Анна ЧУЖКОВА

21.07.2012

В Театре на Таганке в день смерти Владимира Высоцкого вспоминают всенародно любимого поэта. О том, как этот день встретит родная сцена барда, рассказывает художественный руководитель театра Валерий Золотухин.

культура: Близится 25 июля. О чем Вы будете вспоминать в этот день?

Золотухин: 25 июля я в городе Челябинске буду играть спектакль «Владимир Высоцкий» в постановке Юрия Петровича Любимова. И конечно, весь этот день будет посвящен воспоминаниям, интервью, разговорам... Но главное — хорошо сыграть спектакль. Если у нас удачно сложится, это и будет нашей памятью. В Екатеринбурге, кстати, два спектакля прошли очень хорошо. Но Екатеринбург — особый город. Там, мне кажется, лучший памятник Высоцкому. Они изображены с Мариной на околице деревенской, очень теплый памятник. И там здание огромное в 54 этажа названо «Высоцкий». Когда проезжаешь мимо, читаешь — там его автограф стоит наверху. Я вспоминаю, что Александр Сергеевич написал: «Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа» — так это выше, намного!

культура: В этом году на Таганке память Высоцкого почтут спектаклем Вашей режиссуры «Я, Высоцкий Владимир…». Когда возникла идея?

Золотухин: Мы поставили его спустя несколько лет после выхода книги Марины Влади, это было очень давно. К Таганке он не имел никакого отношения, он замечательно вписывался в «Центр Высоцкого». Меня ребята, Валера Черняев и Люба Чиркова, попросили организовать литературный материал по ее книге и по его стихам. И мы это сделали. Они тогда пришли ко мне с книжкой Влади, у меня, кстати, есть ее книжка с автографом. Я предложил: давайте выберем самые чистые куски, не вдаваясь ни в его пороки, ни в сплетни, — только то, что мы сами считаем проверенным временем. И это очень хорошо соединилось. Иногда я принимаю в спектакле участие, иногда езжу с ними на гастроли. А в общем, это их самостоятельный спектакль. Кстати говоря, Нина Максимовна Высоцкая, мама Володи, посмотрела этот спектакль и написала, что это лучшее, что она видела по произведениям сына. Не хочу тут ревность какую-то разводить между Любимовым и Черняевым. Просто это дорогого стоит. Хотя я не поклонник Марининой книжки, но это не имеет никакого значения. Она жена, она имеет право писать все, что считает нужным. Тем более, когда она была здесь на презентации много лет назад, она позиционировала эту книгу как беллетристику, не как документ, обезопасив себя от всяких судов. Беллетристика допускает долю фантазии, вымысла, своих размышлений. Последнее, что он написал: «Я жив, двенадцать лет тобой и господом храним». Любовь!

культура: Вы выпустили не одну книгу о Высоцком. Не было мыслей по собственным дневникам сделать спектакль?

Золотухин: Нет. Это дело уже другого человека, другого ума. Я удивляюсь, почему они, пока я живой, не снимут по дневникам фильм. Я предлагал Никите, например. Дневники еще ко всему прочему нуждаются в комментариях. Взять любую страницу: для меня она один смысл имеет, а для вас нужно расшифровать, что тогда происходило, почему именно тогда записано.

культура: Как теперь в одном репертуаре уживаются два спектакля: любимовский «Высоцкий» и Ваш с Черняевым?

Золотухин: Спектакли прежде не могли соседствовать — Любимов этого никогда бы не допустил. Они и сейчас не встречаются, так как идут на разных сценах. Сейчас этот спектакль впервые будет идти на большой сцене, пока мы на гастролях.

культура: А Любимов видел Ваш спектакль о Высоцком?

Золотухин: Нет.

культура: Вы до сих пор с Юрием Петровичем не встречались?

Золотухин: Я общался с ним 23 апреля. Позвонил ему и поздравил с днем рождения его театра.

культура: Как отношения с Мариной Влади складываются, общаетесь?

Золотухин: Нет. Был случай, в дневниках описанный. Мы были с Ниной Сергеевной Шацкой, а они пришли к нам с Володей. Я тогда снялся в фильме «Жизнь и смерть дворянина Чертопханова» у его друга Виктора Турова в Минске. Я там пел песню «Не одна во поле дороженька пролегала». Они пришли. Володя говорит: «У тебя есть эта фонограмма?» — «Есть». — «Пусть послушает, как русский мужик поет». Она послушала, у нее закапали слезы. Он фонограмму забрал, меня не спросив, отдал ей... Произошли всякого рода события, на которые она могла обидеться. Она мало с кем общается из круга Володи. Это и понятно.

культура: Как думаете, о чем бы сегодня пел Высоцкий?

Золотухин: Не надо задавать глупых вопросов, пожалуйста. Времена не выбирают, в них живут и умирают.

культура: Память о Высоцком более чем жива, о нем снимают фильмы, ставят спектакли. Как считаете, не затерся ли его образ от такого многократного обращения, не стал ли глянцевым от многочисленных прикосновений?

Золотухин:

Что ему дождь! От него не убудет.

Вот у живущих закалка не та.

Ну, а покойники — бывшие люди —

Смелые люди — и нам не чета.

Я к этому отношусь весьма и весьма спокойно. Творчество, которым он велик, — его поэзия — останется, кто бы к ней ни прикасался. С ней уже поделать ничего нельзя, она уже заняла свое место в русской культуре.

культура: Как Вы относитесь к многочисленным перепевам?

Золотухин: Пусть перепевают на здоровье. Это очень хорошо. Кому-то нравится исполнение его песен Лепсом.

культура: А Вам?

Золотухин: Мне тоже нравится. Допустим «Парус» или «В сон мне — желтые огни». Нравится. Хотя, Григорий, наверное, не обидится, Володя пел лучше. Но пусть поет! Тот же Золотухин, если у него есть какие-то свои любимые две-три песни в спектакле, пусть поет! Высоцкого от этого не убудет, так же как не убудет Гоголя от перепевов его «Вия» — Гоголь-то останется. Возьми книжку и прочитай первоисточник. Это поэзия высокого класса, тут ничего уже не исправить и не испортить.

культура: Не преувеличены ли стенания по поводу травли Высоцкого?

Золотухин: Он, конечно, переживал. Но что значит травля? Не печатали? Так не печатали не только Высоцкого. А кому еще было разрешено ехать в Африку охотиться? Члены Политбюро слушали его песни и любили. Это, конечно, ужасно, что поэт почти не видел своих публикаций. Но наступило время масскультуры — из каждого окна звучало все это, запретить было невозможно. Конечно, ужасно, что он хотел и не мог снять какой-то фильм или поставить спектакль... Я просто не очень хорошо знаю эту сторону. Но основным его занятием было — сочинять стихи.

культура: 25 июля еще и день рождения Василия Шукшина. Шукшин с Высоцким дружили?

Золотухин: Для меня это загадка. Володя называл своими друзьями Шукшина и Тарковского. Но для меня это тайна. Понимаете, он сам у меня расспрашивал про Шукшина. Я рассказывал, что у него отца репрессировали. Василий Макарович к нам и в театр-то почти не заходил. Говорят, бывал пару раз, но я его не видел. Дружбу как теперь проследить? Знаю, что он участвовал в фотопробах к фильму «Живет такой парень», есть снимки. Потом Куравлев снялся. Может быть, он имел в виду такую дружбу… талантов что ли, родственность людей одного сорта. А с Тарковским ведь вообще дружить невозможно. Мы как-то сидели втроем в «Доме кино»: я, Высоцкий, Тарковский. Так мы с ним чуть не подрались!

культура: Поделитесь планами Таганки на следующий сезон?

Золотухин: Планы находятся в такой предположительной стадии. Михалков-Кончаловский Андрей Сергеевич предложил «Короля Лира». Он позвонил мне и сказал: «Видел тебя по телевизору — много морщин и много энергии». Но будет ли этот проект осуществлен, не знаю, потому что у него появились какие-то другие планы — снимать кино, сериал. Рассматриваем сейчас вопрос о постановке романа Замятина «Мы» — предложил эту идею Вадим Дубровицкий. Осенью, когда мы с труппой встретимся, прочитаем инсценировку. Юрий Ардашев, артист нашего театра и режиссер, начинает работать над «Идиотом». Художественный совет посмотрит, и, может быть, мы его поставим в план. Ну, конечно, надо подумать о детском спектакле. В Театре на Таганке детские спектакли никогда не шли, но думаю, что наша режиссер и актриса Рената Сотириади такой спектакль поставит. Есть предложение Валерия Ткачева рассмотреть «Село Степанчиково» со мной в главной роли. Не знаю... Главный режиссер калужского театра Александр Плетнев предлагает ставить инсценировку прозы Булата Окуджавы «Свидание с Бонапартом». То есть у нас есть какие-то планы эскизного порядка, но здесь вопрос еще упирается в мое назначение. Через месяц вопрос должны решить: остаюсь я директором или придет кто-то другой.

культура: Предвидите, как будет ситуация развиваться?

Золотухин: Нет, и не хочу даже задумываться над этим. Когда Юрий Петрович Любимов подал заявление об уходе, не рассчитывая, что его подпишут, а его все-таки подписали, для нас эта ситуация была неожиданной. Мы предполагали всё, но не то, что создатель покинет свой театр. И коллектив обратился к Департаменту культуры, чтобы меня временно назначили руководителем: сначала на два месяца, потом на год. Я к этому совершенно не был готов. Я был тогда на Алтае, мне там было гораздо интереснее: праздновали мое семидесятилетие, открывался новый Молодежный театр, где я художественный руководитель по праву. А здесь меня попросили, кем-то надо было закрыться, защититься, чтобы оставить ситуацию не полностью разоренной. Но дальше все равно театр должен жить новой идеей, и она может появиться через год, через два, через три, но не у Золотухина. Я могу какое-то время оставаться директором, распорядителем. Все равно советуюсь с труппой, какое произведение взять, какого режиссера пригласить. Можно и так жить, но я сторонник того, чтобы в театре был хозяин с художественно сильным чутьем, интуицией, ставил спектакли. Не вижу ничего хорошего, когда во главе театра стоит ведущий артист. Здесь нужны другие, лидерские качества, другой талант. В 70 лет не начинают новое дело. Я никогда не хотел ставить — только играть и писать.

культура: А Ваши «Думы» по Шукшину не будут идти в Театре на Таганке?

Золотухин: Нет, это совсем другой проект, концертный, большой и дорогой. На 400 мест, которые у нас здесь в театре, это так сказать, «из пушки по воробьям». Это все-таки ансамбль Зыкиной — там двадцать виртуозов. У них возникло это предложение, оно для меня было неожиданным. Это для меня такой душевный концерт! Случай с Шукшиным Бог мне послал. Где-то в Иркутске, что ли, или в Южно-Сахалинске, когда я еще не ушел со сцены, подбегает молодой парень: «Я ненавижу советскую литературу. Ненавижу! Я сам филолог, меня так учили, что я просто ненавижу, но то, что вы сделали… Я сейчас приду и буду читать Шукшина. Спасибо!» Я просто офонарел. Я вообще люблю жанр звучащего слова со сцены, да еще с такой музыкой потрясающей. Это для меня большая очистительная работа души.

Друг музыкант и композитор Константин Казански рассказал о том, как работал в Париже с великим бардом. Эксклюзивное интервью