Дарья ЕФРЕМОВА

09.04.2015

10 апреля исполняется 55 лет Николаю Зиновьеву, лауреату Большой Литературной премии России, самобытному поэту с Кубани, чьи простые рифмы и четкие образы ушли в народ. По случаю дня рождения поэта в городке Кореновск — бывшей станице Кореновской — состоится его творческий вечер. Там же будет представлен новый сборник «Ночной дневник», выхода которого с нетерпением ждали читатели. Организаторы вечера: Бюро пропаганды художественной литературы СП России и администрация Кореновского района Краснодарского края.

культура: Валентин Григорьевич Распутин как-то сказал, что в Ваших стихах говорит сама Россия...
Зиновьев: Внимание писателя такого масштаба вряд ли кого-то оставит равнодушным, но обольщаться на свой счет было бы глупо. Я человек из глубинки, из гущи народа, и в какой-то мере выражаю мнения и чувства миллионов других, таких же простых людей, жителей маленьких городов, станиц, деревень, поселков. Распутин это имел в виду, а вовсе не особые художественные достоинства моей поэзии. К славе я никогда не стремился. Просто писал, о чем думалось, и это оказалось созвучным многим. 

культура: Вы поднимаете темы традиционные для русской гражданской лирики: любовь к Отечеству, долг, честь, вера. При этом призываете заколотить «постыдное окно в Европу». Но Россия все-таки — часть мирового пространства.
Зиновьев: Конечно, мы часть. Именно — часть. И сливаться в общую обезличенную массу не имеем никакого желания. Окно в Европу — метафора догоняющего, заимствованного развития. Петр заставлял носить чужое платье и перенимать все подряд, не исключая безудержных кутежей и привычки к табакокурению, и сейчас нам навязывают не лучшее — потребительское отношение к жизни, мужеложество, тоталитарные секты. Зачем это нужно, позвольте спросить? Копирование само по себе вторично, а значит, лишено корней. Копия всегда хуже оригинала, а если еще и оригинал далек от совершенства, то и говорить не о чем. Что же касается классических русских тем... К сожалению, в постперестроечное время эти традиции разрушались, на смену им привносились туманные представления об «общечеловеческих ценностях», вылившихся в двойные стандарты. Слова «долг» и «честь» стали чуть ли не анахронизмами. Слава Богу, сейчас все начало двигаться в нужную сторону. Пусть не так быстро и уверенно, но все же. 

культура: Казачье происхождение сказывается на Вашем творчестве и мировосприятии? 
Зиновьев: Казак я только по материнской линии. Мой прадед получил Георгиевский крест в русско-турецкой войне, а дед погиб в Крыму в Великую Отечественную. Я бы хотел иметь в себе эту прадедовскую и дедовскую казачью жилку. А по отцовской линии я — иногородний. Семья отца еще до октябрьского переворота приехала на Кубань из Курской губернии, где прадед служил кучером у барыни. Так что казачье влияние в моем творчестве присутствует, во всяком случае, я так думаю. Но русского мужика во мне, пожалуй, будет побольше. 

культура: Вас называют поэтом-патриотом. Что вкладываете в понятие патриотизма?
Зиновьев: Любовь к Родине, к своему народу, готовность пожертвовать жизнью ради родной земли. Понимаю, что это звучит слишком просто. Может быть, для кого-то и банально. Но дело в том, что все остальное — от лукавого. Не надо изобретать велосипед, искать вторые смыслы. Я выразил это в стихотворении:

Время дышит годиной 
Испытаний и бед. 
От нее за гардиной
Шансов спрятаться нет.

Надо выйти навстречу,
Помолившись. Как встарь,
И свою человечью
Бросить жизнь на алтарь.

Нелегко это будет,
Хоть понятно вполне:
От страны не убудет,
Но прибудет стране.

культура: Апостол Павел говорил, что в единодушии есть огромная сила... 
Зиновьев: Да, и еще: «Будьте единодушны и единомысленны». 

Сейчас не время для релятивизма, плюрализма. Нужна сплоченность, соборность. Четкие представления о том, что хорошо и что плохо. Разобщенность ни к чему не приводит — мы уже пытались быть похожими на лебедя, рака и щуку из крыловской басни. А в итоге? Развалили страну. Может, лучше слушать Христа и апостолов, а не западных пропагандистов...

культура: Считаете, вера поможет сплотить людей?
Зиновьев: Вера, конечно, сплачивает, но ее нельзя навязывать. К сожалению, у нас приживается лубочное православие, когда форма вытесняет содержание. Все вроде правильно делаем, постимся, крестимся, а веры нет. У меня на эту тему есть четверостишие:

Ужасная эпоха —
за храмом строим храм, 
Твердим, что верим в Бога, 
Но Бог не верит нам. 

Или вот такое двустишие из большого стихотворения:

Раньше тайно мы верили в Бога,
Нынче тайно не верим в Него. 

Тут главное, как говорят священники, не впадать в прелесть, то есть не считать себя лучше, правильнее других. Если кто-то пришел в храм, пусть ничего и не зная, это уже первый шаг, пока робкий, неумелый. Язычок пламени от свечки — это Дух Святой, который сходил на апостолов. Если держать свечу левой рукой, огонь пойдет прямо к сердцу, правда, сколько это времени займет, никто не знает. Путь к Богу — долгий и трудный, сомнения одолевают. Я много стихов посвящаю теме веры, православия. Но по-настоящему верующим себя не считаю. Просто хотел бы им стать, а пока в самом начале пути.

культура: Вы говорили, что поэзия — часть религии. Приводили строки Бунина: «Темна, в словах невыразима». Каковы Ваши критерии хорошей и плохой поэзии? Существует ли что-то кроме мастерства — способности складывать слова, находить образы, рифмы.
Зиновьев: Хорошая поэзия — от Бога. Несомненно, в ней, как и в религии, много мистики, порой она алогична, но всегда — истинна. А поэзия не от Бога — лжива, надуманна, прикрывает свою неискренность какими-то блестками, словесной пиротехникой, постоянно меняющимися «новыми формами». Разумеется, хорошая поэзия — это не только гражданская и любовная лирика. Тема не так важна. Она может быть надсобытийной — едва уловимое движение души, необъяснимый поворот мысли, неожиданно нахлынувшее чувство... Все, что связано с нашим бытием, — со-бытие. А что над бытием? Только Бог, который непостижим. А как можно писать о непостижимом? Только каким-то непостижимым образом и никак иначе. Вот для этого Богом нам и дана поэзия...

«Среди безмолвного народа всегда найдется идиот»

Свет негасимый

Да, можно многое отнять

У человека, вплоть до жизни.

Любовь же к Богу и Отчизне

Всегда останется сиять

Над жалким холмиком могилы

Могучим негасимым светом,

Каким бы ни казался хилым 

Мой стих об этом.

* * * 

Н.В. Гоголю

Блаженны Вы в краю неблизком,

Где не летают мины с визгом,

И где не рушатся дома...

Вий, говорящий на английском, 

Вас, без сомненья б, свел с ума.  

* * * 

Куда ж нам плыть?..

А.С. Пушкин

Ни новоявленный герой,
Ни пыльный призрак лжесвободы,
А страх пред ядерной войной
Объединяет все народы.

И часто думается мне —
Потенциальной горстке праха,
Что только Бог бациллу страха
Размазать может по стене,

А миром правит сатана,
Он делать этого не будет.
И каждым утром меня будит
Вопрос: «Куда ж нам плыть?..»

* * * 

Стою на берегу реки,
А гладь Россию отражает.
Быть может, мы с ней двойники?
Кто знает?..

Быть может, я в ней растворился
Или она во мне. Случайно.
Ну, все. Я тут разговорился,
А это, вероятно, тайна.

* * * 

О, как разлился свет лунищи!

О, сколько благодатной пищи

Для стихотворцев всех мастей!

Ну, а поэт? Он, бросив лиру,

Спешит к себе домой в квартиру

Услышать сводку новостей

О кровоточащем Донбассе...

Старец

Я однажды подглядел:
На суку старик сидел,
Отрубил сук у ствола,
Но не падает. Дела!

Что ж не падаешь ты, дед?
Почесав седое темя,
Он сказал: «Еще не время,
Божьей воли еще нет».

* * * 

Зачем осмысливать эпоху,
Грызя конец карандаша,
Когда, быть может, завтра к Богу
Твоя отправится душа.

Туда, где знанья и понятья
Твои давно упразднены.
Где душу ждут Христа объятья
Или оковы сатаны...

Псевдоинтеллигенция
Всегда, всегда была ты стервой.
В чаду своей богемной скуки
Народ ты предавала первой,
На пепелище грея руки.

Была ты рупором разврата
И верной подданной его.
И поднимался брат на брата
Не без участья твоего.

По заграницам ты моталась,
Всю грязь оттуда привозя.
Такой ты, впрочем, и осталась.
И изменить тебя нельзя.

Седьмое чувство

Правдивый стих. Всегда в таком 

Статья присутствует тайком.

Закон повсюду к правде строг

И за нее положен срок.

Но дело, собственно, не в этом.

А в чем? Отвечу, господа:

В том, что родившийся поэтом,

Им остается навсегда.

«Да это все общеизвестно» — 

Мне без сомненья возразит

Тот, кто не чувствует, что бездна

Из самых общих мест сквозит.

* * * 

С лица Земли улыбка стерта.
Последней быть иль нет войне?
Все чаще в снах я вижу черта
С солдатским ранцем на спине.

Он с леденящею усмешкой
До самой утренней зари
Из ранца сыплет головешки —
Все, что осталось от Земли.

Памяти Юрия Кузнецова

Ходил он барином в халате,
Он мог, махнув на полстраны,
Рукой сказать негромко: «Лайте,
На то вы сукины сыны».

В тот день, когда его не стало,
Когда лик стал белее мела,
Повсюду снова заблистало
То, что при нем блистать не смело.

Пролог

Мы жизнь ведем? Да чепуха!

Она ведет нас от греха

К греху, на то имея силу,

О, если б только лишь в могилу.

Но нет, не обольщайся, брат,

Такая жизнь нас тащит в ад.

Но есть, поверь мне, жизнь другая...

Фантасмагория

Льву Орехову

Кто читает, кто зевает,
А не едем ли мы, Лева,
В «Заблудившемся трамвае»
Николая Гумилева.

И никто из нас не ропщет,
И глаза свои не трет,
Видя пальмовую рощу,
Что в Сокольниках растет.

Вовсе чуждо нам смятенье,
И поджилки не дрожат
Потому, что под сиденьем
Наши головы лежат. 

В степи

(Диптих)

1. Я по не паханному полю
Шагал, забыв про все и всех.
Давно б я проклял свою долю,
Когда б не знал, что это — грех.

Вдруг увязался ветер следом,
Шепча мне на ухо: «Держись
Того, Кто в мире том и этом,
И Путь, и Истина, и Жизнь».

Пусть грудь болеть не перестала,
Но солнце ярче заблистало,
И я услышал запах трав...
Как оказалось, ветер прав.

2. Откуда, ветер, ты принес

Мне эту радость, радость слез?

Нет этой радости дороже.

Она, как свет из детских снов,

И мне не стоит лезть из кожи — 

Не показать посредством слов

Прикосновенье Твое, Боже,

К моей истерзанной душе,

Спасенной, может быть, уже... 

Степь

Птицы здесь поют без фальши,

По утрам роса чиста,

И такая даль, что дальше

Можно видеть лишь с Креста.

Ребенок

Нет еще в нем взрослой стати, 

Но ведь как ему к лицу

Эта в желтых зайцах скатерть

И пылинки на весу

В золотом луче рассвета!

Нет в нем лжи и злобных сил.

Ангел он добра и света...

Помнишь? Ты таким же был.

* * * 

Никакого праздномыслия,

Никакого пустословия — 

В этом русской Музы миссия,

Таковы ее условия.

* * * 

Ни электричества, ни газа.
Хозяйке скоро сотня лет.
Но, как ребенок, ясноглазо
Глядит она на белый свет.

Кривая ветхая хатенка,
В сенях старинный ларь с мукой.
Такую хату, как котенка,
Погладить хочется рукой.

Над крышей хаты с кроной вяза
Сплелась могучая ветла...
Ни электричества, ни газа,
Но сколько света и тепла!

На закате

Как холодно в доме,
Как холодно в мире.
Чтоб чуть хоть согреться
Бряцаю на лире.

Кому я бряцаю?
Бутылке? Стакану?
Пройду-промерцаю
И в прошлое кану.

Никто и не вспомнит.
Ну, что ж, ну и пусть...
И душу наполнит
Вечерняя грусть.

* * * 

Народ безмолвствует

А.С. Пушкин

Беда, надеюсь, всем известна:
Пред нами вновь разверзлась бездна,
И нас толкнут в нее вот-вот.

Но закричать в сей миг: «Свобода!»
Среди безмолвного народа
Всегда найдется идиот.

На реке

Я благодарен бытию, 
Что у реки с удой стою
И карасей ловлю, но все же,
И карасей помилуй, Боже.

Я слишком много их ловлю,
Пускай срываются почаще.
У побывавших на краю
Свое понятие о счастье.

* * * 

Парк. Осень. Клены. Желтизна
Сочится сквозь промозглый морок.
И чувств, и мыслей «новизна»
Смешна, когда тебе за сорок.

Роняют клены наземь семя,
А небо — дождик ледяной...
Я по аллее шел, и время
Как бы смыкалось за спиной.

Мистическое

Нагрянет враг на нас в порыве злости,
Молитва полетит во все концы, —
И вздыбятся все русские погосты,
И всех времен восстанут мертвецы!

Настолько вид восставших будет жуток,
Что враг рванет, теряя свой рассудок,
Обратно в свой альпийский городок.
Он больше на Россию не ходок.

У реки

Несет восточный ветер цаплю,

А мысль является сама:

Имеем мы хотя бы каплю

Непомраченного ума,

Какой имелся у Адама,

Когда он знал язык травы?

«Конечно, нет», — скажу вам прямо,

И потому не имут срама

Не только мертвые, увы...

* * * 

Я, может быть, и не злодей,
Но и не Иов на гноище.
Я знаю множество людей
Душой меня намного чище.

И пусть они не пишут книг,
Но дом их выстроен на камне.
А как меня спасет мой стих
Не представляется пока мне. 

* * * 

Плывут года. Все ближе к устью.
Тем слаще каждая верста.
Я по реке плыву не с грустью,
Я взял в сопутники Христа.

Крепчает власть метаморфозы,
И даль ясна, а не туманна.
И на лице моем не слезы
Блестят, а брызги океана... 

Этюд

Помню пункт переговорный,
Голос в трубке твой притворный,
За окошком пес придворный
Так зевает, что дрожит.
Время встало. Не бежит.

Рухнул домик наш картонный.
Муха бьется о стекло.
В трубке голос монотонный:
«Ваше время истекло».

Много схожих ситуаций
В мире, это и страшит...
Старый пес в тени акаций
Все зевает, все дрожит...