Егор ХОЛМОГОРОВ

19.01.2017

2017-й объявлен в России Годом экологии. О важности решения природоохранных проблем напомнил президент, на это направление брошен один из самых весомых членов команды Путина — Сергей Иванов. 

Беспокоиться есть о чем: ежегодный экономический ущерб от плохой экологии составляет, по разным оценкам, от 6 до 15 процентов ВВП. 

Загрязнен воздух, страна зарастает мусором, застройщики хищнически вырубают деревья в охраняемых лесопарках. Неблагополучно обстоит дело даже там, где мы привыкли считать, что наши запасы безграничны. Мы с гордостью говорим о России как о стране великих рек и озер, но на деле поверхностные воды сильно засорены, и многие жители не обеспечены качественной питьевой водой. Трудно было не заметить беспокойства, когда прошлой зимой стал терять уровень Байкал и начало казаться, что великое озеро нас покидает.

Мы, не задумываясь, называем природу «матерью», но если это и так, то сегодня «мать» тяжело больна и требует с нашей стороны ухода. В действительности большую часть человеческой истории природа была для людей скорее мачехой — весьма свирепой, негостеприимной и требовательной. Жизнь народов и цивилизаций состояла из отчаянных попыток адаптироваться к окружающей среде, хотя бы немного снизить зависимость от капризов погоды, от засух, наводнений, истощения почвы. Природа играла человеком и представлялась невообразимо сильнее его.

Одни культуры отвечали на этот вызов приспособлением — они все более тонко изучали каждый куст, каждую птицу, каждого зверя, старались поддерживать баланс между количеством едоков и гарантированными ресурсами. Платой за такое слияние с природой являлся практически полный отказ от развития, а установившееся равновесие было столь хрупким, что небольшое климатическое изменение угрожало гибелью.

По другому пути пошли народы, создававшие великие цивилизации. Вместо приспособления они принялись покорять природу. Дамбы и каналы, расчищенные поля и лесопосадки, крупные города и изрытые рудниками горы. Человек творил искусственную среду, и до какого-то времени казалось, что самая шумная и интенсивная хозяйственная деятельность — лишь мурашки на огромном теле Земли, что человечество слишком незначительно, чтобы воздействовать на облик планеты.

Ситуация изменилась с началом промышленной революции в конце XVIII века. Мир машин и большой индустрии разрастался с ужасающей скоростью, так что к сегодняшнему дню ни один континент, кроме Антарктиды, не остался не преображенным. Даже в самых глухих уголках земного шара нетронутость обманчива — это не столько первозданная простота, сколько безнадзорное, незащищенное пространство для хищничества. Человечество в таких количествах и такими дикими способами добывает ресурсы, в обмен выдавая огромные массивы мусора и выбросов, что Земля и в самом деле может задохнуться.

К сожалению, ее не защищают даже экологи. Работа слишком многих «экологических» организаций — всего лишь способ устранить конкурирующие проекты или помешать инфраструктурному развитию. Вспомним, как «зеленые» флоты засуетились в нашей Арктике, едва начали осуществляться проекты по нефте- и газодобыче, в то время как аналогичную деятельность конкурентов в других регионах «экологи» тщательно не замечали. Или как истерией вокруг химкинского леса было сорвано строительство полноценной скоростной трассы Москва — Петербург.

Но все это меркнет на фоне аферы «Глобальное потепление», когда политики, хитроумные дельцы и ангажированные ученые решили превратить более чем спорную гипотезу «климатического изменения под влиянием парникового эффекта» в инструмент повсеместного управления и ограничения промышленности развивающихся стран. В новой администрации США, впрочем, основные посты заняли противники этой доктрины, так что «экологическое мировое правительство» откладывается. 

Но грехи политизированных «зеленых», чья жульническая практика зачастую еще и совмещается с оккультистским и неоязыческим восприятием природы, не должны дискредитировать для нас саму идею защиты окружающей среды. Не забудем, что человек — биологическое существо, связанное с природой миллиардами незримых нитей, и в «пластиковом» мире он просто не выживет. Сохранение того ландшафта, к которому мы адаптированы, — непременное условие нашего бытия, равно как и сбережение культурной идентичности. Не утратит ли, к примеру, русский народ свое «я», если все мы вместо рек и лесов будем видеть выжженную пустыню?

Однако человечеству индустриальной и постиндустриальной эпохи придется взглянуть на природу по-другому — не как на естественную данность, а как на еще один тип продукции, который обществу необходимо производить, дабы не исчезнуть. Природа — это не то, что нам досталось даром и что можно весело под пиво и шашлычки загадить и замусорить, застроить убогими многоэтажками или коттеджами, перекопать, заасфальтировать. 

Напротив, это то, что необходимо специально и осознанно сконструировать, построить, оградить и охранять. Не только в национальных парках и заповедниках. Точнее так: вся не являющаяся критически необходимой для промышленности и строительства территория страны должна быть переведена в режим национального парка. Везде, прежде чем ответить на вопрос «а где у нас будет стройка», нужно сперва задуматься: а где у нас будет природа? В этом смысле показательно начало строительства «природных» переходов для миграции животных над федеральными трассами. Надо искусственно сконструировать участок природы, чтобы восстановить естественный баланс.

Не охраняемая специальным и сознательным волевым усилием в современном мире природа просто не выживет. Она не сможет самостоятельно справиться с активной деятельностью людей, глупа языческая надежда на ее «разум». Природа слабее человека, который создан, чтобы над нею господствовать, но который по своей греховности и жадности ее разрушает. 

Да, у нас огромная страна, наши запасы кажутся безграничными: мол, пили, руби, взрывай, засоряй — не обеднеем. Но реально пригодная для повседневной жизни территория России довольно незначительна, гораздо меньше, чем, к примеру, у США. И состоит она из маленьких фрагментов с очень хрупким природным балансом, обеспечивающих продовольствием миллионы людей или здоровьем курортников. Уничтожить эти жизненно важные природные комплексы — плевое дело.

Нам пора перестать воспринимать природу как дармовое наследство, которое мы еще не успели пропить, но обязательно пропьем. Пора воспринимать ее как ценнейший из активов. Актив, от которого зависит наша жизнь.