Сергей Голомазов: «Латвия — не другая планета, она близка к России»

Денис СУТЫКА

30.10.2019

Экс-худрук Театра на Малой Бронной Сергей Голомазов, в конце прошлого года возглавивший Рижский русский театр имени Михаила Чехова, открыл свой первый полноценный сезон в качестве художественного руководителя. «Культура» расспросила режиссера о причинах отъезда из Москвы, работе в Латвии и поиске тем для постановок.

культура: Вы долгие годы возглавляли Театр на Малой Бронной, вели курс в ГИТИСе. Казалось, все хорошо. Почему решили перебраться в Ригу?
Голомазов: Честно? Во-первых, мне надоели склоки. Откровенное доносительство и подлость. Самое печальное, что в этой возне принимали участие и некоторые из тех, кого я сам привел в театр. Это жестокий и болезненный урок! Психологически и физически стало невыносимо находиться в театре. Кроме того, коллектив оказался втянут в долгий, бесконечный и неразрешимый конфликт между администрацией и частью труппы, выходящий за рамки элементарной этики. По большому счету, во всей этой возне не было ни правых, ни виноватых: личный этический конфликт под прикрытием экономики с элементами профсоюзной озлобленности. Разрулить ситуацию на тот момент мог только один человек — я. Нужно было сделать что-то радикальное. Я и сделал: написал заявление об уходе. Мне это далось нелегко, но убежден, что поступил правильно. Просить, бегать к начальству не люблю. Драться, воевать, вытаскивать коллектив из этого конфликта не нашлось ни желания, ни сил, ни времени, ни особой потребности. В какой-то момент все просто осточертело. К тому же появился выбор. Наверное, кому-то нравится ловить рыбку в мутной воде, мне — нет. Смотреть же на орущих людей неприятно. Будем надеяться, нынешний руководитель (новый худрук Театра на Малой Бронной — режиссер Константин Богомолов. — «Культура») разберется с ситуацией.

культура: Богомолов заявил — никаких революций и сокращений труппы не планируется.
Голомазов: Мне кажется, разговоры о том, что никаких изменений не будет, дипломатическая хитрость. Изменения уже идут. Косте все равно придется сделать творческий выбор, не сразу, но в какой-то момент. Это неизбежно. Да он его уже и сделал. Я ведь слежу за тем, что происходит.

культура: Как складываются отношения с труппой Рижского русского театра имени Чехова?
Голомазов: Нормально, по-рабочему. Здесь интересный в плане творческого потенциала коллектив. Молодой амбициозный директор Дана Бйорк, которая и пригласила меня на пост художественного руководителя. Она боец. И здесь внутренняя этика в корне отличается от некоторых московских традиций. Нет истеричности, озлобленности. Так и должно быть в нормальной труппе.

культура: Это Ваш первый полноценный сезон в качестве худрука. Расскажите о планах.
Голомазов: 137-й сезон стартовал моим спектаклем «Канкун» по пьесе Жорди Гальсерана. Сейчас режиссер Влад Наставшев приступил к репетиции «Юбилея» — современной пьесы, написанной группой авторов «Русские поэты Латвии». Затем Геннадий Тростянецкий будет работать над «Братьями Карамазовыми». В перспективе новый формат, который в театре не пробовали: музыкальный спектакль, посвященный Рождеству. Собираемся показывать в течение трех недель, начиная с 12 декабря. Подобный проект интересен с творческой и финансовой точек зрения. Дальше будет ставить Виестус Кайриш.

культура: Вы открыли при театре студию «Вызов» для подготовки к поступлению в Латвийскую академию культуры. Молодежь в Риге отличается от московской?
Голомазов: Молодежь как молодежь. И народу меньше, и все они разные — русские, латыши. Некоторые вообще не говорят по-русски, но при этом им интересен наш театр и культура. Впрочем, я привычный, так как много преподавал за границей. Посмотрим, что будет весной.

культура: Почему они приходят именно в русскую театральную студию?
Голомазов: В целом мотивировки те же, что и у нас. Кто-то ищет интересную работу, пытается таким образом самореализоваться, другие просто любят театр. Некоторые идут за успехом, поклонниками, цветами.

культура: Знаю по опыту, в подобных студиях часто бывает текучка студентов...
Голомазов: Конечно, ведь приходят молодые люди, еще не готовые к дисциплинированной и волевой жизни. Хотя подготовительное отделение — платное, и поэтому в целом иное отношение. Мы, выходцы из Советского Союза, привыкли к бесплатным кружкам в Домах культуры. В Латвии у людей уже другой менталитет. Даже молодые ребята знают цену деньгам и если решаются на траты, то делают это осознанно, с умом.

Подготовительное отделение организовано на базе театра. Преподаватели — наши актеры и педагоги из Латвийской академии культуры. После подготовительных занятий часть ребят возьму к нам на курс в Академию. Не планирую целевой курс для театра имени Чехова, но ориентирован он будет в первую очередь на наши задачи.

культура: Как к Вам относятся латвийские коллеги?
Голомазов: Нормально. Русская театральная культура — часть культуры Латвии. Все хотят нормально работать, мирно друг с другом жить, дружить и выпускать спектакли. А в целом? Периодически возникают геополитические обстоятельства, которые если не ссорят, то вносят диссонанс. А все эти бесконечные разговоры о том, что в Латвии притесняют русских... Да нормально тут относятся к русским. И Театр имени Чехова в Латвии воспринимают хорошо.

культура: В Риге три национальных театра и один русский. Зритель, видимо, тоже разный?
Голомазов: Действительно, условное разделение существует, однако мне хочется, чтобы в русский театр покупали билеты независимо от национальности, политических убеждений, знания языка. Летом на наших показах «Графа Монте-Кристо» половину зала занимали европейцы. На мой взгляд, прибавилось собственно латвийской публики. Приходит не только старшее поколение, привыкшее к этому театру, но и театралы, которые раньше предпочитали «Дайлес» или Новый рижский театр. Я очень хочу, чтобы РРТ стал театром Латвии, при этом оставаясь русским. Это непростая задача, но, честно говоря, у нас нет другого выбора. Жить русским анклавом, с моей точки зрения, тупиковый путь.

культура: Вы долгие годы работали в России, знали социальную обстановку, понимали, чем живут люди и что им интересно. Чувствовали, когда из запасников достать Достоевского, а когда поставить «Салемских ведьм». Латвия для вас в этом смысле пока загадка?
Голомазов: Естественно, я стараюсь прислушиваться к происходящему в стране. У меня просто нет выбора. Театр существует в связке с тем, что творится на улицах города, что занимает умы людей. Меня волнуют темы гражданского и человеческого достоинства. Хочется увидеть Россию и Латвию экономически независимыми, развивающимися, богатыми странами.

На самом деле у России и Латвии много общего. Скажем, в отношениях Латвии и Европы тоже все очень непросто. Я заметил, что Латвия не может найти свою пристань, свой социальный, человеческий, экономический путь. Собственно, как и Россия, несмотря на все уверения в обратном. Мы поставили в Риге спектакль «1900-й. Легенда о пианисте». И неожиданно для себя нащупали болевую точку. Если помните, по сюжету пианист всю жизнь плавает на корабле и боится сойти на берег. В сущности, это Россия и Латвия, которые тоже плавают на корабле и не могут найти свою гавань.

Латвия — не другая планета, она очень близка к России. Скажу больше: и Европа в определенном смысле часть России. По крайней мере, нас объединяет большое количество разных тем. Недавно какой-то нацист расстрелял в синагоге в Германии двух человек. Разве не об этом пьеса «Это случилось в Виши» Артура Миллера? Нужно ли ее ставить в России? Конечно. Москва — многонациональный город, здесь сталкиваются с проявлениями национализма. Кто это отрицает, либо лукавит, либо дурак. А в Риге?

культура: Вы не скучаете по Москве, по бурной театральной жизни столицы?
Голомазов: Пока ничего подобного не чувствую. Наверное, скучал бы, если б оказался в театральной провинции. Скажем, в Москве есть районы, где я не могу вообще находиться, сразу начинаю скучать. Такого ощущения в Риге нет: конечно, не театральная Мекка, но в каком-то смысле прибалтийский театральный центр. Здесь кипит жизнь, очень разные театры, интересные режиссеры. Наполненная атмосфера творческой и повседневной жизни. Существуют, конечно, свои нюансы. Например, непростой климат. Ну, с этим еще можно жить.


Фото на анонсе: Сергей Савостьянов/ТАСС