Андрей САМОХИН

18.05.2016

Накануне Дня святых равноапостольных Кирилла и Мефодия — братьев-просветителей из Солуни, — давно отмечаемого не только как религиозный, но и как государственный праздник, мы решили побеседовать о его истории и смысле с президентом Международного фонда славянской письменности и культуры Александром КРУТОВЫМ. 

Крутов: В 2016-м исполняется 30 лет, когда после долгого советского «перерыва» этот праздник возродился в России. Начал он отмечаться 24 мая 1986-го в Мурманске — самом северном городе страны. «Застрельщиками» стала группа энтузиастов во главе с местным писателем Виталием Масловым и его московскими коллегами Владимиром Крупиным, Юрием Кузнецовым, Владимиром Личутиным и некоторыми другими. Потом центры торжеств переходили по городам и весям: Вологда, Великий Новгород, Киев, Минск, Смоленск, Владимир, Белгород, Кострома... Среди ярких участников перебывали практически все самобытные русские писатели-«почвенники», и прежде всего Василий Белов и Валентин Распутин... Тогда на волне «гласности» окрепли ростки национального самосознания. Это было время, когда русские люди объединялись уже не по кухням, как раньше, а в конкретных делах: в противостоянии переброске северных рек, для защиты Байкала, памятников архитектуры.

Изначально фонд зародился как инструмент по организации все более масштабных праздничных мероприятий. В 1989-м со статусом «международный» он был официально зарегистрирован по благословению патриарха Алексия II. А с 1991-го День славянской письменности и культуры получил статус государственного и начал широко отмечаться вместе с РПЦ не только в РФ, но и на Украине, в Белоруссии, Молдавии. 

Первым президентом фонда стал основатель русской этнолингвистической школы, академик Никита Толстой, но вскоре его сменил уже известный к тому времени скульптор Вячеслав Клыков. 

Русский патриотизм в празднике всегда тесно переплетался с идеей славянского единства. Как известно, два брата-просветителя были греками-византийцами и несли слово Христово еще до окончательного отпадения Ватикана от Православия. Причем просветили они, помимо наших предков, и другие славянские народы, в том числе те, что считаются ныне «западными» и «католическими». А кириллица вместе с глаголицей, безусловно, являются достоянием всего человечества...

культура: Но само направление фонда вроде изначально было скорее русским, чем общеславянским?
Крутов: Да, он стал одной из первых возможных тогда площадок для открытого обсуждения духовных проблем именно русского народа — в широком понимании этого слова. Никто ведь не ожидал Беловежских соглашений и разбегания «по квартирам». Задачи ставились не политические, а просветительские. Славянские же связи, наработанные в странах тогда еще действующего Варшавского договора, давали лишние «степени свободы». Хотя встретили мы тогда и определенную ревность со стороны болгар, у которых этот праздник оставался национальным и при социализме.

Русского народа у нас де-юре в СССР не было. А многим даже хотелось, чтобы это произошло и де-факто. В 1961 году на XXII съезде КПСС Хрущев официально закрепил «новую историческую общность — советский народ», а в ельцинское время появился «российский народ». То есть нация, образовавшая и расширившая государство, несшая окружавшим его малым народностям державную защиту и свет Православия как бы и не существует! Сейчас русских яростно пытаются разобщить окончательно, оторвав от нас украинцев, а следом и белорусов. А мы единый народ — одной генетики, религии и языка. Все остальное — от лукавого. Хотя сегодня русскими, на мой взгляд, можно с большим основанием, чем вчера, называть людей, объединенных не кровными, а духовными связями: мироощущением, верой. 

культура: Хорошо, а славяне-то в целом — те же, что и вчера? Или можно аналогично выделить некую общность «славян по духу»? 
Крутов: Славяне — это большое множество. А русские — его подмножество, никогда не отделявшее себя от славянского мира. Язык ведь на заре русской государственности был практически один — что с ляхами, что с чехами. Княжеские семьи, роднясь, хорошо понимали друг друга, а обитали родственники на огромной территории: от Эльбы до Дуная и Днепра.

Конечно, разделение на православных и католиков, онемечивание западных славян, распад Киевской Руси под ударом монгольского нашествия, экспансия Великого княжества Литовского изменили многое в самоидентификации братьев-славян. Но, уверен, память об общих предках и языке жива в глубинах народной души и поныне — и в Киеве, и в Праге. Другое дело, что социальная атомизация, меркантилизм, вымывание любых идеалов, захватившие мир, ведут к потере общности даже внутри одной нации сильнее, чем былые политические и конфессиональные различия. Мы это чувствуем и по международной работе с нашими отделениями в Восточной Европе. Про современную Украину и говорить не приходится....

культура: От увлечения панславизмом предостерегал еще философ Константин Леонтьев, расходясь со своим учителем Николаем Данилевским. Трудно отрицать: иные наши «братушки» оказывались в мировых войнах по другую сторону фронта. Да и теперь многие славянские народы больше тянутся к ЕС, к НАТО...
Крутов: Я бы не трактовал подобные факты в категориях предательства. Ведь, скажем, война против СССР для немалой части восточных православных славян не равнялась войне против «матери-России». Те же Сербия, Болгария дали после революции приют немалому числу наших эмигрантов — убежденных противников коммунизма. Власти Советского Союза до конца 1930-х категорично настаивали на том, что история страны началась в октябре 1917-го, да и позже признавали тысячелетнюю преемственность лишь частично, с оговорками. Положа руку на сердце: всегда ли наша держава во второй половине ХХ века вела себя по отношению к славянам как родная сестра? 

культура: Как сказал один знакомый серб: «Если Сербия перестанет быть собой — это полбеды, главное, чтобы Россия не стала «мало-Россией»...
Крутов: Вот именно. А вспомните, скольких друзей мы бросили при Горбачеве с Шеварднадзе, и после — при Ельцине с Козыревым — как «сдали» Югославию. Да, различия в вере, политические реалии на определенном этапе оказались значимее славянского единства, но кто знает, что день грядущий нам готовит? «Дух дышет, идеже хощет». Думаю, древний Славянский мiръ жив как архетип и еще способен сыграть свою историческую роль — в симфонии с Русским миром. Это отнюдь не полярные понятия, как хотят нам внушить некоторые деятели. Если ты действительно русский, ты не можешь не быть славянофилом. А то, что родные братья порой собачатся больше, чем неродные, — так это известно давно. 

культура: Каковы зримые результаты почти тридцатилетней деятельности фонда?
Крутов: Именно по нашему представлению в правительство РФ праздник Славянской письменности и культуры стал государственным, площадь Ногина была переименована в Славянскую, на нее смотрит известный памятник Вячеслава Клыкова святым Кириллу и Мефодию. Он, кстати, поставлен исключительно на народные деньги. Затем последовали десятки других монументов великим русским людям и судьбоносным событиям по всей стране: Илье Муромцу в Муроме, Петру I в Липецке, крестителю Руси князю Владимиру в Белгороде, звонница на Прохоровском поле и множество других, в том числе за границей — святителю Николаю Чудотворцу в итальянском городе Бари, святому Савве Сербскому в Белграде, первый памятник советским солдатам, павшим за свободу Греции, в Афинах. Фонд принимал активное участие в организации Всеславянского съезда в Праге в 1998 году, был инициатором фестиваля народной песни им. Надежды Плевицкой, ставшим ныне ежегодным государственным. Если я стану все перечислять — вам газетной полосы не хватит.

Отмечу только наши курсы церковно-славянского языка, в которых заочно участвуют заключенные, постоянную издательскую и концертную программу, выездные конференции, межславянские крестные ходы. Придумали мы и такую успешную форму, как патриотические «трезвые забеги». Весомую роль (по словам людей с Донбасса) фонд играет в сборе и координации поставок гуманитарной помощи ДНР и ЛНР. Есть задумка масштабной публичной акции «Азбука», направленной на защиту русского языка от разрушения. Ее содержание пока секрет, надеемся, что идея получит одобрение на первом съезде Общества русской словесности, открывающемся 26 мая. 

культура: На что живет ваш фонд? Наверное, на одни коммунальные платежи за особняк в Черниговском переулке уйма денег уходит?.. 
Крутов: Мы пока не получили ни одного государственного рубля. Хотя нас организационно часто поддерживали чиновники среднего уровня, в том числе и в ельцинских правительствах. Есть частные пожертвования, неуклонно скудеющие в последние годы, совсем небольшие средства приносят концерты, издания, сувенирка.

Наше выживание я отношу к Промыслу Божию. Случались невероятные истории. Скажем, в 1992-м именно мы первыми привезли в Россию (прямого авиасообщения с Израилем еще не было) Благодатный огонь из храма Гроба Господня. Было получено Патриаршее благословение, оформлены визы, не хватало лишь двух вещей: денег на путешествие и транспорта до Средиземного моря. И вот за четыре дня до Пасхи я в одной компании пожаловался вслух на эту ситуацию. И незнакомый мне сосед по столу, оказавшийся директором «Интуриста», выдает нам бланки с печатями — вроде гарантийных чеков на предъявителя. А автобус присылают в Москву православные словаки. Вы только представьте себе!

культура: Задам сакраментальный вопрос: что, по-Вашему, сейчас самое главное для сохранения самобытности, да и просто «бытности» России, русского духа? 
Крутов: Я рад, что многие патриотические понятия, бывшие в свое время демонизированными и маргинальными, теперь превратились в общепринятые. Но в этом и огромная опасность. Наши давние противники поняли, что гораздо эффективнее заболтать высокие слова и идеи, подменить их смыслы, выхолостить за счет нелепого использования на фоне катастрофического падения системы образования. Негласная, однако реально господствующая сегодня и разлагающая все и вся либеральная идеология требует безусловного демонтажа. Российскому государству нужно, наконец, определить долгосрочные цели и национальные принципы бытия, узаконить понятие «русский народ» и дать ему высокие цели. Тогда и братья-славяне к нам вновь потянутся...

Скажу так: дело Кирилла и Мефодия по-прежнему живет, святые братья не уходили от нас, это мы отходим все дальше, теряем их дар. Но еще есть возможность опамятоваться и вернуться к истокам.