Георгий НАСТЕНКО

18.01.2017

28 января отпразднует юбилей одна из лучших баскетболисток в отечественной истории — Елена Баранова.  На высочайшем уровне центровая выступала 25 лет. В эти годы уместились олимпийский триумф, победы на клубном уровне, множество индивидуальных призов и статус звезды в сильнейшей лиге мира — женской НБА. Сейчас Елена Викторовна руководит отделением баскетбола УОР №4 имени Александра Гомельского и воспитывает двоих детей, которые решили пойти по стопам знаменитой мамы. 

культура: Каковы успехи сына и дочери на спортивной ниве, есть вероятность, что в будущем увидим их в числе профессионалов?
Баранова: Маше и Мише по десять лет. Они занимаются в УОР №4 с более старшей группой, но успевают выступать и за свой возраст. Наставники возлагают на них надежды. И главное — оба тренируются с желанием. 

культура: Дополнительно с ними работаете?
Баранова: У меня не получается быть объективной. В их возрасте я задавала тон, и порой трудно смириться, когда у детей что-то не получается. Веду себя жестче, чем тренер. Он даже останавливает меня и просит не бежать впереди паровоза. Нужно время. 

культура: Дети в меньшей мере максималисты, чем были Вы?
Баранова: Они тоже достаточно амбициозны, но идут немного другим путем. Маша никогда не сдается, даже если приходится в чем-то уступить. А от сына, к сожалению, слышу порой «я не могу». Когда мне не удавались крюки или трехочковые, не уходила из зала после тренировки и дополнительно отрабатывала элементы. Миша же старается делать лишь то, что у него хорошо получается, а значит — ему интересно. Впрочем, психолог пояснил: мальчики и девочки в подобных ситуациях ведут себя по-разному. Но всегда им говорю: «Выполняй дело хорошо или не занимайся вообще». 

культура: Вам пришлось рано повзрослеть. В семнадцать лет отправились из родного фрунзенского «Строителя» в московское «Динамо». Страшно было в столь юном возрасте резко изменить жизненный уклад?
Баранова: В столицу меня позвал Евгений Гомельский. Пока доехала, он возглавил сборную СССР, а «Динамо» принял Михаил Башкиров. Особо играть не давал. Я даже с претензиями к нему обращалась, ведь не для сидения в запасе ехала в Москву, меня звали и прочие сильные клубы. Но потом травмировались и ушли в декретный отпуск несколько ведущих баскетболисток, я стала регулярно выходить на площадку.

культура: В национальной команде тоже начали выступать достаточно рано. 
Баранова: В юниорских сборных разных возрастов играла постоянно. А с главной сборной СССР меня, 18-летнюю, повезли в турне по США и Канаде. В официальном турнире впервые сыграла в девятнадцать на первенстве континента. Причем, по настоянию Вадима Капранова, выходила в стартовом составе, начиная с полуфинала, в котором много забила, оправдав доверие. На Олимпиаду-92 пробились через сложный отборочный турнир, где из двенадцати коллективов на Игры проходили только два. Причем обе эти команды, наша и китайская, потом встретились в олимпийском финале. К слову, в Барселоне нечасто попадала в стартовую пятерку, а в решающем поединке Вадим Павлович и вовсе не выпустил меня на площадку. Сказал: «Молодая — еще наиграешься!»

культура: Почему подобные решения принимал Капранов, ведь главным тренером значился Гомельский?
Баранова: Евгений Яковлевич больше занимался организационными вопросами и настраивал подопечных психологически, Капранов же работал с нами на тренировках. Они удачно друг друга дополняли. А с 1993 года я уже стала лидером сборной, потому что возрастные девочки разъехались по зарубежным клубам, откуда их неохотно отпускали на международные матчи. Некоторые и сами не рвались — кто-то семьей обзавелся, другие боялись получить травму.

культура: В случае повреждения в составе сборной федерация оплачивала медицинскую страховку?
Баранова: Нет. Правда, все необходимое лечение руководство брало на себя. И в ЦИТО тогда операции и реабилитацию проводили не хуже, чем в Европе.

культура: Вы тоже в итоге отправились за границу, но в довольно средний клуб. Неужели для олимпийской чемпионки не нашлось места в элитной команде?
Баранова: Я вообще не собиралась за рубеж. Но материальное положение, несмотря на спортивные успехи, оставалось неважным. С 1989-го мы с мамой жили в динамовском общежитии. Она обивала пороги начальства насчет предоставления квартиры. Запомнилось, как после Олимпиады приезжала японская журналистка — делать репортаж о жизни чемпионов. Она была в шоке от нашей общаги. За победу в Барселоне мне дали 3000 долларов, а вместо обещанного жилья в московском правительстве посоветовали строить кооператив за свой счет. Вот по финансовым соображениям и поехала в Израиль. Туда позвали тренером Гомельского, и он взял меня. За два года в «Элицуре» заработала достаточно, чтобы решить жилищный вопрос. До этого снимала маме два года квартиру в столице, так как из общежития нас выгнали. Поэтому искренне рада за наших современных чемпионов, которых федеральное и местное руководство за олимпийские медали премирует большими деньгами, хорошими машинами и квадратными метрами. Но в то же время обидно даже не за свое, а за более старшее поколение. Мы хотя бы могли в профессиональных клубах деньги зарабатывать. А вот олимпийские чемпионки как получили квартиры за победы в 1976 и 1980 годах, так и живут в них. И то не все. У тех, кто не сумел завоевать почетных наград, ситуация еще хуже. В качестве главы Совета ветеранов баскетбола России не могу пройти мимо подобной несправедливости. Заслуженные спортсмены годами тратили здоровье, приносили славу стране, а теперь не имеют возможности залечивать травмы, полученные в период активной карьеры. Все процедуры — даже диагностические — в поликлиниках и больницах им элементарно не по карману. 

культура: В Израиле все складывалось хорошо, почему так быстро вернулись на Родину?
Баранова: «Элицур» не мог рассчитывать на серьезные достижения в еврокубках — в отличие от ЦСКА. Армейский клуб в середине 90-х нашел спонсора. Даже иностранок пригласили — представительниц сборной США Терезу Уизерспун и Медину Диксон. В первый год контрактов не подписывали, зарплату выдавали наличными в валюте. Потом этот чемоданчик иссяк. Деньги вроде бы были общими, но мужчинам платили намного больше. В 96-м выиграли почетный Кубок Ронкетти, но полученные от ФИБА призовые 75 тысяч долларов почему-то достались ребятам. Когда мы возмутились, руководство ЦСКА заявило: «У мужчин — семьи, которые надо обеспечивать». 

В 1997–1999 годах совмещала выступление в женской НБА с российским чемпионатом. Благо, по срокам они не совпадают. В американском баскетболе дискриминация женщин тоже немалая: заработки в десятки раз меньше мужских. Но на фоне российских тогда все равно были неплохими. Элитному драфту из 16 самых звездных мастеров, в том числе и мне, платили по 50 тысяч долларов за сезон, который продолжался всего три месяца. В конгрессе США даже пытались протащить закон о равноправии в доходах мужской и женской НБА, но не удалось. 

культура: Как Вы относитесь к тому, что Российской федерацией баскетбола руководит Андрей Кириленко? Выдающийся игрок, однако не знакомый с деятельностью спортивного функционера... 
Баранова: Если подобную организацию возглавляет человек без звездного прошлого, то ему трудно обеспечить хороший пиар. Узнаваемому спортсмену легче попасть в финансовые круги и решить проблему спонсорства. Но при этом в РФБ должен быть хозяйственник, добывающий деньги. А пока что федерация, как я вижу, новых источников финансирования не нашла и живет за счет взносов клубов, причем в большей степени женских. 

культура: Каким Вам видится ближайшее будущее отечественного баскетбола?
Баранова: Пока мы не уменьшим число иностранцев — игроков и тренеров — в клубах, будем испытывать проблемы с кадрами. Сложно растить чемпионов из игроков, сидящих на скамейке запасных. Некоторые «специалисты» любят рассуждать, что рядом с зарубежными звездами молодые россияне многому научатся. Руководствуясь личным опытом, могу заверить: без серьезной соревновательной практики повысить мастерство невозможно. Единая лига ВТБ, конечно, имеет право заявлять: «Кому хотим — тому платим». Но и РФБ должна четко придерживаться определенной стратегии. Нельзя допускать, чтобы отечественные таланты не имели достаточной возможности проявить свои способности. Стоит взять пример с волейбола. Там сделали жесткий лимит — два легионера. Любой клуб вправе приобрести пару звезд мирового уровня, однако при этом сильные россияне всегда в игре.