Нильс ИОГАНСЕН

11.02.2015

110 лет назад, 19 (6) февраля 1905 года, началась крупнейшая битва Русско-японской войны — Мукденское сражение. Силы были примерно равными. С каждой стороны сошлось по четверти миллиона солдат при тысяче полевых орудий. Да и соотношение потерь убитыми и ранеными не говорит о чьем-либо превосходстве. Однако русские войска отступили. Почему? 

Анализируя Русско-японскую войну, вернее, сухопутную часть кампании, большинство историков уделяют мало внимания логистике. Между тем ситуация по этой части обстояла у нас самым отвратительным образом. По оценкам доктора исторических наук, член-корреспондента РАН Андрея Сахарова, едва запущенный Транссиб ежесуточно пропускал не более пяти эшелонов, тогда как для перемещения только одного пехотного корпуса со всем вооружением и прочей матчастью требовалось около сотни.

Положение усугублялось заведомо невыгодными стартовыми условиями. К началу войны на Дальнем Востоке имелась примерно стотысячная российская группировка, в основном состоящая из условно годных к службе солдат. Японцы же сразу выставили около 300 000 хорошо обученных и отлично экипированных «самураев». Их оперативно перебросили из метрополии через пролив. У наших же властей аналогичной возможности не было.

«Война шла за десять тысяч километров от мест сосредоточения русской армии, промышленности, сельского хозяйства и мобилизационного резерва. Именно по этой причине главнокомандующий сухопутными и морскими вооруженными силами в конфликте генерал Куропаткин настаивал на тактике измора. Постепенно накапливать потенциал, изматывать японцев, ждать. И нанести решающий удар, только когда в его результатах не останется сомнений», — говорит Сахаров.

Однако при в целом правильно выбранной стратегии Куропаткин оказался никудышным организатором. В его штабе царил беспорядок. Одно распоряжение противоречило другому, планы летели к черту. (Так, уже в ходе Мукденского сражения у будущего героя Первой мировой генерала Павла Ренненкампфа внезапно изъяли треть войск, после чего он успешно провалил ранее полученные приказы.) Разумеется, на такой почве вольготно чувствовали себя ростки предательства. «За 150 миллионов рублей три штабных офицера — Александр Федоров, Игорь Зелинский и Владимир Ворский — продали японцам схемы минных заграждений Порт-Артура и Владивостока, а также карты расположения войск. В том числе и под Мукденом. А комендант Порт-Артура генерал Анатолий Стессель почему-то сдал крепость, хотя там хватало и оружия, и боеприпасов, и войск — оборону можно было держать еще долго», — подчеркивает историк и публицист Юрий Мухин.

Впоследствии, пытаясь заново переосмыслить мукденский провал, генерал Антон Деникин отмечал: «Никогда еще судьба сражения не зависела в такой фатальной степени от причин не общих, органических, а частных. Я убежден, что стоило лишь заменить заранее несколько лиц, стоявших на различных ступенях командной лестницы, и вся операция приняла бы другой оборот, быть может, даже гибельный для зарвавшегося противника».

Тем не менее даже после того, как наши войска отошли, ничего катастрофического не случилось. Наша армия подтянула резервы: к лету 1905-го на Дальнем Востоке сконцентрировалась уже полумиллионная русская группировка. У японцев же солдат не хватало. Кроме того, экономика страны Ямато уже дышала на ладан. И даже Цусима принципиально ничего не изменила. Сразу после нее Япония — при посредничестве США — запросила мира.

В начале XXI века сами же японцы рассекретили инструкции, которые столетием ранее Токио слал своим представителям на мирных переговорах в американском Портсмуте. «За позицией японских послов не стояло никаких ресурсов, им постоянно приходили указания идти на уступки. Нам не удалось додавить Токио только по вопросу Сахалина (Россия оставила за собой лишь половину острова) и Курильской гряды, хотя их они тоже были готовы вернуть. По всей видимости, наша разведка просто плохо сработала и не снабдила дипломатов полной информацией», — считает профессор Сахаров. Но это — лишь одна из версий. А есть и другая, напрямую связанная с личностью главы русской делегации, председателя комитета министров Сергея Витте, так или иначе действовавшего в интересах западных держав. 

Летом 1905 года Россия, подтянувшая резервы, имела прекрасную возможность вернуть Порт-Артур, Дальний, вообще вышвырнуть японскую армию с материка. Увы, на Николая II давили его европейские «союзники». Англия и Франция, намеревавшиеся использовать русскую армию, как пушечное мясо в грядущей империалистической войне, жестко требовали заключить с Токио мир. В свою очередь «пятая колонна» в лице Сергея Витте постаралась, чтобы тот получился максимально позорным. Он заслужил среди современников презрительное прозвище «Граф Полусахалинский».

Здесь уместно напомнить, что в 1892 году, будучи министром путей сообщения, он женился на дальней родственнице железнодорожного магната Самуила Полякова. Между тем клан последнего, тесно связанный с международным финансовым сообществом, не раз обвиняли в причастности к событиям, дурно отражавшимся на состоянии Российской империи. Так, например, октябрьская политическая стачка 1905 года стала следствием именно всеобщей забастовки железнодорожников. А Сергей Витте, в свою очередь, тогда же подложил царю написанный собственноручно знаменитый манифест от 17 октября 1905-го. Однако столь незначительная, во многом чисто декларативная мера лишь раззадорила гидру революции — беспорядки в стране пошли по нарастающей...