второй половине XVIII столетия и в советский период. Но и тогда монашеская традиция не прерывалась полностью. В Средневековье русский монастырь спасли сербские господари. Это деспотисса Ангелина Сербская, Стефан Душан, передавший в Русик честную главу св. Пантелеимона, царевич Растко, принявший постриг в Старом Русике под именем Саввы Сербского. После запустения в «блестящий век Екатерины» русское афонское монашество возобновилось в середине XIX столетия трудами трех старцев: Иеронима, Арсения и Макария. Они вернули русским Пантелеимонов монастырь. Все трое изображены предстоящими Ветхозаветной Троице, написанной по рублевскому канону. С другой стороны, от Троицы — сам Андрей Рублев, Сергий Радонежский, Александр Свирский. Композиция расположена над иконостасом между четвериком и алтарем храма.

культура: Почему афонские старцы и русские святые объединены в общую композицию с Троицей?
Нестеренко: Старец Иероним перед смертью завещал игумену Макарию и русскому монастырю образ Новозаветной Троицы, ныне установленный на горнем месте в алтаре Покровского храма. Она считается сердцем Русского Афона, и перед нею горит неугасимая лампада, зажженная самим Иеронимом. А связь самых чтимых наших святых с Троицей, мне кажется, не требует пояснений.

Намечая сюжеты, мы очень внимательно выслушивали мысли, пожелания монашествующих. Храм ведь — для них, пребывающих там постоянно. Направление во многом задавал духовник нашего монастыря отец Макарий. Эскизы представлялись владыке Иллариону и владыке Антонию. А утверждал наши эскизы Святейший патриарх Кирилл. 

культура: Когда Вы получили его благословение?
Нестеренко: В мае 2015-го. На роспись у нас оставался ровно год. Это очень мало, и только уверенность в товарищах позволяла рассчитывать успеть в срок. В нашей группе из десяти-одиннадцати человек имелся костяк, братство ведущих мастеров, сложившееся еще в ходе работы в Храме Христа Спасителя. Это Михаил Полетаев, заслуженный художник России, член-корреспондент РАХ, Виктор Гончаров и великолепный специалист по орнаменту Владимир Павлов, также заслуженный художник. Иногда мы невольно сравнивали себя с другой группой — Виктором Васнецовым, Павлом Сведомским, Василием Котарбинским, расписавшими собор Святого Владимира в Киеве.

культура: При том что у них было в распоряжении десять с лишним лет...
Нестеренко: Храм Святого Пантелеимона все же меньше, хотя и ненамного. Площадь его — три с половиной тысячи квадратных метров. Помножьте на высоту... Я не раз вспоминал слова Виктора Васнецова: «Нет на Руси для русского художника святее и плодотворнее дела, как украшение храма». А приехав раз за год работы в Москву, встретил доброго знакомого Алексия Уминского, настоятеля храма Троицы Живоначальной в Хохлах. Поинтересовавшись, чем я занят, он коротко ответствовал: «Милость Божия». Спасибо ему за эти слова. Они придавали сил, когда взяться им, казалось, было уже неоткуда. Работали по шестнадцать часов в сутки. В жару — в майках, в холод — в телогрейках. А когда расписываешь своды, потолок, за 8–10 минут спина просто деревенеет, руки отказываются слушаться. Все же мы успели. Милость Божия, поддержанная постом, молитвой и скитским уединением...

культура: Входя в собственноручно расписанный храм, глядя на него будто со стороны, чувствуете ли Вы творческое удовлетворение?
Нестеренко: Да, но не считаю его объективной оценкой. Тем более, что впервые входил в законченный росписью храм в те самые дни, когда природа Афона на пике расцвета. Удел Богородицы напоминает благоуханные райские кущи. Можно ли доверять своим чувствам в такой момент? Да и сегодня не доверился бы. Вообще, не мне и даже не современникам нашим судить о том, что получилось. Памятник должен простоять десятилетия, чтобы его оценили. Достойны ли наши росписи в Храме Христа Спасителя тех, что существовали изначально? Прошли годы, а ответить не могу. Так и здесь. Но уверен, что суд потомков будет справедлив.

культура: Роспись Владимирского собора создавалась в новом византийском стиле и стала своего рода манифестом духовной живописи конца XIX века. Как можете Вы определить художественный стиль Свято-Пантелеимонова собора?
Нестеренко: Стиль этот, сложившийся на рубеже XIX–XX столетий на фоне мощного притока на Афон наших монахов и паломников, не вошел в учебники, хотя знаком, наверное, каждому православному верующему. В основном благодаря иконам, которые появились во многих русских храмах: святого Пантелеимона и Божией Матери Скоропослушницы. Он и называется афонским, по происхождению этих образов. Впитал он и средневековые греческие и балканские влияния, однако основополагающей для него оказалась традиция зрелой русской живописной академической школы. Характерная черта афонского стиля — особая духовность и тонкость исполнения образа. Это, несомненно, одна из вершин церковного искусства, приблизиться к ней очень трудно, тем более в монументальной живописи. Образцов ее сохранилось немного, в основном в Андреевском и Ильинском скитах, некогда принадлежавших русским общинам.

Впрочем, православное искусство развивается. Сегодня мы можем уверенно сочетать академические и византийские черты — как в образе Пантократора, помещенном в куполе нашего храма. Ибо преемственность православия от Византии к России — факт для нас неоспоримый. Дух обитает там, где правда. Очень важно ощущать ее, и тогда несовместимые художественные средства, непримиримые школы сойдутся, чтобы породить новый духовный образ. И наоборот: на скудной духовной почве, где нет сил у него появиться, разбегаются новые направленьица и школки. Россия впитывала все живое из окружающего мира. Ренессансная манера живописи развилась у нас до высоты «Явления Христа народу» Александра Иванова.

Так что оставим судить потомкам, к какому «изму» какое произведение отнести. Мы живем и творим в сегодняшнем времени с верой в Бога и в Россию. И если вера наша искренна, она оставляет добрые плоды.