Нильс ИОГАНСЕН

11.12.2013

10 декабря 1883 года, 130 лет назад, родился советский государственный деятель, юрист, политик и дипломат Андрей Вышинский. 

Старая фотография

В нашей семье хранится дореволюционное фото, на нем — юристы, участвовавшие в Батумском процессе 1902 года. На защиту манифестантов, которые организовали демонстрацию против произвола на нефтяных заводах Ротшильдов, собрались мэтры российской адвокатуры. В том числе Павел Малянтович — будущий министр юстиции Временного правительства и Николай Муравьев — один из ведущих правозащитников того времени. Вторым справа сидит мой прадед Александр Иогансен, в то время уже известный адвокат. А за спиной стоит его помощник — молодой присяжный поверенный Андрей Вышинский. Неудивительно, что о будущем прокуроре СССР в семье сохранилось немало воспоминаний.

Советские историки записали Андрея Януарьевича в пламенные большевики и революционеры. Ничего удивительного, личности такого масштаба тогда «канонизировалиcь». Вышинский стал членом РСДРП еще в 1903 году. Вот только меньшевиком...

Революционная деятельность в царской России была очень модной. Собственно, и в Батуми юристы приехали не из благородных побуждений, а исключительно с целью самопиара. Как и сегодня, находиться в оппозиции к власти считалось хорошим тоном, русская интеллигенция, к сожалению, не меняется. Не обошло популярное поветрие и моего предка. Сын заместителя прокурора Москвы «подался в революцию», за крамольные речи его даже исключили из Московского университета. Но доучиться он все-таки сумел.

В рекламе нуждался и студент юридического факультета Киевского университета Андрей Вышинский. Настойчивости ему было не занимать, и после месяца уговоров Александр Александрович взял юношу в помощники.

Стоит сразу развенчать легенду про знакомство будущего прокурора в Батуми со Сталиным. Не было такого. Даже к арестованным адвокатов пускали «в час по чайной ложке», а помощники юристов видели их только на суде.

Участие в процессе 1902-го помогло карьере Вышинского. Не помешало даже отчисление из университета, закончил он его только в 1913 году. Поддержка «борцов с самодержавием» создавала образ поборника справедливости, деньги зарабатывались на рутинных судебных делах. Работали и старые связи, в 1915-м Вышинский стал партнером Павла Малянтовича, владельца серьезной адвокатской конторы в Первопрестольной.

Жизнь налаживалась. «Андрей Януарьевич никогда не был революционером, большевиком. Карьеристом — в хорошем смысле этого слова — бесспорно. А также педантом, фанатом юриспруденции», — вспоминал Александр Иогансен.

Американский свидетель

С 1920 года Вышинский начинает карьеру советского работника. Он быстро вырастает из преподавателя МГУ в прокурора уголовно-следственной коллегии Верховного суда СССР. При этом на какое-то время даже становится ректором университета. Но вскоре профессору пришлось распрощаться со своими студентами, вместо преподавания юриспруденции он занялся совершенствованием правовой базы.

Законодательство молодого СССР было несовершенным и очень мягким. Прежде всего, по уголовным преступлениям. Скажем, убийство каралось сроком до десяти лет. Стабильности и правопорядку это не способствовало. Особенно в условиях обострения противоречий во власти.

Конец 20-х – начало 30-х — это не только старт первой пятилетки. Именно тогда противостояние между сторонниками перманентной революции по Троцкому и идеологами строительства социализма в отдельно взятом государстве от слов перешло к делу. Вот свидетельство совершенно стороннего наблюдателя, иностранца. «Однажды в 1928 г. я отправился на электростанцию Кочкарского золотого рудника. Случайно я положил руку на один из главных подшипников большого дизельного двигателя и почувствовал, что в масле песчинки. Я немедленно распорядился остановить двигатель, и мы обнаружили в масляном резервуаре не меньше литра кварцевого песка, который не мог туда попасть случайно. На новых обогатительных фабриках Кочкая в отдельных случаях мы находили песок внутри редукторов скорости и другого полностью закрытого оборудования, так что внутрь можно попасть, только сняв защитный кожух. Такой промышленный саботаж по мелочи до сих пор свойственен всем отраслям советской промышленности...», — писал в своих воспоминаниях «В поисках советского золота» (In Search of Soviet Gold, 1938) американский инженер Джон Литтлпейдж. 

Становится совершенно понятно — Шахтинское дело (1928) и Дело Промпартии (1930) не высосаны из пальца. Подобные истории присутствуют и в других воспоминаниях специалистов из США и Европы, работавших в СССР в те годы.

По Шахтинскому делу было арестовано несколько сотен человек, главными обвиняемыми стали инженеры. Но специальный присутствующий Верховного суда Андрей Вышинский добился немногого. Из одиннадцати главных фигурантов процесса, приговоренных к высшей мере, шестерым расстрел заменили десятью годами, четверых оправдали. Несмотря на то, что их вина была доказана.

Дело Промпартии, по сути, вообще провалилось. Организатор антисоветской группы профессор Леонид Рамзин во всем признался, раскаялся и отправился работать в «закрытый» НИИ. Просидел он там недолго, вскоре был амнистирован, а в 1943 году бывший вредитель получил Сталинскую премию за конструкцию прямоточного парового котла. Всех его «соратников» тоже помиловали, никто не был расстрелян. Гайки у Вышинского закручивались туговато...

Тяжелые колоски

Не меньший вред государству наносили и обычные воры. Но и здесь теория расходилась с практикой. Наконец, поступил жесткий «госзаказ». «За последнее время участились, во-первых, хищения грузов на железнодорожном транспорте (расхищают на десятки млн руб.); во-вторых, хищения кооперативного и колхозного имущества. ... По закону эти господа получают два-три года тюрьмы (формальной), а на деле через 6–8 месяцев амнистируются. Терпеть такое положение немыслимо», — записку с такими словами Сталина передали 20 июля 1932 года секретарю ЦК ВКП(б) Лазарю Кагановичу. Тот спустил документ по инстанции, в результате родилось знаменитое Постановление ЦИК и СНК СССР от 7.08.1932 «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации» (так называемый «закон о трех колосках»). Правда, за пресловутые колоски никого не расстреливали. За год было вынесено около двух тысяч приговоров к высшей мере (около трех процентов дел), половину преступников помиловали, к стенке поставили только тех, кто крал продовольствие тысячами пудов. Всего к началу 1933 года было расстреляно не более тысячи воров.

Считается, что автором проекта постановления был «сталинский палач» Андрей Вышинский. Однако именно Андрей Януарьевич добился его отмены. В 1933 году в газете «Правда» он выступил с гневным материалом, посвященным правоприменительной практике данного документа. «Осуждались колхозники и трудящиеся единоличники за кочан капусты, взятый для собственного употребления и т.п.; привлекались в общем порядке, а не через производственно-товарищеские суды; рабочие за присвоение незначительных предметов или материалов ... колхозники — за несколько колосьев и т.п. Такая практика ... отвлекала внимание и силы от борьбы с действительными хищениями, представляющими большую социальную опасность», — писал прокурор и заместитель наркома юстиции РСФСР. В итоге профессору удалось добиться отмены постановления. Более того, он же провел расследование по итогам его применения, в ходе которого было освобождено около 40 000 человек, а десятки тысяч дел пересмотрено со снятием судимости.

Побудительные мотивы действий Вышинского снова находим в воспоминаниях Александра Иогансена: «Он очень злился, когда кто-то лез в его епархию. И неизменно стоял на том, чтобы все делалось по закону». Действительно, правовой статус постановления был достаточно двусмысленным, если смотреть с точки зрения буквы закона. Это не статья Уголовного кодекса, а некий документ, подписанный главами ЦИК и СНК. К тому же составленный не профессиональными юристами, а чиновниками — вдвойне обидно. Более того, «закон о трех колосках» дискредитировал саму судебную систему СССР, ведь благодаря появлению этого перла юриспруденции люди стали сводить друг с другом счеты. Особенно крестьяне. Настучал — и твой враг за решеткой.

Персона нон грата

Об участии Андрея Вышинского в процессах конца 30-х говорить нет смысла. Стоит просто посмотреть — записи давно выложены в интернете. И послушать его элегантную, язвительную риторику. Дореволюционная школа русской адвокатуры. Малянтович абы кого в партнеры не брал.

А вот дальнейшая деятельность Вышинского известна мало.

С 1940-го он начинает работу на дипломатическом поприще, информация о чем весьма скупа и фрагментарна. Но именно Андрей Януарьевич доставил в Берлин Акт о безоговорочной капитуляции Германии. И ничего удивительного, что в 1949 году новым министром иностранных дел СССР стал Вышинский. Впрочем, его успехи на этом посту особо не афишируются. Потому как в истории страны он пока что «персона нон грата».

После смерти Сталина Вышинского отправили в США — представителем СССР в ООН. 22 ноября 1954 года в Нью-Йорке, на 70-м году жизни, Андрей Януарьевич скоропостижно скончался от сердечного приступа. А в Москве полным ходом шли «чистки» — убирали преданных Сталину людей. Совпадение?