Марина КУДИМОВА, писатель

08.07.2019

Новые праздники приживаются медленно. До сих пор некоторые удивленно вздымают брови, если спросить, что мы отмечаем 12 июня или 4 ноября. Память святых благоверных Петра и Февронии Муромских, в гражданском календаре обозначенная как День семьи, любви и верности, из данного правила можно с полным основанием исключить. Памятники святым супругам с 2008 года установлены уже в 60 городах, и воздвижение скульптурных композиций продолжается. Российские новобрачные теперь возлагают цветы не только к Вечному огню, но и к монументам нерушимого брачного союза. Петр и Феврония являются самыми популярными русскими святыми, если к святости в принципе позволено применить светское понятие популярности.

История брака сына муромского князя и дочери простого пчеловода между тем отнюдь не была безоблачной. Исцеленный юной Февронией от проказы, князь Петр побоялся связать себя узами с «неровней», и только рецидив страшной болезни и вторичное спасение теми же руками — ​или сердцем, равно как и смирение девушки, которая, по идее, должна была бы разобидеться на гордеца, убедили его сделать окончательный выбор. Молодые супруги преодолели множество препятствий, главным из которых оказалось осуждение князя Петра боярами. Неравный брак явился предвестием святости, богоравности. И если 8 июля стало в России праздником чуть более десяти лет назад, то акафист чудотворным супругам, покровителям брачующихся, в Русской православной церкви читается в этот день с 1885 года.

На статистику разводов, впрочем, данные праздничные обстоятельства пока что не повлияли. В России по-прежнему распадается каждый второй союз. Кризис института семьи и нестабильность семейных отношений нарастают, подобно цунами, несмотря на то, что социальных преград для заключения брака практически не существует. Семья, по мнению социологов, из духовного союза все более превращается в формальное объединение, в своеобразный «клуб по интересам». Да и интересы эти по-детски кратковременны.

Современный человек стремительно инфантилизируется, не хочет взрослеть и отвечать за что бы то ни было, а уж за другого человека — ​тем более и прежде всего. Эта проказа разъедает даже самые традиционные общества. Ведь и чудовищная история ингушской девочки Аиши, в истязаниях которой подозревается ее родная тетка, ранее судимая по статье о причинении тяжкого вреда здоровью, стала результатом развода родителей. Когда спасенный от диких изуверств ребенок в больнице повторял: «Поцелуйте меня!» — ​плакали самые закаленные врачи. А психологи говорят о дисбалансе ценностей: семилетняя девочка не имеет понятия о том, кто в первую очередь обязан ее любить и беречь, и льнет к тем, кто лишь по трагической необходимости оказался рядом. О равнодушии и бездействии социальных служб и религиозных организаций говорить излишне.

Случай с Аишей, конечно, запредельный. Но дефицит любви в современной семье — ​дело вполне обыденное. За ним, как тень, следует недостаток согласия. Супруги подают на развод, бестрепетно рушат крепость семейных уз, не сумев договориться о крепости чайной заварки или месте проведения отпуска.

И все же на первое место как в сохранении, так и в крушении семьи я бы поставила верность. Жорж Санд считала ее одновременно редкостью и ценностью: «Это не врожденное чувство — ​быть верным. Это решение». «Не врожденное» — ​то есть приобретенное, воспитуемое. Сама знаменитая романистка по данной части была отнюдь не безгрешной, но вывод сделала точный. Сохранение верности в веке текущем — ​едва ли не самое неисполнимое условие брака. Вероника Тушнова писала так:

Надо верными оставаться,
до могилы любовь неся,
надо вовремя расставаться,
если верными быть нельзя.

Но что значит «нельзя»? Да, сегодня альтернатива «полюбили — ​разлюбили» становится бракоразводным девизом. Но это означает лишь то, что на одной любви, на чувственной основе — ​без договора о согласии и без взаимного обета верности — ​брак удержаться не может. Татьяна Ларина не уверяет встреченного спустя годы Онегина в том, что безумно любит своего мужа-генерала. Она честна до конца:

Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана, —
Я буду век ему верна.

То есть верность в системе ценностей барышни XIX столетия выше и серьезнее любви, как бы чувство ни было глубоко и сильно. Это самое православное понимание супружеского долга со времен Петра и Февронии! Но неправильно думать, будто ХХ век с его катаклизмами и разрушительными их последствиями изменил в корне эту установку. Великое стихотворение Константина Симонова «Жди меня», ставшее для советских воинов молитвой и безусловно сыгравшее немалую роль в грядущей Победе, утверждает тот же максимум отношений. Верность женщины, выраженная долгим ожиданием, — ​одно из самых тяжких испытаний любви, напрямую связывается с самой жизнью:

Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

Никто — ​ни сын, ни мать, ни друзья — ​не могут задать и выполнить «программу ожидания». На подобное способна лишь любящая женщина, жена. Сокрушительным последствиям супружеской измены и связанным с ней страданиям ребенка посвящен грандиозный роман Льва Толстого «Анна Каренина». Если бы семейные психологи рекомендовали читать — ​или перечитывать — ​его собравшимся «разбежаться», возможно, многие бы вовремя остановили этот гибельный разбег.

Удивительно полноценна и логична триада, заключенная в нынешнем празднике! Только в семье, основанной на любви и верности, заложена сакральная тайна нерушимости брака, а значит — ​монолитности общества.

Святые и преславные чудотворцы Петр и Феврония, молите Бога о нас!

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции