Хороший голос дорогого стоит

Александр МАТУСЕВИЧ

12.02.2018

В Концертном зале имени Чайковского состоялся самый долгожданный и дорогой концерт сезона — ​Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов продемонстрировали палитру своих оперных амплуа.

Цены зашкаливали даже для избалованной гламурными мероприятиями Москвы: партер доходил до 150 000 рублей за место, но это не помешало продать зал подчистую — ​поистине февральским вечером в главной филармонической аудитории столицы яблоку негде было упасть. Впрочем, это неудивительно — ​популярность Нетребко сегодня что в России, что за рубежом действительно очень велика, не изменяя оперному репертуару, певица сумела выйти за границы узкого мира классической музыки, снискав славу и известность у самого массового зрителя. К чести звезды нужно отметить, что, узнав о стоимости билетов, на своей странице Instagram Нетребко написала: «Уважаемые устроители концертов! Менеджеры и перекупщики — ​если я еще раз услышу, что цены на мои концерты зашкаливают за 100 000 рублей, я просто не приеду больше… всем спасибо!»

Осенью у звездной четы был большой гастрольный тур по Азии и Австралии, весной аналогичный вояж ожидается по Южной Америке. В промежутке — ​выступления на важнейших мировых сценах, среди которых «Ла Скала», где в декабре артисты открыли сезон оперой «Андре Шенье», и Большой театр, куда они вернулись в поставленную для них осенью 2016 года «Манон Леско», здесь же Эйвазов на днях дебютирует Германом в премьере «Пиковой дамы».

В Москве артисты исполнили циклопическую программу: всего прозвучало восемнадцать номеров, правда, с учетом чисто оркестровых фрагментов. Самостоятельно Национальный филармонический оркестр России сыграл увертюры к вердиевским «Аттиле», «Сицилийской вечерне», «Разбойникам», интермеццо из «Паяцев», «Сельской чести» и «Манон Леско», па-де-де из «Щелкунчика», нередко огорчая слишком размашистым, грубоватым звучанием, а то и откровенно нестройной игрой. Маэстро Владимир Спиваков, кажется, гораздо в большей степени был увлечен эффектной подачей своей мануальной техники, нежели филигранностью исполнения родного коллектива. Когда же выходили солисты, то ему и вовсе было не до оркестра.

Нетребко — ​полноправная хозяйка положения, primadonna assoluta, которая поет что хочет и как хочет. Приветствовать игривыми взмахами рук зал или поворачиваться к нему спиной, бросать скомканный лист бумаги (продекламированное письмо Леди Макбет) в партер или обнимать за плечи дирижера — ​ей, как подлинной звезде, позволено все. Анна пустила в ход несколько эффектных актерских приемов, совершенно очаровав раскованностью, свободой, смелостью и вместе с тем естественностью своего артистизма. Что до вокала, то тут не так все безоблачно. Голос по-прежнему победно мощен и красив, его звучание стереофонично, певица мастерски проецирует звук на зал, абсолютно наполняя и перекрывая любое оркестровое тутти. Однако дрейф в драматический репертуар даром не проходит, что вполне ожидаемо: нижний регистр с силой выдавливается, звучит утрированно басовито и напыщенно, красивый грудной перегружен и задействован до предельных верхних нот, отчего верхний частенько теряет тембральную окрашенность. Смазанная колоратура и ритмическая и интонационная приблизительность нет-нет да проскальзывали. Впрочем, многое искупалось буквально бешеной энергетикой и личностной харизмой большой артистки: это сделало особенно удачными столь разных персонажей, как брутальная Леди Макбет и мечтательная Валли, легкомысленная Недда и не от мира сего Марфа.

Эйвазов несколько уступал звездной партнерше, хотя все спето правильно, вовремя и точно, все верхушки взяты, некоторые из них вышли даже эффектными, другие — ​передержанными, в целом его техника здорово шагнула вперед за годы, прошедшие с дебюта в Большом («Тоска» в 2010-м), и тут явно не обошлось без влияния Анны. Его голос — ​сильный и яркий, а учитывая, что драматический тенор — ​вообще птица редкая, сильно придираться не стоит: претензии на главный оперный репертуар вполне обоснованны, и Нетребко нашла в нем надежного партнера не только в жизни, но и на сцене. Правда, пока на первом плане — ​голый вокал, эффектное отоваривание нот, что особенно явственно было в емких по драматургии, исповедальных ариях, таких, как монолог Канио или ариозо Германа. Лучшие страницы выступления — ​дуэты из «Отелло» и «Шенье», обрамлявшие программу, где нашлось место и артистизму, и партнерскому взаимодействию.


Фото на анонсе: Вячеслав Прокофьев/ТАСС