Андрей САМОХИН

17.10.2019

18 октября в Храме Христа Спасителя состоится пленарное заседание XXIII Всемирного русского народного собора. Первым выступит его глава патриарх Кирилл, вести дискуссию будет сегодняшний собеседник «Культуры» — новый заместитель председателя ВРНС, политик, предприниматель, меценат Константин Малофеев.

Разговор предстоит серьезный. Ведь если на мировой арене Россия, благодаря личным качествам Владимира Путина, выжимает максимум, то внутренние наши проблемы слишком заметны: демографический спад, атомизация общества, имущественное расслоение, всплеск протестной активности. Усугубляет картину отсутствие внятного национального вектора развития.

Есть ли рецепт у Константина Малофеева? Возможно, таковым станет программа, получившая многообещающее название «Русская мечта – 2050». Сегодня над этим документом трудится целая команда единомышленников Предстоятеля РПЦ.

культура: Полгода назад Вы стали заместителем председателя Всемирного русского народного собора. Есть ли уже программа действий, которые Вы хотели бы предложить? Вообще, не кажется ли Вам, что в последние годы деятельность Собора стала менее заметной?
Малофеев: Не хочу комментировать то, что было до меня. Скажу о том, что произошло после того, как в апреле я по благословению Святейшего патриарха был избран на этот пост, а вместе со мной наполовину поменялось Бюро Собора. Во-первых, мы возобновили деятельность Правозащитного центра ВРНС. Ранее он был представлен Романом Силантьевым в одном лице, ныне там работают восемь человек, в основном юристов. Поставлена задача — ​защита прав русских, поскольку, как ни странно, именно русские в России обладают сегодня наименьшей защищенностью. У других национальностей имеются диаспоры, которые помогают своим в трудных ситуациях, нанимают адвоката и так далее. Мы участвуем во всех резонансных делах: Чемодановка, с ее беспокойной цыганской общиной, Калач-на-Дону, где возник конфликт между казаками и чеченцами; убийство Никиты Белянкина в Красногорске.

Второе направление — ​защита чувств православных верующих от намеренных оскорблений. Мы отдаем себе отчет, что в большинстве случаев это провокации, призванные дестабилизировать и Церковь, и государство. Чаще всего провоцируют представители так называемого «креативного класса», считающие себя творцами. На мой же взгляд, их уместнее называть «треш-дизайнерами». Ради создания «хайпа» вокруг своей персоны они намеренно используют сакральные образы и символы, прежде всего крест. Мы это понимаем, поэтому в медийных битвах не участвуем, дабы не работать на их раскрутку, а тихо подаем соответствующие заявления в правоохранительные органы. Но вся эта деятельность касается того, что «здесь и сейчас». Главное же дело Собора, полагаю, работа «на фоне вечности». И это как раз то новое дыхание ВРНС, о котором вы спрашиваете. Святейший патриарх благословил нас работать над программой «Русская мечта — ​2050».

культура: И одновременно Вы начали вести телепередачу «Русская мечта» на канале «Царьград ТВ». Это не случайно?
Малофеев: Конечно, нет. Это наше общее, в полной мере соборное дело, и прямо сейчас в нашей беседе приглашаю присоединиться к нему читателей «Культуры» и вообще каждого, кто чувствует себя русским по духу и по культуре. Это особенно важно, поскольку ни у кого нет пока рецепта или маршрута в светлое будущее России.

культура: При том, что разработкой долгосрочных программ развития занимается и правительство РФ. Видели мы не раз и явление публике всевозможных фантастических «форсайтов», рождающихся в недрах ВШЭ. «Русская мечта — ​2050» мыслится как альтернатива?
Малофеев: Наш проект посвящен реализации именно русской мечты. Вы же говорите о несколько ином. Скажем, что касается Высшей школы экономики, то я, будучи человеком, который занимается бизнесом, определяю данное заведение как «колониальную школу». Она готовит людей, которые должны понимать, что временно работают в колонии, обслуживая англо-саксонскую метрополию, куда они сами стремятся всей душой. Конечно, наша мечта — ​диаметрально противоположна. Другой вопрос, на который у меня лично ответа нет: зачем сейчас, когда наш президент уверенно постулирует суверенное развитие страны, правительство РФ продолжает финансировать эту колониальную школу? Но это, впрочем, отдельная тема.

«Русская мечта — ​2050» — ​не прогноз и не форсайт, а стратегия и доктрина. И мы в ней спорим не с людьми, у которых колониальный тип мышления, а с теми, кто продвигает иные цивилизационные проекты. Следует понять, мы уже не живем в ХХ веке. Все «измы» остались в прошлом: нет коммунизма, фашизма, и, вероятно, уже закончился либерализм. Нынешний век — ​время совсем иных героев. На наших глазах рушится однополярный мир Pax Americanа. С другой стороны, мы видим поднимающийся Китай, на государственном уровне утвердивший «Китайскую мечту — ​2050», где подробно, по пятилеткам расписано, как они придут к глобальному доминированию.

культура: Китайцы опираются на единство власти и народа, на мощный экономический базис с ясными планами развития. Можем ли мы похвастаться тем же?
Малофеев: Любой человек, усматривающий перед собой горизонт развития, начинает с целеполагания, которое неразрывно связано с мечтой. Далее следуют пошаговые планы. У людей, управляющих такой огромной и значимой страной, как наша, тоже должны быть и цель, и мечта, и планы. Поэтому не только экономика, но и все остальное необходимо распланировать. Мы должны описать сами для себя эту идеальную Россию будущего. Тогда будут понятны бюджеты на завтра и послезавтра, национальные проекты. Сейчас же смысл ФЦП заканчивается сроком действия этих программ и является целевым только финансово. А зачем вообще мерить жизнь страны в деньгах? Это бессмысленно. Те, с кем мы собираемся сосуществовать и конкурировать в наступившем веке, — ​а это коллективный Запад во главе с США, Китай и исламский мир, — ​имеют долгосрочное некоммерческое целеполагание, свои глобальные идеологические девизы и хартии. У Запада — ​киборгизация, виртуализация, тотальная генная инженерия, вытеснение традиционной семьи и традиционной морали. У Китая свои идеологические маяки для человечества. Но и мусульмане тоже разрабатывают доктрину мирового халифата. Наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед ибн Салман тоже написал свой план «Vision 2030», а сейчас трудится над «Vision 2050».

Есть ли в этом будущем место для русского проекта? Чтобы оно было, мы должны поставить перед собой прежде всего идеологические, религиозно-метафизические и геополитические цели. Затем следует убедиться, что они подходят для большинства активных, мыслящих, неравнодушных русских людей, и принять их в виде государственной доктрины. Имея такую долгосрочную стратегию, правительство сможет без метаний работать над ежегодными и пятилетними планами развития.

культура: Почему сегодня так важно народосбережение, заявленное темой доклада патриарха Кирилла на Соборе‑2019?
Малофеев: Согласно последнему докладу ООН, в России к 2050 году останется 100 миллионов человек. Русских из них будет меньше половины. Это теперь главный цивилизационный вызов — ​и для страны, и для русской нации. Если не повернуть вспять убийственный тренд, то все мечты и стратегии бесполезны. Поэтому мы не можем просто сидеть и пассивно принимать ту демографическую статистику, которую озвучивает Минтруд, отчитываясь о выполнении майского указа Путина 2018 года. От государства требуются очень четкие и скорые меры.

культура: И какие же?
Малофеев: Об этом и будем говорить на Соборе. Мы знаем, что сейчас в Администрации президента и правительстве идет большая работа по подготовке таких мер. Разумным людям, начиная с главы государства, понятно: демографический вопрос сегодня главный. Но когда начинаешь его решать, очень быстро выясняется, что культурный и религиозный аспекты гораздо важнее финансового. Материнский капитал, к примеру, сам по себе мало что значит. В благополучнейшей Норвегии коэффициент рождаемости на одну женщину такой же, как и в России, — 1,7. При этом в небогатых, но религиозных мусульманских республиках Северного Кавказа этот показатель существенно выше. Значит, наши СМИ, особенно телевидение, следует четко нацелить на постоянную, умную и недвусмысленную пропаганду семейных ценностей, деторождения. В экономическом же плане у молодых семей должна быть уверенность не в получении пособий, а в новых рабочих местах, в доступности жилья. Необходимо решительно поменять господствующую ныне концепцию, по которой мерилом успеха госкорпораций (не говорю уже о частном бизнесе) является прибыль. Когда руководитель, увеличивающий прибыль за счет сокращений сотрудников и тотальной роботизации, называется успешным менеджером.

культура: То, что в телепрограмме «Русская мечта» Вы обсуждаете будущее России с такими разными людьми, как Александр Проханов и Петр Толстой, — ​это веяние времени? Настала пора объединения патриотических сил?
Малофеев: Да, ведь налицо попытка искусственно сконструировать либеральный реванш. Его «конструкторы» хотят использовать тот фактор, что подрастающее поколение не жило в 1990-х и не видело своими глазами, что тогда творилось. Еще дальше от них жизнь в СССР. Именно для молодых людей создается новая искусственная реальность с «Ельцин-центром», сериалами типа «Чернобыль», оправдывающими «демократический» переворот в якобы насквозь лживой и прогнившей стране. Разумеется, у всего этого западные корни: я не склонен считать наших так называемых либералов сколь-нибудь самостоятельными.

Интересно, что ставка на такую молодежь имеет оборотную сторону: как выяснилось, неожиданно тревожную для манипуляторов. Поскольку юные россияне не застали многолетнюю советскую антимонархическую пропаганду, то число сторонников этой формы правления среди них составило, по опросам ВЦИОМ двухлетней давности, более 30 процентов.

культура: Да, но и число сталинистов среди молодежи приближается уже, наверное, к 50 процентам!
Малофеев: Верно. Причем, по неуловимой улыбке судьбы, зачастую это одни и те же ребята. Как так? Мне это доходчиво объяснил некий юноша: оказывается, в их представлении Сталин — ​косплей царя. И это не так уж неверно: лучшее в Сталине то, как он порой копировал русских монархов, а худшее, когда был налетчиком — ​террористом, убивавшим ради пополнения партийной казны. Во многих аспектах молодые сталинисты и монархисты сходятся. А вместе в своем поколении — ​численно значительно превышают либералов-западников. Просто последних сильно пиарит парадная «гей-медийная» среда, вот и создается ощущение, что их много.

Разные общественно-политические запросы молодежи иногда парадоксально сходятся в протестных настроениях. Почему? А потому, что наша власть, к сожалению, забыла про идеологию. И если президент все же обозначает идеологические направляющие: патриотизм, традиционные национальные ценности; говорит о Херсонесе, как колыбели христианской Руси, то мы ничего подобного не слышим и не видим от большинства высокопоставленных чиновников. Мы не видим это ни в Федеральных целевых программах, ни в выборочном финансировании сферы культуры. Невозможно сравнить те средства, которые выделяются, скажем, на поддержку «Ельцин-центра», «Гоголь-центра» и подобные блудливые учреждения, с копейками, изредка перепадающими таким прекрасным духовным театрам, как «Глас» или Театр русской драмы, ансамблям народных инструментов, детским хорам, национальным культурным центрам.

Поэтому мы и сошлись за одним столом с Александром Андреевичем Прохановым, хотя казалось бы, белый монархист и верный сталинист — ​что общего? Как раз придуманный им глубокий даже не термин, а столбовая дорога мысли под названием «русская мечта». Мне эта идея открылась не сразу, но потом я понял, что за ней стоит русское будущее. Подтолкнула меня и созданная мной Православная гимназия Святителя Василия Великого. Она признана одной из лучших российских школ по качеству образования, воспитания и другим параметрам. И вот в такой школе я однажды попросил учащихся написать сочинение на тему «Светлое будущее России». И получил в ответ недоумение и растерянность. А один мальчик прямо спросил: «Зачем вы предлагаете нам писать неправду? Какое может быть светлое будущее?» Меня это поразило — ​если уж в моей благополучной гимназии так думают, что же в головах школьников из каких-нибудь депрессивных поселков?

Ради чего эти ребята, когда вырастут, станут осваивать Севморпуть, водить корабли, изобретать новые машины, строить дома, стремиться в космос? Не ради же одного выживания или новых уровней потребления?

Так что с Прохановым и другими настоящими патриотами, при всей сохраняющейся разнице в оценках, допустим, красного периода нашей истории, меня лично объединяет вера в будущее России — ​как суверенной, сильной, справедливой державы, имеющей свой цивилизационный путь. Не западный и не восточный, а Северный, наследующий имперскому строительству наших предков. Против такого пути те, кто хочет видеть Россию сырьевым, политическим и духовным придатком глобалистского западного проекта; младшим подручным Поднебесной или вассалом Великого халифата.

культура: Почему-то патриоты в России объединяются всегда очень тяжело: мешают амбиции, нетерпимость к малейшим «оттенкам»…
Малофеев: Нам проще сейчас объединить молодежь, которая не имеет еще стойких убеждений или предубеждений, основанных на многолетнем опыте. Среди них нет ни православных диссидентов, которых преследовало КГБ, ни тех, кто защищал остатки советской власти на баррикадах октября 1993-го.

Многие молодые идеалисты, которые борются сегодня «с российским коррумпированным режимом» страдают большими иллюзиями на счет Запада, Америки, где, по их мнению, подлинная свобода и честность.

Я знаю западный мир не понаслышке, я в нем жил и осязал его приводные механизмы. Там абсолютная власть капитала. Все остальные власти с их хваленым разделением — ​лишь тонко сработанная система ширм для обывателя. Впрочем, порой ничего и не прикрывается. В тех же Штатах коррупция давно узаконена и именуется лоббированием, а президент почти ничего не решает — ​его руками двигают из-за кулис.

культура: Как быть со скрытой пропагандой гомосексуализма, секспросветом, ювенальной юстицией в западной трактовке, которые, несмотря на запреты, просачиваются у нас в школы, на театральные подмостки?
Малофеев: Это действительно какая-то гидра о семи головах. Принятый закон о запрете пропаганды гомосексуализма несовершеннолетним оказался явно недостаточен. Содомиты проникли далеко наверх, особенно связаны с искусством, держатся друг за друга хвостами, подтаскивают. Но есть еще, банально, бюрократические механизмы, без всяких теорий заговора. РФ вступила в свое время в Совет Европы, была лишена там голоса. А сегодня за возврат туда активно борется: наши депутаты, видимо, очень хотят послушать, как меньшинства из стран, которых и на карте-то с трудом сыщешь, плюют в Россию с трибуны. Но главной силой, препятствующей популяризации порока, является Православная Церковь, и теперь все удары направляются против нее. Не сказал бы, что наше государство бездействует — ​но борьба идет с переменным успехом. Вспомним гомосексуальную провокацию, которую устроила летом в хорошем лагере «Таврида» небезызвестная «арт-группа» извращенцев «Территория». Слава Богу, власти отреагировали немедленно и жестко: был расторгнут договор между «Тавридой» и «Территорией» с формулировкой, фиксирующей ответственность на ее руководителях, а не на каких-то мелких, никому не известных постановщиках. А затем и Москва отказалась финансировать этот фестиваль, так что он был вынужден переместиться на малые частные площадки. И это важная победа над разветвленным гомосексуальным лобби в творческой среде, которое портит ребят еще в театральных вузах… Вдумайтесь: дошло до того, что для фильма «28 панфиловцев» мужественные молодые лица, похожие на фронтовиков сорок первого, приходится искать на «Беларусьфильме»!

культура: А каково Ваше отношение к нынешней концепции проекта Закона о культуре, предполагающей стабильное финансирование деятелей культуры при их практически полной концептуальной и эстетической автономности от большинства населения и государства?
Малофеев: Слава Богу, что это еще не официальный законопроект, а лишь концепция. Насколько нам известно, стоит за ней Михаил Швыдкой, который таким образом хочет вернуть былую популярность. Группа товарищей, продвигающая этот документ, должна помнить, что напротив стоит не менее сплоченная группа, объединенная Церковью, и мы безусловно не позволим им победить. Потому, что мы четко понимаем, для чего все задумано. Мы против того, чтобы театр рассматривался как религиозная институция, служителей которой не сможет одернуть даже государство. Актеры, режиссеры не могут служить для народа некими безусловными моральными авторитетами и образцами только потому, что сами возвели себя в ранг «творцов».

культура: Нужна ли, на Ваш взгляд, стране новая консервативная патриотическая партия?
Малофеев: Думаю, партийная система в российских реалиях вторична. Как называется то или иное политическое объединение, не столь важно, гораздо важнее политика, которую проводит президент. А он проводит традиционалистскую, консервативную политику, и мы ее поддерживаем. В случае же усиления либеральных тенденций, если мы увидим, что призрак 1990-х начинает витать над Россией, тогда можно будет задуматься и о политических методах борьбы. Да, некоторые тревожные сигналы есть и сейчас: явно ошибочные действия властей в ходе московской избирательной кампании, странные уступки митинговой стихии в Екатеринбурге в связи с планами строительства храма Святой Екатерины, прочие поддавки, в которые играют некоторые чиновники с либералами. Но вместе с тем мы также видим и укрепление «силовиков», которые держат власть уверенно — ​совсем не так, как было в 1917-м или 1991-м. Поэтому пока мы можем спокойно прорабатывать и запускать нашу Русскую мечту.

культура: Способен ли ВРНС выработать принципы государственного строительства нашей державы, а в долгосрочной перспективе стать ядром «соборизации» всей России?
Малофеев: Святейший патриарх Кирилл, будучи еще митрополитом, так и задумывал Собор — ​как Земский. Это слово не использовалось лишь из-за некоторого лексического архаизма. Но главной задачей нашего ВРНС было и остается обсуждение вопросов учредительных, то есть стратегических, критически важных для государства и русского народа. У обеих палат парламента, заваленных текущим законотворчеством, просто нет времени для обстоятельного разговора, мозгового штурма по этим темам. В то же время лучшие эксперты по данным вопросам не задействованы в Федеральном собрании, и мы как раз их привлекаем сейчас к работе в ВРНС. То есть на выходе руководители нашего государства будут получать не безответственные маниловские прожекты, а глубоко проработанные и четко обоснованные рекомендации.

культура: Для чего создано Международное агентство суверенного развития, где Вы являетесь консультантом?
Малофеев: Моя роль там политическая. Коллеги, инвестиционные банкиры, делают в агентстве свою работу, помогая инвестициями государствам «третьего мира». Я же встречаюсь с лидерами этих государств для выработки стратегии их суверенного развития, независимо от кабальных рецептов Всемирного банка и МВФ. Охват клиентов — ​от Океании до Африки. К сожалению, в России наши услуги пока не востребованы: у нас же есть ЦБ, занимающийся практически тем, чем и подобные банки в любой колониальной африканской стране.

культура: Есть ли сегодня у России надежные друзья за рубежом, ратующие за сохранение традиционных ценностей и противостоящие построению «нового мирового порядка»?
Малофеев: Безусловно. Например, европейские консервативные силы, выступающие за настоящую Европу — ​настоящую Италию, настоящую Францию, настоящую Германию. Это «Национальное объединение» (бывший «Национальный фронт») во главе с Марин Ле Пен во Франции, это партия «Лига» Маттео Сальвини в Италии, «Альтернатива для Германии» Александера Гауланда и Йорга Мойтена и другие. Сейчас идет их бурный рост, несмотря на тотальную кампанию по дискредитации и жесткое давление. Мы с ними активно сотрудничаем, делимся опытом и обмениваемся мнениями. Конечно, глобалистская Система наносит ответные удары: недавний красноречивый пример — ​абсурдный арест нашего друга Николая Малинова в Болгарии за «русофилию». Но наши победы значительнее. Одна из них, к примеру, законодательное возвращение понятий «отец» и «мать» в Италии. После многих лет бессилия можно опять говорить о «христианской Европе» — ​она пробудилась и сопротивляется. Осталось еще одно поколение, чтобы попытаться ее сохранить от полного перерождения. Если этого не произойдет, наши потомки, осуществившие «Русскую мечту — ​2050», будут иметь дело уже с мусульманскими правителями Европы.

культура: С тех пор как Вы вышли за рамки бизнеса в общественную, а теперь и политическую жизнь, чувствуете ли растущее давление, говоря словами поэта: «…на меня наставлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси»?
Малофеев: На мой взгляд, если у тебя нет врагов, значит, ты ничего не делаешь. Есть еще православная полушутливая поговорка: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Так что отношусь спокойно. Я родился в Пущино, в семье советского ученого-астрофизика, вырос в простой интеллигентной среде. А поскольку много езжу по России, хорошо представляю, чем живет и дышит русский народ в глубинке. И я думаю так же, как и они, стараясь соответствовать их чаяниям, хоть и передвигаюсь ныне на автомобиле, а не на электричках и метро, как в молодости. Те же, кто меня и наше дело люто ненавидят, чаще всего и являются изменниками Родины. Если я вызываю их ненависть, значит делаю все правильно.

культура: Как относитесь к тому, что Вас называют «русским анти-Соросом»?
Малофеев: Мне не очень нравится. Сорос — ​символ разрушения, практически демон в человеческом обличье. А противоположность ему получается — ​ангел. Но я далеко не ангел. Хотя и веду деятельность, противоположную соросовской. Построил православную гимназию, создал патриотический канал «Царьград», занимаюсь благотворительностью, о которой, впрочем, не буду распространяться, как христианин.

культура: Ваш любимый писатель, композитор, художник? Есть ли у Вас жизненный девиз, который помогает идти вперед, вопреки обстоятельствам?
Малофеев: Любимый писатель, конечно, Достоевский. Моя мама прочитала полное собрание сочинений Федора Михайловича, когда была мной беременна. Так что его начал усваивать, еще не родившись. Потом, разумеется, прочел и сам. Иностранных любимых писателей у меня три — ​Гилберт Кит Честертон, Джон Рональд Руэл Толкин и Клайв Стейплз Льюис. И есть еще книга не художественная, которая сильно повлияла на мое мировоззрение, — «Народная монархия» Ивана Солоневича. Что касается музыки, то здесь я не оригинален — ​люблю Чайковского; мой друг-пианист научил меня любить Рахманинова. Слушаю охотно Мусоргского, Шопена, Листа, Баха, Бетховена. Поскольку я вырос в 1980-х, то отдаю дань русскому року. Больше всего мне по душе «Наутилус Помпилиус». В живописи люблю Айвазовского, Васнецова, Куинджи. Кроме того, являюсь большим поклонником своего учителя Ильи Сергеевича Глазунова. Девиз у меня с некоторых пор один — ​суворовский: «Мы русские, с нами Бог!»

Фото на анонсе: PHOTOXPRESS