25.09.2013

Через несколько дней Совет по культуре и искусству при президенте РФ соберется под председательством Владимира Путина. И на виду у телекамер, то есть перед лицом всего народонаселения, озаботится вопросом «культурной политики как главного инструмента укрепления единства России».

Пикантность ситуации... (В ранней постсоветской журналистике этот оборот был в большой чести. Например: «Пикантность ситуации в том, что надои по области снизились».) Так вот, пикантность ситуации заключается еще и в том, что 2014-й, как известно, объявлен Годом культуры. И если 2 октября в Кремле мы не найдем принципиально новых, глаголожгущих формулировок, год этот просвистит количеством мероприятий за отчетный период. Узкий круг граждан выбросит в атмосферу тонны слов точечно о культуре — в ее профессиональном либо отраслевом понимании. А народ просто ничего не заметит. Год культур-мультур, говорите? Не знаю, не слышал, мимо, мимо.

Среди 58 членов Совета по культуре с десяток златоустов найдется. Но ведь дело не в том, чтобы сказать красиво и правильно. Сверхзадача — выразиться так, чтобы тебя услышали. Чтобы государственная машина, изумленно заскрипев, развернулась в нашу сторону.

Начинать, на мой взгляд, надо с целеполагания. Любое действие совершается энергичнее и завершается плодотворнее, если мы знаем, ЗАЧЕМ делаем.

Почему государство должно поддерживать культуру? Потому лишь, что высоколобые эксперты трендят: «так надо», «полагается», «прилично»? Или по той причине, что в культурной сфере заняты 798 000 россиян, и без помощи государства многие из них протянут ноги?

Первая мотивация настолько необязательна, что ее и обсуждать не стоит. Вторая — превращает культуру в досадное обременение, чемодан без ручки, а это не только стратегически бесперспективно, но и крайне унизительно по отношению к людям, среди которых, действительно, хватает и умниц, и подвижников.

Так чем же заинтересовать государство? Думаю, очевидной выгодой, заложенной в поддержке культуры.

Не той выгодой, что, мол, из нынешних детишек, поющих в хоре, вырастают завтрашние театральные зрители и посетители музеев. Вот радость... Особенно если в театре сплошь Богомолов с Серебренниковым, тоже мне достойная миссия — растить для них публику... Не на билетопокупателей упование Отечества. «Не мелочись, Наденька!», поднимайте планочку повыше.

Вопрос надо ставить так: государство заинтересовано в дальнейшем существовании страны и народа? Если да — культурный профит распознается на раз.

Государству выгодно, чтобы граждане знали историю России и гордились ею, потому что боеспособность страны во многом зависит от морального духа военнослужащих.

Государству выгодно, чтобы большинство населения принадлежало к традиционным для России религиозным конфессиям или, по меньшей мере, воспитывалось в уважении к ним. Ибо понятия греха и стыда, — крепкое подспорье в борьбе с коррупцией. А также наилучшая профилактика этой болезни.

Государству выгодно, чтобы абсолютное большинство граждан знало великую русскую и лучшую советскую литературу, поскольку отсюда вырастает трудная, уже не отпускающая любовь к земле. И здесь же гибнет в зародыше «пупизм» — крайняя, звериная, хапужная форма эгоизма.

Государству выгодно, чтобы по всей стране восстанавливалась система домов культуры, потому как на преодоление массового алкоголизма, молодежной наркомании и вымирания села придется бросить бюджет, в сотни раз больший.

Государству выгодны фильмы уровня «Легенды №17», потому что такие ленты превращают толпу в народ. То есть — укрепляют искомое единство.

Государству выгодно, чтобы любой российский ребенок — бесплатно или за вменяемую мзду — мог заниматься творчеством. Содержать музыкальные и художественные школы дешевле, нежели тюрьмы и колонии.

Государству выгодны спортплощадки во дворах и спортивные секции в школах — ибо и в армии, и в милиции (уж позвольте по-старому), и на производстве, и на земле нужны люди здоровые.

Только не говорите, что стадионы — это не культура. Самая что ни на есть — бытовая, повседневная, основополагающая. Так же как информационный фон, в котором существует 99 процентов российского населения. Культура для них — то, что вылезает из «ящика». В меньшей степени — из печатных СМИ. О какой культурной политике можно говорить, пока в стране не появится политика информационная?

Культура — это вам не просто спектакли и выставки. Культура — фактор национальной безопасности, условие дальнейшего присутствия России на карте мира. Без культуры не выравняется демография, будут падать криворуко свинченные ракеты, уступаться пришлым исконно русские территории... Без той культуры — вот важная оговорка, — которая делает нас лучше. Выстраивает ориентиры, порождает смыслы, работает над человеческим материалом. Бессмысленно и даже опасно затевать любые реформы (раньше их называли «модернизацией») на гнилом материале.

Прочими составляющими безразмерной культурной сферы государство грузить не стоит. «Не может царь думать о кажном, царь должен думать о важном!»

Культура — дело межведомственное. Точнее, надведомственное. Культура — это вопрос ценностей. Она должна внушить, внедрить в мозг новому поколению, что честный труд престижен, а воровать — занятие отстойное. Она может и обязана донести до людей среднего и старшего возраста (их в стране, между прочим, без малого 50 процентов, и это основная масса избирателей): «Граждане, вы верили в правильные вещи. Простите, что двадцать с лишним лет ваши ценности валялись на помойке».

...Те, кому в Кремле удастся взять слово, будут апеллировать к человеку, 19 сентября произнесшему историческую речь на заседании клуба «Валдай». По моим подсчетам, в докладе Путина 9 раз употребляются слова «идеология», «идеологический». Более того, обществу предложен новый термин: «идеология развития». И даже так: «идеология национального развития».

Однокоренные идеологии «идея», «идейно» — 12 раз.

Плюс еще одно понятие, начинающееся с «ид», — «идентичность». Из уст президента прозвучало 16 раз.

Многие из тех, кто доклад слышал или читал, ждут с замиранием: неужели эти сентябрьские иды станут поворотным моментом нашей жизни?

А я вот нахально думаю: нельзя ли приспособить обнадеживающую цифирь — 9, 12, 16 — к ревизии 13-й статьи Конституции РФ? Той самой, которая начинается с запрета идеологии. Если не совсем отменить, так хотя бы отредактировать. Ведь редактура — это бог смыслов.

«Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» — попытались внушить нам двадцать лет назад (юбилей ельцинской Конституции грядет в декабре). С тем же успехом можно заявить: «Никакое яблоко не может быть спелым или синим». Синие яблоки — действительно, плод неаппетитных фантазий. Но от спелых-то почему надо добровольно отказываться?

Обязательная идеология внедряется при помощи кнута. Государственная вполне способна удержаться путем дифференцированной раздачи пряников. Тебе — три, тебе — один, а ты вообще пойди пошукай сладости по карманам частных инвесторов. Поскольку от твоего творческого самовыражения государству никакой выгоды. Не станет твой фильм, роман, перформанс «инструментом укрепления единства России».

Понятно, что прежде чем менять несчастливую статью, надо договориться по набору идей, претендующих на государственный статус. Путин не сказал, какая именно идеология нам нужна. Зато уточнил, какая, по его мнению, не годится. Бывшая, советская. Еще более бывшая, дореволюционная. Наконец, ультралиберальная — то есть, прямо скажем, антисоветская и антироссийская. Трудно не согласиться: нельзя жить чистой ностальгией и уж точно нельзя — сплошной ненавистью.

ОК, от такого противного есть куда плясать.

Хочется верить, что «не советская, не монархическая» означает гораздо больше, нежели «ни вашим, ни нашим». Речь идет о неделимости истории — столь же священной, как нерушимость границ. В конце концов, и в старой, и в советской России человеческие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, принципиально не разнились.

Кстати, на Валдае Путин фактически объявил о завершении постсоветской эпохи. Действительно, очень скучно жить «после». После науки, после промышленности, после сельского хозяйства, после хороших фильмов и душевных песен... Гораздо интереснее — в подготовке и предвкушении.

Если уж мы открываем новую эпоху, давайте критическим глазом взглянем на 13-ю статью, а?

Пикантность, я бы даже сказала — интимная потаенность — данной статьи заключается в том, что ни года, ни дня, ни часа за минувшие двадцать лет мы не жили без идеологии. Объявлять ее государственной и обязательной не требовалось — она и без того проникла в каждую щель, не миновала ни старого, ни малого. «Как жаль, — посетовал на днях на заседании Совета по культуре один из приглашенных экспертов, — что современная молодежь практически не реагирует на цитаты, которыми аукались мы. Скажешь: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря...», а отклика нет».

Жаль, конечно, жаль. Но вот что интересно — ни от кого из благополучных, «рукопожатных» экспертов вы не услышите: «Как жаль, что наши дети не читают Шмелева. Все осталось, словно при советской власти. Имя Горкина для них по-прежнему звук пустой...» Такие «пичальки» в экспертной среде не приняты. Это ли не результат промывки мозгов за период с 1993 года?

Установка: «Купи в кредит новый телевизор, пока мы воруем по-крупному» — выдохлась, ее не могло хватить надолго. Тезис: «Все традиционно русское — трэш» — вызывает активную неприязнь общества. Неприязнь, которая будет изливаться в более и более радикальных формах. Давно известно: в стране, где нет идеологии, побеждает национал-шовинизм.

Вера, совесть, социальная справедливость. Поощрение творчества, престиж труда, настоящих знаний и высокого профессионализма. Навык думать не только о себе, любовь к детям и старикам, к земле и родному слову. Готовность дать отпор всему, что для России вредоносно, для личности — разлагающе. Уважение к силе, за которой — правда. Чем не камни в фундамент идеологии национального развития?

Пусть культура займется закладкой этого фундамента. Та культура, о которой единственно и стоит говорить на государственном уровне.